Тимка с Димкой отправились в комнату Гончарова – не столько из-за торта с лимонадом, сколько из-за любопытства: интересно же посмотреть, как старшекурсники празднуют Санькин день рождения! Гончаров на курсе – не признанный преподавателями, но бесспорный лидер, негласно избранный командир группы подземных электрослесарей. Посмотреть было на что. При появлении Трошина и Щеглова Денис Камынин, этакий ординарец при Гончарове, молниеносно убрал под стол бутылку с самогонкой. По обе стороны от Гончарова сидели Вика с Маринкой. Вика повисла на правом Санькином плече, что-то – видно, по большому секрету – шептала ему на ухо… А на левое плечо Гончарова Маринка опустила голову, прикрыла глаза. Гончаров чуть шевельнул плечами – девчонки отлетели. Санька усмехнулся, кивнул Денису:
- Камынин, бутылку – на базу. Это свои пацаны, я ж вижу. – Оглянулся на дверь: – А… эта, синеглазая… Подружка ваша, где? Да вы садитесь, мужики. По рюмахе бахнете?.. А вообще, – правильно: рано вам ещё. Для этого третий и четвёртый курс придуман. И практика в шахте. Камынин, налей пацанам лимонада. Девчонки, салатику положите им. – Гончаров поискал глазами чистую тарелку, выбрал самый красивый кусок торта. Подмигнул Тимке с Димкой: – А я синеглазую угощу, раз она сюда не пришла.
Тимка с Димкой переглянулись: а он, Гончаров, правильно догадался! Пусть и Алёнка торт попробует! И всё же оба напряглись от какой-то неясной тревоги…
Гончаров вошёл в комнату. Поставил перед Алёнкой тарелку с тортом:
- Чего не пришла? – Усмехнулся: – А!.. По темноте своей понял: без маминого разрешения нельзя.
Алёна подняла на него глаза. Санька зажмурился:
-Оох, ты!.. Ты б осторожнее, что ли!.. Кто ж такую синь выдержит!
Сел рядом с Алёнкой, обнял её. Она хотела убрать его руки, а он ещё крепче прижал её к себе:
- Ну, чего ты?.. Я же вижу, что нравлюсь тебе… Вижу, как смотришь на меня… Хочешь… быть взрослой?
Санька нашёл её губы, рукой полез под свитерок. Алёна изо всех сил упиралась ладошками в его грудь, задыхалась от его поцелуя, а он не отпускал её. И вдруг ладонь его замерла у неё под светло-голубеньким свитерком: такой маленькой была её грудь, а пальцы почувствовали её соски, такие крошечные, беспомощно-нежные бутоны, к которым и прикоснуться можно было – лишь не дыша… а он чуть не сжал их. Санька оторвался от её вмиг припухших губ, виновато притронулся к ним ладонью: – Испугалась?..
И в эту минуту Щеглов открыл дверь ногой. За ним влетел Трошин. На Саньку они накинулись так же, как когда-то в детском саду – на Славку Бегункова. Только Славка тогда побежал к маме-воспитательнице, а Санька Гончаров легко, даже осторожно как-то, отбросил их по сторонам, провёл ладонью по лицу, грустновато улыбнулся Алёнке:
- А ничего так… они у тебя, синеглазая. – Окинул мальчишек насмешливым взглядом: – Интересно, кому из них ты ответишь – да…
Гончаров вышел. Алёна тоже поднялась:
- Мне пора, мальчишки.
- А… Эти, как их, – логарифмические выражения?..
Конечно, надо было решить с ними ещё несколько задач на преобразование логарифмических выражений… Но ещё больше надо было скрыть от них припухшие от Санькиного поцелуя губы:
- Завтра, мальчишки. У нас до зачёта ещё два дня. А мне ещё надо… Надо к практическому по санитарии подготовиться. – Алёна старательно отворачивалась: – Побегу я. До завтра!
Тимка с Димкой растерялись. И только тогда вспомнили о том, что не проводили Алёнку, когда в окно своей комнаты увидели, как к остановке подъехал троллейбус…
От конечной троллейбусной остановки по заснеженной тропинке Алёна шла к дому. Их улица мало похожа на городскую, – здесь у каждого дома растут вишни и абрикосы, и Алёна собирала с веток игольчатый иней, прикладывала его к губам, чтоб не так было заметно, что они припухли… Отец сегодня в первую работал – значит, уже дома. И мама дома… Алёна очень любила такие вечера, когда мама и папа бывали дома. А теперь ей хотелось незаметно проскользнуть в свою комнату, быстренько притаиться под одеялом… закрыть глаза и постараться понять, что произошло.
Алёне казалось, что мама и папа догадаются… Ну, о том, что… Что Санька поцеловал её, – впервые в жизни. Догадаются не только по припухшим губам, – скорее, по глазам. И уже во дворе – отец курил на крыльце – Алёнка прятала взгляд. Хорошо, – мама на кухне была, выглянула на секунду:
- Алёнушка! Сейчас ужинать будем. Ваши с папой любимые блинчики, – с вишнёвым вареньем!
Алёна поспешно сказала:
- Ой, мам!.. Не хочется. Так устала сегодня! Практическое по санитарии было. Преподавательница злая… как волчица. Почти всем двойки поставила. Спать хочу, – глаза закрываются.
Мама не успела ответить, а Алёнка уже прикрыла дверь в свою комнату. Постояла у тёмного окна, смотрела, как серебрятся от инея яблоневые ветки. Прислушалась: родители ужинали на кухне, значит, можно незаметно прошмыгнуть в ванную…
Потом лежала в постели, снова смотрела за окно. Отец тихонько приоткрыл дверь. Алёна быстро закрыла глаза, притихла. Папа подошёл, присел рядом, осторожно прикоснулся губами к её лбу, погладил по голове. Поднялся, негромко сказал маме:
- Нет, всё в порядке. Просто устала, – это же не школа! А ей всего-то пятнадцать.
Из прикрытых Алёнкиных глаз катились слёзы… Он был самым лучшим мальчишкой на свете, – Санька Гончаров с третьего курса. И она любила его – с самого первого дня в колледже, с той минуты, как увидела его на первосентябрьской линейке. По-девчоночьи, втайне от себя самой, о первом поцелуе мечтала, – чтоб случилось это с ним, только с ним. А сегодня он… Ну, зачем он так!..
А во сне прерывисто вздыхала от слёз… и улыбалась, – от счастья. Такого незнакомого… и такого желанного. Санькин поцелуй был грубым… и трепетно-нежным, – будто он, Санька, и берёг её, и жалел… И не смог сдержаться. И ей то хотелось удержать это счастье, то… никогда больше не встречаться с Санькой.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»