По сторонам у могилок что-то потрескивало, разлетаясь в стороны. Пахло тревожно и не по - человечьи. Вика ускорила шаг. Сорока у дома встречала молча, но с любопытством. Заметив у Вики под курткой припрятанное, взмахнула крыльями, будто похвалила, и улетела в сторону бабы Настиного дома.
Аля лежала на своих ладонях, как и три часа назад, сложив голову на стол. «Значит, не просыпалась», – подумала Вика и сразу спустилась в подпол с кладбищенским цветком. Только высокую обугленную плошку забыла прихватить, пришлось возвращаться.
Измельчив цветок ровно так, как нашептала ей сорока, Вика добавила в вонючую жижицу и другие ингредиенты, менее вонючие, но не менее необходимые: кошачью желчь, припрятанную у Анисьи в мутной склянке в самом холодном северном углу, яд гадюки, корень чистотела и еще кое-что.
Поспать Вике удалось не больше двух часов. Только глаза вроде закрыла, и сразу дневной свет свежим полотенцем по лицу, так что не заснешь больше. Накормив Алю чем-то из маминого привезенного, Вика быстро сбегала в подпол, отнесла туда чашку с молоком и конфеты. Большак все маялся после бойни, и тихонечко постанывал в деревянной резной люльке, в которой еще саму бабу Анисью в младенчестве качали.
– Там кот живет? – Аля по–хозяйски намазывала масло на булку и пристраивала сверху копченую колбасу.
Вика молча кивнула: «Надо бы ему травок собрать, что-то совсем разболелся. С Алей разберусь и займусь Большаком, а то все до него руки не доходят».
Зелье за ночь настоялось и сделалось густым и легким, и теперь необычно переливалось в пузырьке с тонкими стеклянными стенками.
«Не разбить бы раньше времени», - подумала Вика, надевая куртку. Аля уже ждала ее на улице во дворе, разглядывая тающие в грязи ледяные островки. Вика скрипнула замком на двери и вдруг почувствовала, как Аля вцепилась в ее запястье и застыла.
– Скажите, моя мама умерла, да? Это же теперь не она?
– Ну что ты, – Вика погладила девочку по блеклым волосам, – еще рано сдаваться, мы с тобой за твою маму поборемся. И обязательно победим! – приподняла она Алин подбородок и подмигнула.
«Никогда не давай таких обещай» – бумкнул в голове у Вики голос Анисьи. Вика покраснела и взглянула на Алю. Та доверчиво и благодарно заглядывала ей в глаза.
– Верь мне! – громко и четко, чтобы услышать самой, или донести до Анисьи, или успокоить Алю, уверенно сказала Вика.
До дома Али добрались без приключений. Наверное, потому что все самое жуткое сконцентрировалось в квартире, набиралось сил и ждало своего часа, потихоньку пожирая Алину маму.
Вика оставила девочку во дворе дома и велела ни на что не реагировать, если вдруг из окон ее квартиры дым повалит, или мама звать начнет, или еще какие странности посыпятся.
– Сиди и жди, пока я не выйду и не скажу, что закончилось. Поняла? Внутри у Али все оторвалось и исчезло, она молча кивнула в ответ и съёжилась, примостившись на влажной скамейке рядом с лысым кустом.
«Надо было ей свой теплый свитер дома дать, замерзнет здесь, мало ли сколько мне времени понадобится, тем более что я экзорцизмом не занималась никогда, да и время по разному может бежать в квартире и здесь» – Вика подмигнула напоследок девочке, не показывая свое беспокойство, и уверенно вошла в подъезд.
На шестом этаже дверь в Алину квартиру виднелась железная, серая в темную крапинку снизу, с блестящей ручкой и глазком. И она была приоткрыта. Вика спиной почувствовала, что никакое ворье в эту темную щель не полезет, сами отсюда убегут и не поймут почему.
Ведунья перешагнула через порог, будто сквозь штору прошла. В нос и глаза ухнула тяжелая вонь. Света не было, Алиной мамы тоже. Тишина в квартире ощущалась неправильной и неестественной, вернее, слишком естественной, как в лесу перед грозой.
Телевизор в комнате стоял отвернутый к окну, а шнур от него змеей чернел на полу. Одеяло на кровати, высунувшись из пододеяльника, синим языком залезало на стену. Подушка валялась в углу под бутылкой из-под кетчупа. Холодильник беззвучно таял, выливаясь в большую лужу посередине кухни.
Вика различила на полу следы, невидные взгляду обычного человека, слишком маленькие и неправильные. Не чистые. Они уходили в ванную комнату.
Вика пошла левым плечом вперед, щелкнула в ванной выключатель. Свет не зажегся. Кто-то внутри ведуньи все про нее понял, оценил и теперь диктовал, как действовать. Она сжала в руке приготовленное ночью универсальное зелье, которое должно было изгонять нечисть из человеческих тел. Вика знала это в теории, но сработает ли на самом деле?
Вика дернула дверь в ванной, быстро моргая, чтобы быстрее привыкнуть к темноте. Через край ванны свисала белая рука. Человеческая. Женская. Алиной мамы.
Пол ударил по Викиным пяткам, и она упала, еле удержав в руках заветный пузырек. Через миг что-то в ванной вздохнуло с громким сипением и шумно поднялось, представ перед Викой в неестественной позе статуи. Судя по фото, которое Аля показывала, это и была ее мама. Только сильно высохшая, с редкими волосами, кожей, напоминающей марлю, с красными болячками на губах и пальцах и очень худая. Почти без мышц.
Еще до падения Вика заметила две свечи у зеркала в ванной, из которой шел жар как из бани. Казалось, свечи снизу плавятся быстрее, чем сверху. Женщина резко выбросила вперед две руки в сторону Вики, прям как копья, и застыла. Вика дернулась. Женщина, вытянувшись дугой, будто в припадке, закричала.
Вика сделала робкий шаг вперед и приоткрыла рот. Вдруг женщина моргнула, между ресницами блеснула темная пелена. Перевела неживые глаза с Вики на дверь.
«О, нет», – подумала ведунья, – я же просила Алю не заходить, – сердце у Вики застучало как игрушечный автомат.
– Мамочка? – в дверях показалась шапка с веселым помпоном.
Вика метнулась к двери, схватила Алину сестру и выскочила в подъезд, но все это мысленно. На самом деле она набиралась сил, чтобы начать обряд и сжимала влажными пальцами пузырек.
Стул скрежетнул ножками, приподнялся и затрещал. Вику отбросило на стул, и придавило чем-то невидимым. Темноту содрало с лица вспышкой и вмиг вернуло. За левым ухом тихо шевелился ужас от ожидания того, что ребенок сейчас попадет в лапы твари, а ведунья сидит тут на стульчике и пошевелиться не может. Вика подышала ртом и поняла, что не знает, как выбраться отсюда, но выбираться придется.
К счастью для ребенка, дверь громко хлопнула и закрылась изнутри. Вика обрадовалась. Тварь приблизилась и начала водить рукой перед ее лицом. Приглядывается к новому телу? Судя по тому, что она со старым сделала за несколько дней, телами совсем не дорожит.
Глазам ведуньи стало холодно, тепло и по вискам заскользили щекотные ручейки. Вика врастала в стул, а стул в нее, тяжесть сверху усиливалась, опуская ведуньины плечи. Еще чуть-чуть и она не сможет удерживать в ладони пузырек.
Из Викиного сжимающегося горла выскочила струйка воздуха, совсем беззвучная, но понятная ей и твари.
– Ut de Satan, – выдавила из себя Вика и из последних сил сильно сжала ладошку, метнув в тварь заветный пузырек.
Тварь заорала, растопырившись возле стула, рядом с которым с пола поднимался зеленоватый вонючий дымок из разбившейся склянки.
– Ut de Satan, – уже громче выкрикнула Вика.
Тварь сгорбилась и встала на четвереньки.
– Ut de Satan! – Третий раз уже громче крикнула Вика, стряхивая со своих плеч тяжесть, которая уже не могла ее удерживать.
Тварь обмякла и зеленая жидкость, проникшая в тело, начала работать.
Раньше Вика такое видела только в кино в фильмах ужаса. Сейчас перед ней на полу происходило тоже самое. Тварь раскрывала рот, и Вика видела в этой пасти нечто желто -красное и пульсирующее. Оно отчаянно вжималось в тело, не желая покидать его.
Вика встала. Ноги были как подтаявшее эскимо на палочке.
– In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti, in nomine omnia, quae fuit munda et clara, quae semper fuit fortior, et erit fortior quam vos! Ego praecipio tibi! Haec relinquere corpus! Redde quod non creavit, pro te et non pro te!In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen. (Во имя Отца и Сына и Святого Духа, во имя всего, что было чистым и светлым, что всегда было сильнее и будет сильнее тебя! Я приказываю тебе! Покинь это тело! Отдай то, что создано не для тебя и не ради тебя! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.)
Дыра у твари на месте сердца распахнулась на всю грудь, и оттуда выкатился лиловый шар. Женщина выгнулась, простояв так пару секунд, и рухнула на пол, как мокрый матрац.
У Вики все поплыло перед глазами, будто акварельные краски под струей воды. Руки стали холодными и чужими. В голове по вискам как ножницы по батарее грохотала только одна мысль: «Я справилась. Справилась. Справилась?»
Вика с трудом открыла глаза, хотелось кричать. Но кричать было незачем и не на кого. Алина мама лежала без сознания на полу. Вика услышала, как гулко бьется ее сердце. Живая. Слава Богу.
С трудом она вышла из квартиры и на лифте спустилась к Але. Та дрожала у скамейки, на которой Вика ее оставила. Молодец, девочка. Послушалась. Уткнувшись ей в грудь, рядом стояла младшая сестренка и что-то рассказывала про лагерь, из которого их привезли на день раньше.
Увидев Вику, Аля вскинулась, округлив глаза в вопросительный знак.
– Все хорошо, – кивнула Вика, – вашей маме нужна помощь, нужно скорую, я не успею. И трав с собой нет.
– А кто это тетя? – младшая сестра подняла голову и уставилась на Вику.
– Это мамина сестра, Вика, – соврала Аля, – она погостить приехала.
– Это она у нас дома так дверью хлопнула, что я чуть палец не прищемила? – обиженно посмотрела девчушка на ведунью.
– Да, извини, малыш, сквозняк сильный был, а мы с твоей мамой чистоту наводили.
– Окна что ли мыли? – недоверчиво прищурилась девчушка.
– Окна не успели, – улыбнулась Вика, догадавшись, что та ничего не видела и не поняла.
Тем временем Аля уже вызвала скорую, и Вика объяснила врачам, что у женщины был нервный срыв, поэтому она ничего не ела, и очень исхудала. Врачи сделали вид, что поверили и увезли пациентку в больницу.
– Ты побудешь с нами пока мама в больнице? – с надеждой в голосе спросила Аля.
– Поживу, – кивнула Вика, прикидывая, как бы ей успеть завтра съездить домой проведать Большака.
