Продолжение
Показавшись Николаю в другой своей ипостаси, поветруля нырнула в разросшийся горох. Николай не успел ничего ни ответить, ни возразить – так быстро она скрылась.
- Не выпустить без пояска-то, - прожужжал где-то рядом Кузька. – Попал ты, паря.
- Она требует невозможного. Где я пояс её возьму? Если застряну здесь, среди гороха?
- Влип ты так влип, - Кузька сочувственно помигал заплывшими бусинками глаз. – Поветруле-то без разницы – где, лишь бы вернул.
- Пускай тогда назад отправит, к ведунице в дом. Там и поищу пояс.
- Хитёр. Сказано жжи – сначала – пояс, после – остальное.
- А она может? – вкрадчиво спросил Николай.
- Что?
- Остальное. Обратную дорогу показать?
- Про то не ведаю. – развёл лапками Кузьма. - Но если бы могла – не сидела бы тут, так соображаю.
- Молодец! – похвалил Николай. – Может тогда ты знаешь, где выход?
- Нее... Мне и здесь хорошо. Летаю себе... пшеничкой балуюсь.
- А откуда пшеничка?
- Да это жжи... – на миг стушевался жучок, но быстро нашёлся. - Из запасов. Складировал малость. Теперь добираю.
- И где же склад?
- Зачем тебе?
- Хочу посмотреть. – Николай, изловчившись, ухватил разговорчивого жучка.
- Отпусти! – разом заверещал Кузька. – Всю красоту изомнёшь! Крылышки изувечишь!
- Расскажешь – отпущу, - Николай с трудом удерживал увесистое тяжёлое тельце. - Давай-ка, признавайся, откуда пшеничку таскаешь?
- Всё скажу, всё расскажу! Поветруля ссыпаеть. А откуда берёть – не ведаю.
- Зачем ей?
-Компания я! Поговорить, поплакаться... Совсем одной скучно. Теперь вот и ты останешься. Всё веселей.
- Не останусь, не надейся.
- Тогда ищи поясок.
- Издеваешься? Где я его возьму?
- Где хошь, там и бери. Иначе не выпустить, удержжить.
- Не выпустить? – Николая вдруг обуяла злость. – Удержить? А если я так!..
Вынув любимый нож, он резко повернулся к гороху и замер. Обширные заросли заметно съёжились и усохли. Ещё недавно упругие стебли провисли тряпочками, стручки пожелтели да сморщились.
- Убери ножжик, - испуганно пропищал Кузьма. – Всё объясню, всё растолкую.
- Что происходит? – Николай послушно спрятал нож. – Опять ведуницино колдовство?
- Пора ему подошла. Ты жж поветрулю видал? То девка, то бабка старая. Вот и тут так жже. Да ненадолго всё. Вон, новый ужже пролезаить.
Из земли действительно прорастали яркие зелёные всходы. На глазах они поднимались всё выше, расправляясь и набирая силу.
- Не старайся. Горох не извести. Для поветрули посажжен, это её место.
- Кем посажен?
- Да ведуницей. Она хоть и стервь, а всё жж с понятием. Без гороху-то да без поясу поветруля зачахнеть. Вот она и соблюла надобность, вроде как пожжалела.
- Слышь, Кузьма, ты объясни про эту вашу ведуницу. Кто она такая вообще? Зачем забрала пояс?
- Для пакости! Не стерпить ведь, когда у другой такое! И полетать хотела, да поясок только хозяйке служжить.
- Она, что же, без пояса... сама не полетит? Вроде сильная ведьма.
- Кто её знаить, - завозился под боком Кузьма, пытаясь легонько лягнуть Николая лапкой. – Отпусти ты меня, дюжже крылышки давить.
Но Николай не услышал мольбы Кузьмы. Осенённый внезапной идеей, вытащил старую зажигалку, щёлкнув колёсиком, сунулся к ближайшему сушняку и, не раздумывая, поджёг.
- Ой-ёй-ёййй... – забился в истерике жучок. – Что ты наделал, дурилка! Что теперь с нами будить!
Горох занялся мгновенно. Высокая стена пламени поднялась с гудением, взметнулась по сторонам. Николай не успел пожалеть о содеянном, как всё вокруг словно смялось, крики Кузьмы, яркость пламени растворились в глухой пустоте, и его швырнуло куда-то, отбросило на что-то твёрдое, пребольно ударило затылок.
Было свежо и влажно. На лицо оседали холодные капли, и Николай попытался стереть их рукой, завозился, открыл глаза.
- Ох, матонька! Ох, родныя! – постанывал рядышком Кузьма. – Куды ты нас выдернул, дурилка? У меня все лапоньки застыли! И пшеничка в кармашке перевелась!
- Найдём мы тебе пшеничку, - просипел Николай и поморщился, коснувшись головы. Хорошо же его приложило! Затылок саднил, в глазах мельтешили чёрные точки.
- Ох, матонька! Ох, родныя! – не замолкал ни на минуту Кузьма. – Я и пшеничку не сплюнул, как нас перебросило! Чего ты жж придурялся? Брехал, что не знаешь, как найти переход?
Вокруг поднимался странный лес – тонкие деревья змеями извивались, устремляясь в высоту. Чёрная плесень да корявые наросты сплошь покрывали стволы. Сквозь зыбкую морось чудилось их шевеление, смахивающее на судорожную пульсирующую дрожь.
Впереди открывалось пустое пространство – поляна с чернеющим выжженным квадратом. Николай подумал сгоряча, что это остатки поля. Да сразу отогнал эту мысль – слишком небольшим казался квадрат. Да и деревьев в поветрулином мирке не было вовсе.
- Огонь к огню, пепел к пеплу... – гомонил под боком испуганный Кузьма. – Зачем тольки связался с тобой! Зачем тольки заговорил!
- Где мы? – с трудом прочистил горло Николай.
- У лешака на бороде! – огрызнулся жучок. – Ты в дурачка-то брось играть! Сам нас перетащил, а спрашиваешь!
Николай нащупал под курткой твёрдую спинку, легонько прищёлкнув по ней пальцем, попросил:
- Успокойся, Кузьма. Без тебя голова трещит.
- Да как жже, да что жже!.. Какое такое спокойствие! Выплюнуло не знамо где, из родного поля сдёрнуло! Пшенички любимой лишило!..
Николай не успел ничего возразить – словно в замедленном кадре наблюдал, как из пустого квадрата вдруг выскочила Мира, заметалась по поляне. А следом за ней показалось нечто невообразимое, страшное!
То ли карлица, то ли уродливая девчонка, укутанная водопадом из спутанных красных волос.!
Она что-то кричала не переставая, изредка сбиваясь на визг.
- Бабука! – с трудом разобрал Николай. – Моё! Не твоё! Отдай!
- Огневичка! – тоненько всхрюкнул Кузьма, пытаясь забиться в Николаеву подмышку. - За что жжи мне всё! Жжил не тужжил, боки грел, на горохе качался! И в самую пеклу жжахнулся! Как крылышки сберечь??
В запале он попытался куснуть Николая, но тот отпихнул назойливого приставалу, двинулся Мире наперерез, чтобы защитить, оградить от жуткой сущности.
- Не лезь! Обожжёть! Спалить подчистую! – истошно вопил Кузьма позади, и крики его смешивались с воем красной девчонки, врезались в голову, пробивая её насквозь.
Не рассчитав силы, Николай покачнулся и рухнул прямо под ноги Мире, погрузившись в блаженную тишину. Последнее, что он увидел перед собой была сморщенная мышиная мордочка, с любопытством сунувшаяся к самому лицу.
