Я считаю воспоминания о детстве вполне самостоятельным жанром, достаточно широко представленным в русской литературе.
Это вроде бы и мемуары, но пишет-то их от лица ребенка взрослый, часто немолодой человек. Детское осознание событий обязано отличаться от взрослого. Часто авторы и строят повествование на этой разнице восприятий: вот так мне виделось-чувствовалось тогда, а вот так я осознаю это теперь. В случае, когда автор честен, а не пропихивает какую-то идею, то следить за этим сравнением детской и взрослой психологии чрезвычайно увлекательно!
А еще память, ну чисто физиологически даже, избирательна и недолговечна. Чем глубже к началу, тем меньше извлекается. Помните, мы на канале как-то пытались воскресить свои самые ранние воспоминания? Немного их набиралось у каждого, но все вспоминали с явным удовольствием.
Так что если воспоминания автора условного "Детства" опять же честные, а не выдуманные в угоду сюжету, то именно такими они и должны быть: обрывочными, клиповыми, не вполне связными, но очень яркими, эмоциональными.
Ну и всякие мелочи, которые подметит и сочтет нужным упомянуть только ребенок - они дают невероятную фактуру эпохи. Какое-нибудь описание мочального хвоста игрушечной лошадки для современного жителя пластмассового мира может оказаться проводником в мир без электричества и мобильников.
Конечно, читать про "какраньше" очень увлекательно . Но совершенно особенно читаются воспоминания о времени, совпадающем со временем твоего собственного детства. А если еще и примерно совпадает локация - это вдвойне радость! Ну, или вдвойне горькое разочарование, если улавливаешь фальшь.
Книга Татьяны Москвиной "Жизнь советской девушки" стала для меня радостью. Особенно главы, посвященные детству и раннему отрочеству. (подробнее о Т.Москвиной здесь). Читаешь - и оживает, оживает в памяти собственное далекое бытие, перестает быть цепью твоих личных случайностей, вплетается в эпоху, наполняется смыслом.
Вообще-то я младше автора на 11 лет - это довольно много. Ее детство пришлось на 1960-е, мое - на 1970-е. Кое-что уже изменилось: подзатихло эхо войны, чуть-чуть изменились нравы, детали быта. Но не сильно. Тем более, что город тот же, Ленинград, а времена спокойно-равномерные, без резких сломов.
Вот эта радость узнавания - быта, нравов, речи, отношений, семейных сценариев - совершенно потрясающая!
Мной маленькой тоже в основном занималась бабушка - маме надо было работать. И как там ладили хлебнувшая войны и прочего лиха, и закалившая в невзгодах весьма непростой характер бабушка с молодыми беспечными родителями - это, как оказалось, не только моя история.
Я тоже первые годы жизни провела в коммуналке, а потом мы переехали в новостройку на окраине. И тогда "мама повесила ключ мне на шею, на капроновой ленточке. Ключ был длинный, тяжёлый. Так я и жила, точно корова с колокольчиком, – с ключом на шее." Кстати, у меня поначалу не хватало силенок утопить в замке этот длинный, узкий и острый, как лезвие стамески, ключ. И папа прикрутил к нему деревянные ушки, создав опору для ладошки.
Лето я, как и Таня Москвина, проводила на даче. Пусть объективно это конура без элементарных удобств, но "три месяца в течение пятнадцати лет – это чистое, огромное, беспримесное, упоительное счастье моё."
И ничего страшного, что в сельском магазине продаются только соевые батончики да хлеб (в моем этот самый хлеб еще и требовали не продавать дачникам!). Зато есть лес - щедрый, бездонный, роскошный! Тот, который потом хочется встретить ТАМ, по ту сторону бытия. А еще - книги.
Вы бы попробовали при советской власти скрыться от культуры, ха. Это было нереально. Советская власть не могла оставить в покое ни дальние кишлаки и аулы, ни глухие деревни и полустанки. Везде были обязаны учиться, учиться и ещё раз учиться, везде работала система доставки и сования культуры прямо в рот. Поэтому на станции существовала библиотека, а каждый месяц на три дня прибывал "вагон-клуб" – передвижной кинотеатр.
Точно, и в моей деревне была неплохая библиотека, и привозили кино в местный клуб. Запойное бессистемное чтение - обязательная составляющая лета.
Правда, к культуре высокой детей приобщали, а вот про культуру низменную как-то забывали. Поэтому весь кекс-просвет происходил от чуть более старших к младшим, с пересказом на ушко самых диких версий, подтверждаемых авторитетным "был такой случай"! "Знания передавались изустно, сопровождаемые дикими стихами и похабно-невинными песенками".
Что поразительно - все те элементы фольклора, что честно приведены в книге, оказались мне знакомы. Ну разве что с небольшой разницей в редакции, что для изустных форм народного творчества нормально.
Вот таких узнаваемых моментов: про детскую дружбу и ссоры, про соседей, родителей, игры, трамваи, школу, колготки, раскладушки, химчистки, платья ("помню какое-то бежевое платье фабрики "Большевичка", нарядное, с вышивкой, но колючее и скучно-прямое") - множество!
Поэтому очень советую почитать. Немолодым - чтобы вспомнить себя; юным - чтобы лучше понять своих матерей. Ну и просто насладиться чтением хорошей книги с легким слогом, написанной талантливой писательницей.
О следующих главах разговор будет продолжен.
Чтобы не пропустить интересные статьи, жмите на название канала или пользуйтесь Каталогом заседаний клуба
