В Барнауле, в Алтайском государственном музыкальном театре, состоялась мировая премьера – публике представили мюзикл по алтайскому эпосу «Хан Алтай». Проект осуществили на федеральный грант Министерства культуры РФ и приурочили к 85-летию Алтайского края. Для постановки спектакля пригласили режиссера из Санкт-Петербурга Василия Заржецкого. Мы встретились с ним и поговорили о мюзикле и Барнауле, о профессионализме и вдохновении.
— Зритель часто идет в театр, чтобы посмотреть очередную постановку хорошо известного произведения, и тогда мы говорим об интерпретации, о собственном прочтении пьесы. «Хан Алтай» — абсолютно новая история. Какие возможности это дает режиссеру?
— Мне было очень интересно работать с материалом, который возникает здесь и сейчас, когда еще не было других решений для этого спектакля. Это дает большое пространство для фантазии. Такое в жизни режиссера бывает нечасто, мне повезло.
— Говорят, хорошую историю можно уложить в одно предложение. Каким оно будет для вашего спектакля?
— Это история о том, как люди преодолевают свои комплексы и страхи.
— Мюзикл посвящен 85-летию Алтайского края. Кто главное действующее лицо – Алтай или люди?
— Самое главное — люди, их взаимоотношения. По сюжету группа туристов отправляется в горы, где они сталкиваются с легендами и мифами Алтая. И это столкновение помогает им стать лучше, чище, решить свои проблемы и вернуться в обычный мир измененными. Но, конечно, это еще и спектакль про малую родину, про любовь к тому месту, где ты родился. Он получится такой по-настоящему патриотический – теплый, камерный.
— Практика, когда руководство театров выбирает пьесу и приглашает режиссера, широко распространена. Как вы к этому относитесь?
— Это ситуация, которая сложилась во всем мире: XIX век был актерский, XX — век режиссера, а XXI-й — директоров и театральных продюсеров, которые определяют репертуар и приглашают специалистов. Это нормально, такова наша сегодняшняя жизнь. Режиссер должен взять материал, «присвоить» его себе, идти и ставить. И делать это качественно и хорошо! Я не верю в сказки про вдохновение, я верю в профессионализм. Режиссура – такая же работа, как и у хирургов, учителей, дворников. Это труд, мастерство, которым человек владеет или нет. Муза, как говорил Чайковский, — такая гостья, которая не любит посещать ленивых.
— Если вдохновение – не главное, то где тогда живет любовь к профессии?
— Скорее всего, в моей режиссерской школе, в тех требованиях к профессии, которые я усвоил.
— Вы часто ставите оперетты. Несколько лет назад вы говорили, что этот жанр в глубочайшем кризисе. Изменилось что-то?
— К сожалению, не родился еще тот герой, который этот жанр, как спящую красавицу, разбудит. Я убежден, что век оперетты угас, и ее надо временно надо оставить в покое. Потому что старыми ключами не откроешь, а новых пока нет. Надо отойти в сторону, получить другой опыт, и, может быть, это позволит ее оживить. Жанр перьев, бриллиантов и цветов ушел безвозвратно в прошлое — так ненормально и ненатурально радоваться сегодня невозможно, и публика чувствует эту фальшь.
— Но мюзикл – это тоже веселье…
— Нет, это не всегда комедия. Мюзикл больше соответствует сегодняшнему мироощущению: в нем есть элементы трагедии, драмы, у него много разных граней. В нашем мюзикле «Хан Алтай» дорогой бархатный фон мифов и легенд – всего лишь основание, по которому тонким золотым узором мы рисовали психологические проблемы и внутренние переживания наших современников.
— Кто из героев мюзикла вам ближе, кто больше всего похож на вас?
— Ну, такого противного героя еще не придумали. Люка для меня слишком романтичен, Максим прагматичен, Сумер — проводник между мирами, а я не такой. Наверное, я из другого спектакля — из «Обломова». Моя мечта – надеть старый халат, лечь на диван и хотя бы недельку ничего не делать: не надо Ольги Ильинской, веток сирени, прогулок. Хочется получить свой кусок отдыха, потому что тяжело все время искрить, фонтанировать.
— Это мечта всех Штольцев. Вы работали во многих городах России, где больше всего понравилось?
— Я отвечу цитатой из фильма «Римские каникулы»: все города хороши по-своему.
— И чем хорош Барнаул?
— Это чистый, светлый, очень зеленый город. Я давно не был в таких зеленых городах: много скверов, парков — этим Барнаул меня пленил. И публика! Я побывал здесь во всех театрах и, не кривя душой, скажу: я нигде не видел, чтобы зритель так долго не отпускал актеров со сцены. Я жесткий человек, но тут я таю. В конце концов, все, что мы делаем, — это для людей. И когда видишь такую реакцию, это не может не трогать душу.
— Как вы оцениваете свою жизнь в нашем городе, здесь и сейчас?
— Я нахожусь здесь в очень комфортных, можно сказать, тепличных условиях. Великолепные отношения с администрацией театра, с актерами, со всеми цехами. Я попал в какой-то сказочный сон — столько теплоты подарено мне, это очень дорогого стоит. И лучшая плата театру за это — моя профессиональная работа, мое мастерство.
Интервью: Жанна Михиенко, фото: Антон Губанов.
