Повесть
Часть шестая здесь
Трансляцию с конкурса кулинаров вёл репортёр местного телевидения.
Председатель жюри, шеф-повар итальянского ресторана, не ожидал, что в средствах массовой информации кулинарное событие вызовет такой интерес.
Он сидел на почётном председательском месте, как довольный бегемот, откинувшись на спинку стула и сцепив на животе пальцы-сардельки.
Другие члены жюри занимались кто чем.
Лысый господин пил минералку, нервная дама пересчитывала результаты, а какой-то высокий чин из министерства набрасывал на листочке предстоящую речь.
Дама передала ведущему результаты отборочного тура.
Он добился тишины в зале.
Жюри уселось в линейку, подчёркивая осанкой торжественность момента. Раздались фанфары.
– Итак! – завёл ведущий. Он нарочно растягивал слова. – Сегодня у нас третий и последний конкурсный день. Он решает весь исход конкурса! В финал у нас вышл-и-и три претендента на победу, это-о-о: … кстати, а может, прервёмся на рекламную паузу?
– Нет!!! – взревел зал.
– Ладно, – притворно согласился он. – Тогда слушайте. Это-о-оо кондитерская фабрика… «Ма-а-арципан», похлопаем! ООО «Лесной орешек», ну, где аплодисменты?... и …. ООО «Сладкая жизнь»! – Раздался новый взрыв аплодисментов и рёв.
Зрители вскочили с мест и стали содрогать зал криками и свистом.
Ранее они разделились на секторы, и болели за выбранные предприятия.
Как ни странно, и у «Сладкой жизни» тоже появилась своя группка болельщиков.
За ночь они нарисовали яркие плакаты с надписями: «Вы лучшие», «Мы за сладкую жизнь».
Камера крупным планом показывала участников финала за работой, из предыдущих этапов. Закадровый голос рассказывал о них.
Таня стояла, в большом колпаке, раскрасневшаяся и сосредоточенная, и видела сейчас на экране саму себя.
Рядом стояли грузная, уверенная в себе женщина и молодой парень, похожий на певца Витаса.
За грузную женщину болело добрых ползАла. Она, похоже, была местной.
Таня забеспокоилась: «И зачем мне только достался номер тринадцать! Как теперь победить у этого бульдозера в колпаке?».
«Витас» ей и так доверия не внушал.
Он вёл себя пассивно, и было ясно, что его запихнули на конкурс насильно.
Как он умудрился дойти до финала?
Видимо, парень из породы везунчиков. У него даже болельщиков не было.
Но грузная женщина….
Теперь экран показывал её после работы.
Вот, кто решил вырвать победу любой ценой!
Выражение её лица говорило лишь об одном: «Куда полезли, щенки? Быстро все с дороги, Я иду».
По переглядываниям с членами жюри, Таня поняла, что женщина знает их всех лично.
Ведущий ещё что-то говорил, а Таня не слышала. Так расстроилась, что руки тряслись.
Торт, стоящий близко к первому ряду, мгновенно расценил обстановку.
Он стоял такой сосредоточенный и энергичный одновременно, что Таня удивительным образом почувствовала его присутствие.
Ей вспомнилось, как в первый конкурсный день, в кинотеатре, Торт, якобы невзначай, взял её руку в свою.
Без всякой пошлости, так естественно….
Она снова ощутила тепло его большой ладони. А вечером того же дня они пошли в гости к соседям по гостиничному номеру, семейной паре Юле и Юре, с которыми познакомились за ужином.
Пошли оттого, что не представляли, как останутся в номере вдвоём…. Сначала все играли в дурака. Затем пили кофе с коньяком.
Юля погадала Торту на кофейной гуще и нагадала большие перемены в жизни. И сказала про Таню:
«Хорошенькая у вас жена. Вы прекрасная пара!».
Торт возразил, мол, Таня ему не жена, а сотрудница.
А сам так ласково на неё смотрел, что Юля не поверила….
Следующий вечер тоже провели с новыми друзьями за игрой в лото.
С соседями было так легко общаться, как будто были знакомы всю жизнь.
Они непременно должны быть в зале!
Таня поискала глазами Юлю и Юру и нашла их недалеко от Торта.
Юра свистел, как соловей-разбойник, а в руках Юли был букет из разноцветных шариков.
Таня не может подвести Торта и новых друзей! Свой коллектив! Не имеет права!
В родном городе Тани и Торта этим временем к экранам телевизора припали все, за них кто болел.
Лёша Повитухин даже записывал трансляцию на диск, все друзья болеть пришли!
Ведущий надрывался, пытаясь унять разбушевавшуюся аудиторию:
– Представитель «Марципана» – Иванна Ивановна Принзюк!
Номер один! Похлопаем! Кондитер высшей категории! Кулинарная звезда нашего города! Участник всех кулинарных поединков за последние пять лет!
Принзюк плотоядно улыбалась и плавала глазами, как у аллигатора, по залу, который просто с ума сходил от общения со своей знаменитостью.
– А вот и очаровательная Танечка из «Сладкой жизни», номер тринадцать, которую мы все успели полюбить за эти три дня! – ведущий улыбнулся одними губами.
– И, конечно, поприветствуем представителя под номером шесть…
– Ура!! – закричали у экрана телевизора Алла Николаевна, Рита и Олеся, не удосужившись дождаться имени третьего финалиста, и кинулись обниматься. – Наша-то Танька, смотри! Вон наша Танька!! Куда им до неё!
В квартире у Тани к экрану телевизора припали Максимка и Любовь Алексеевна.
– Ой, не могу, кто бы мог подумать! Никогда не сомневалась, что ты у меня особенная! – держась за сердце, говорила Танина мама. – Дочка, давай, не подведи!
– Мама вам всем покажет, – звонким голосом крикнул Максимка.
Руфина Денисовна в этот миг тоже включила телевизор и увидела там Таню.
– Таня, Танечка! Я в тебя всегда верила, – с жаром проговорила Руфина Денисовна.
В квартире Торта тоже был ажиотаж.
– Папа! Вон он, папа! Ой, уже не показывают! Хоть бы он победил! – кричала Сонечка, поблёскивая глазами. Сонина няня тоже присела к телевизору, отложив дела.
Они во все глаза смотрели шоу.
Одна только Вероника злобно сжимала пульт от телевизора и всматривалась в лица.
В рядах болельщиков снова показали её мужа, вернее, его сосредоточенный взгляд в сторону Тани и крик: «Таня, соберись!».
Она в сердцах кинула пульт в кресло.
Во взгляде мужа она прочла такое….
На неё он так не смотрел никогда. И уже не посмотрит.
– Чтоб вы продули, – выплюнула она, вышла из комнаты и стала куда-то собираться.
А ведущий, тем временем, продолжал вещать.
– Для проведения самого главного конкурсного задания всё готово, и мы посмотрим, на что способны наши участники.
Во избежание помех друг другу, мы отделим участников специальными кабинками со встроенными камерами.
По поводу конкурсных изделий могу сказать лишь одно, намекну, это будет свадебный торт.
Его следует, ни много, ни мало – украсить.
Дадим нашим участникам время на выполнение заданий и, всё же, отвлечёмся на рекламную паузу…
******************************** ... Родион вернулся домой после пирожков в девять вечера, какой-то опустошенный и уставший, лёг на подушку.
Его душу разбередили слова матери о том, что нужно лучше разобраться в Марго.
Что она за человек?
Глаза Родиона самостоятельно исследовали «потолочный рисунок».
Тот далеко не блистал белизной. Жёлтые потёки, трещины.
Из трещин можно сложить слово «холостяк», как Кай складывал слово «вечность».
Пожалуй, стоит заняться ремонтом. Вон, даже Славка и тот, ремонтироваться вздумал….
И как только Марго ходит к нему в такую неопрятную нору? Нет, решительно надо что-то менять.
В дверь к Родиону постучали, причём особо: два длинных стука и три коротких.
«Неужели, Марго?»
Он, не веря ушам, подошёл к двери и открыл. В самом деле, к нему пришла она. Только что это у неё?
Возле Марго на полу стоял пузатый чемодан на колёсиках и большой пакет из-под обуви, набитый вещами.
Она вся дрожала от волнения.
– Ты…
– Родион! Ты не представляешь, как я испугалась! Где ты был? Я тебя жду, жду…
– К маме ездил на пирожки….
Я же не знал…
– Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Всегда. Я чуть с ума не сошла, когда не обнаружила тебя дома! – она кинулась к нему на шею.
– Ты замёрзла, любимая?
– Нет, в машине сидела. Тебя ждала.
– Ты насовсем? А как же твой папа-генерал?
– Он… пока не знает, что я ушла. Ты что, не рад?
– Я? Да что ты, родная! Радостнее меня и человека нет в мире! Я как раз лежал и думал, что хорошо бы ремонт начать делать.
Давай, вместе подумаем, как сделать! Станем вдвоём обустраивать наше гнёздышко! – Родион в душевном порыве обнял Марго. – Ты, Марго, располагайся, а я пока помогу тебе вещи распаковывать.
Вещей у неё оказалось немного.
Всё было разложено по шкафам, на полочке в ванной комнате мгновенно прибыло предметов женского быта.
Родион бегал по квартире, и не мог присесть ни на минутку.
Ещё сегодня утром он и мечтать не мог, что Марго к нему переселится!
Но, действительно сказал кто-то мудрый, – мечты имеют обыкновение сбываться.
Надо сбегать в магазин, батон купить, утром чем Марго кормить? Надо масла сливочного купить. Ой, столько всего надо...
– Родион, успокойся хоть на минутку! Не бегай! – загадочно сказала она.
– Да как же! Я теперь ночь спать не буду! – воскликнул он, включив чайник.
– На-ка, возьми ключ. – Марго положила ключик с чёрной пластмассовой головкой в ладонь Радиона, и залезла с ногами на кресло.
– Что за ключ?
– От машины, в которой я сидела, – зевнула Марго.
– Я думал, ты в такси…
– Нет, в твоей.
– Но у меня…, – в душе Родиона шевельнулась догадка, и он метнулся к окну.
Во дворе стоял новенький автомобиль Тойота-Виста…. тёмно – синего цвета. Родом из мечты. Родион чуть не прослезился от увиденного.
Но он не возьмёт машину!
Он просто не может так поступить! И прямо сейчас скажет об этом Марго.
Но, Марго тем временем задремала под шум чайника. Родион на цыпочках подошёл к ней и накрыл мягким пледом.
Как же он любил её!
Как он раньше жил без нее? Сейчас она замерзла, устала и выглядела такой умиротворённой и трогательной, что Родион поклялся никому её не отдавать и от себя ни на шаг не отпускать.
Наконец Марго только его.
********************************* В третий цех набилось столько народу, что ему было впору лопнуть. В центре людского внимания стояли Торт и Таня.
По возвращении, они первым делом заехали в «Сладкую жизнь» сообщить всем, что Таня ... одержала победу в конкурсе кондитеров!!
Но, это и так уже все знали, смотрели вчера телевизор.
В руках Тани была бордовая тетрадь Руфины. Таня вложила туда диплом, чтобы не помялся.
Она вынула сверкающий глянцем диплом и подняла вверх на всеобщее обозрение.
Её все обнимали, говорили одобрительные слова, Алла Николаевна даже всплакнула счастливыми слезами.
– Трудно было? – спросила Олеся.
– Да, – не стала скрывать Таня. – Особенно опасно было соперничать с Иванной Принзюк…
– Тань, ничего не говори, – перебил Торт. – Я лучше сам расскажу, как было.
В общем, эта Иванна нацелилась на первое место.
Её баловали много лет, она и привыкла быть в центре внимания.
Торт оглядел свой коллектив, все притихли.
– По задумке организаторов, участникам следовало украсить свадебный торт.
– Знаем, знаем! – подала голос Жердь. Торт продолжил:
– Эта самая Иванна решила, что ей не стоит напрягаться, она привыкла работать по-старинке.
Фантазия у неё иссякла лет двадцать назад, если вообще когда-нибудь была. Шаблонное мышление еще никому в творчестве не помогало!
При этих словах он красноречиво глянул на Таню.
– Ну да ладно, это отступление от темы. Так вот, она украсила двухъярусный торт обычными розочками, только белыми. Бока разрисовала полудугами.
Не хватало ещё, чтобы из её произведения вылезла стриптизёрша!
В рядах раздался дружный хохот.
– В верхний корж Иванна воткнула фигурки жениха и невесты, а позади пары посадила двух шоколадных голубков, которые, по отношению к фигуркам, больше напоминали летучих коров.
Смех был уже в голос.
– Ну а ещё один финалист, парень, украсил полторта розовой глазурью, полторта голубой. Решил, что гениальность запрятана в простоте. Назвал своё творение Инь и Янь. Задумка, в общем-то, неплохая, но он сварил глазурь с явными нарушениями технологии, и она вся растрескалась.
– А Таня? – спросил тот, кто пропустил передачу.
– А Танечка создала шедевр.
Её торт был в виде белого ступенчатого замка с бойницами, чтобы показать, что семья молодожёнов – это их крепость.
Крепость она увила плющом с мелкими редкими цветочками, жёлтыми, красными.
Причём, под цветами проглядывались кирпичные стены крепости. Сверху на бойницы Таня посадила маленьких сахарных голубков, а в клювиках у них было по крохотному красному сердечку.
Торт венчала беседка с сахарными прутьями и шоколадной крышей, в которой друг против друга сидели жених и невеста. – Таня покраснела от похвалы. – В общем, – продолжал Торт, – нам придётся в этом году много работать, потому что…. я заключил очень выгодный контракт на нашу продукцию! А ещё, привёз кучу спецзаказов!!
Танин торт сразу же после конкурса выкупил градоначальник!
Помимо красоты, торт оказался ещё и божественно вкусным, с грецкими орехами, черносливом и сметаной. Так что, мы все должны соответствовать новым критериям и работать с удвоенной силой, чтобы блеснуть на кондитерском рынке!!
Кстати, забыл сказать, – уже будничным голосом сказал Торт, – всем повышается зарплата.
Тут началось всеобщее ликованье. Крики «Ура!» долго не затихали.
В актовом зале организовалось празднование Таниной победы.
Шампанское полилось рекой, откуда-то взялись корзинки, начинённые сыром, сумасшедшей красоты нарезка в виде барышни. Алла Николаевна обнимала Таню всей немаленькой массой.
– Пчёлка, скажи мне, как на духу: а ты там с Владимиром Ильичом в гостинице не того? А то приехали какие-то… не такие, – прищурилась уже нетрезвая бригадирша.
– Да вы что! – Таня захлебнулась от возмущения.
– Да ладно, ладно, не обижайся. Просто, он, кажется, в тебя влюблён, – хохотнула Алла Николаевна. – Я забыла тебе сказать, когда ты заболела, на нем лица не было.
Не думала, что скажу это, но вы прекрасная пара! Не то, что его Вероника.
Она ненавидит кондитерское производство вкупе со своим мужем. Вот же не повезло ему, не соратница она в деле всей его жизни! А тебя и шефа нашего просто с работы не выгонишь!
– Таня, иди скорей сюда, у нас тут спор возник! – позвала Олеся, и Таня вырвалась от Аллы Николаевны.
Но до Олеси не дошла.
Победительницу сегодня буквально рвали на части. Каждый считал своим долгом обнять девушку, поцеловать или хотя бы похлопать по плечу.
К счастью, кто-то притащил магнитофон, началась дискотека, и о Тане на время забыли. Она до сих пор находилась под впечатлением.
«Просто он, кажется, в тебя влюблён».
А если уж лакмусовая бумажка правды, Алла Николаевна так сказала, значит, так оно и есть! Ведь эта женщина никогда не обманывает.
Таня блаженно улыбалась и старалась затесаться среди толпы.
Она села на скамеечку, открыла тетрадку Руфины, чтобы ещё раз полюбоваться дипломом, и прыснула со смеху: ниже её новых терминов высоким почерком Торта были дописаны слова:
Поручень – человек, раздающий поручения.
Шинель – шины в ёлочку.
Заморозок – зам, думающий о розах.
Задвижка – пространство за двигателем.
Телефон – шумовой фон от телевизора.
Этим временем Рита плясала с Лёшей Повитухиным лабмаду, Алла Николаевна танцевала с сыном Ярославом, который вот уже час безуспешно пытался увести её домой.
Его жена что-то нехорошо себя чувствовала и просила Ярослава не уезжать надолго.
Он пообещал не задерживаться, но недооценил мамину страсть к коллективным посиделкам.
Олеся танцевала с мужем, кадровичка с охранником. Заиграла песня «Как упоительны в России вечера», Торт разыскал Таню на её временном убежище и пригласил.
Во время танца он как-то особенно смотрел на неё.
Торт испытывал чувство нежности, чуть приправленное горечью.
Таня подняла его за пять дней в профессиональном плане, как за пять лет напряжённой работы, а Вероника за эти пять дней ни разу не позвонила...
Она не хочет разделить его триумф!
Он еще раз вспомнил, как их с Таней встречал коллектив.
И на Владимира Ильича нахлынула горечь, обида, и простое человеческое желание – быть понятым. Он потянул Таню на улицу, глотнуть свежего воздуха.
Хмель ударил в голову, как направленный заряд.
Сказались напряжённость и нервозность конкурсных дней, и Торт стал жарко благодарить Таню за вклад в предприятие, потом долго жал ей руку, и, наконец, просто поцеловал её.
Он обнял хрупкую Таню, как драгоценную фарфоровую куклу и снова поцеловал.
– Я люблю тебя, – сказал он и вдруг испугался. Он прятал свои чувства глубоко, так глубоко и, как ему казалось, очень успешно….
И теперь любовь не смогла больше таиться и вышла наружу…
– И я люблю вас, – ответила Таня и обвила руками. – Всегда любила. Сразу. С первого дня, – шептала она. – Только, как же ваша жена?
– Я тебе как-нибудь расскажу, – грустно произнёс Торт. – И перестань называть меня на «вы».
Если ты думаешь, что рушишь чужую семью, то напрасно.
Конечно, так многие говорят.
Но в моем случае это всего лишь видимость семьи, созданная исключительно для ребенка, такой затянувшийся спектакль, в котором всего один актёр – это я.
А труппа давно разбежалась, кто куда….
Таня поняла, что он не лжёт. Он просто не умеет.
Они стояли, прижавшись друг к другу и не шевелились. Что теперь будет? Из третьего цеха по-прежнему доносились звуки гулянья, чей-то весёлый смех.
В мире, в общем-то, ничего не изменилось.
Только на небе в этот час появилась новая звезда.
– Пойдём в зал, а то нас потеряют, – ласково сказал Торт. Таня стояла рядом послушная, податливая, неспособная принимать решения.
– Да, пойдёмте…. Пойдём, – поплелась следом она.
Они вернулись и продолжили праздновать.
Все работники «Сладкой жизни» ушли домой далеко за полночь. Последними здание покинули Торт и Таня.
***********************************
Возможно, Торт когда-нибудь расскажет Тане о своей семейной жизни. Но преподнесёт всё гораздо легче, скажет, «не сошлись характерами».
... Торт сделался директором «Сладкой жизни» в самом начале семейной жизни.
Он стал пропадать на работе, принимая дела и вникая в курс дела. Он видел своё предназначение в том, чтобы обеспечить жене и дочери достойную жизнь.
В понятие «достойная» включались и заграничные поездки, и сезонные походы по магазинам и, конечно, культурные вылазки на концерты.
Сначала Веронике нравилось быть женой директора.
Она любила козырнуть этим в разговорах с подругами и считала, что нашла себе выгодную партию.
Другие годами ждут повышения мужа и считают копейки до зарплаты.
А Веронике повезло.
Тем более, что характер у мужа был миролюбивый и невредный. Вероника сначала честно старалась создать семейный уют.
Но выяснилось, что создавать его решительно не для кого – муж жил на работе.
Работа Владимира Ильича давала Веронике финансовую независимость и отбирала за это мужа.
Вероника стала постепенно отвыкать от роли жены, и усмотрела в такой одиночной жизни много положительных моментов.
Её стало затягивать в гламурный мир незанятой, богатой женщины.
Но именно тогда она поняла, что беременна.
Ребёнок был ей совершенно не нужен!
Но об аборте не могло быть и речи.
Владимир Ильич страстно хотел ребёнка и уговорил Веронику рожать.
Что за семья без ребенка?
Она «поддалась». Вскоре после рождения дочери начались первые истерики, которые уже больше никогда не прекращались.
Их суть сводилась к одному: Вероника бьётся с ребёнком одна, мужу нет дела до семьи, поэтому придётся нанять няню.
Когда Сонечка немного подросла, Владимир Ильич взял отпуск на две недели, и купил путёвки на Кипр.
Жене надо отдохнуть от быта.
О себе он не думал.
Ту поездку Торту не хочется вспоминать. Вероника из кожи вылезла вон, чтобы её испортить.
Она была недовольна персоналом гостиницы, мороженым, жарой, Сонечкой, целлюлитом, цветением экзотических растений, в общем, всем.
Тогда Торт несколько раз уловил на себе сочувственные взгляды земляков, он новыми глазами посмотрел на жену.
Кто эта истеричная особа? Неужели его Вероника? Знаком ли он с ней?
Ранее он оправдывал поведение Вероники. Грубит ему, наверное, устала, перенервничала.
Не хочет ласки – нет настроения. Но почему Торт раньше не замечал, что весь мир крутится вокруг неё?
А как же он?
Когда она в последний раз справлялась о его здоровье, самочувствии?
Когда предложила что-то купить ему из соображений заботы?
Одно лишь Веронике удалось на все сто процентов – внушить Торту комплекс вины.
Он чудовище.
Он сделал женщину несчастной.
Торт уже зайдя домой был в чём-то виноват.
Вероника возникала на пороге в жёлтом топе, оранжевых ласинах и мохнатых тапках, становилась в позу буквы «Ф» и лицом, как будто только что понюхала нашатыря.
Её волосы чаще бывали беспорядочно приподняты вверх и схвачены заколкой под названием краб.
– Хлеб купил? – железным голосом спрашивала она.
– Купил.
– А молоко?
– А молоко – нет.
– Я так и знала! – всплёскивала руками Вероника. – Я же просила! Ну нет же, зачем? Я же никто! – причитала она, пока Торт стаскивал свою большую обувь, чувствуя нечеловеческую усталость.
Она не отставала ни на шаг.
Наверное, если бы она спросила, не устал ли он, он не поверил бы ушам. – А что это ты так поздно сегодня? Впрочем, как и всегда! – продолжала Вероника.
– Работы много, – отвечал Торт.
Не говорить же, что ему не хочется идти домой, потому что его жена разучилась улыбаться, и он сидит в кабинете и перекладывает бумажки с места на место...
– А если я сижу дома, не работаю, так у меня и работы меньше? – петушилась Вероника.
– Так я же ничего не говорю…
– Но зато думаешь! – истерично взвизгивала жена.
Торт шёл в детскую комнату и обнимал Сонечку, прелестную девочку пяти лет, которая просто обожала отца.
Сонечка невероятно походила на Торта.
Она начинала рассказывать ему, как провела день с няней. Торт слушал её, а потом начинал подбрасывать до самого потолка.
Сонечка весело заливалась, но вокруг Вероники раздувался кокон ненависти: смех родной дочери являлся для неё лишь раздражителем.
– Перестань её кидать, покалечишь!
– Вероника, да я аккуратно!
– Развеселишь, спать не будет!!
Приходилось перестать.
Вероника со странным упорством не хотела отдавать Сонечку в детский сад.
– Она будет быстрее развиваться в коллективе, – пытался спорить Торт.
– Ага, болячки таскать, – парировала Вероника.
– Получит навыки общественной жизни. Будет участвовать в утренниках, спектаклях…
– Её станут обижать!
– Подготовят к школе…
– Я лучше знаю, что нужно ребёнку.
И точка. Веронику всегда трудно было убедить, а тем более, переубедить.
Она прекрасно понимала, что если Сонечка пойдёт в детский сад, то ей, Веронике, придётся устраиваться на работу.
Торт об этом неоднократно заговаривал, считая, что у человека должно быть занятие для души, а не для зарплаты.
Ведь состояться в какой-нибудь профессии необходимо для полноценного развития личности.
Но Веронику не устраивало устройство на работу.
Это свяжет руки.
Ведь у неё наладился свой график жизни. Каждый день в десять часов утра в их дом приходила дипломированная няня и занималась с Сонечкой: гуляла с ней, читала сказки, учила писать буквы, а Вероника тем временем совершала бесконечные походы по магазинам и салонам.
Муж никогда не ограничивал её в средствах.
…Торт частенько не мог понять, куда деваются заработанные им деньги. В доме из мебели и посуды ничего не прибывало.
В последний раз квартиру ремонтировали к рождению Сонечки.
Может быть, Вероника много тратит на одежду Сонечки?
Но девочка одета более чем скромно. Вероника считает, что незачем баловать дочь.
У самой Вероники время от времени прибавляются новые вещи.
Возможно, Торт ничего не смыслит в моде, но эти вещи не выглядят столь ошеломляюще, чтобы тратить на них такие деньги.
Быть может, Вероника тратит большие средства на красоту?
Торт украдкой приглядывался к жене. Но не мог разглядеть никаких перемен при всем пристрастии.
Те же полудлинные волосы, беловатая кожа. Кроме хищных наращенных ногтей, ничего нового!
Ну, возможно, глаза чуть выразительнее, возможно сделала татуаж или поставила контактные линзы. А так… Возможно, Веронику портит вечно плохое настроение и скривившееся презрительное выражение лица?
На осторожные вопросы о потраченных средствах реакция всегда одна – истерика со слезами.
– Мало того, что я тебя никогда не вижу, так мне и деньги твои тратить нельзя? Это общие средства, заработанные в браке! Ты меня постоянно упрекаешь, что я не работаю, так я ещё ничего не могу себе позволить! Ненавижу!
Такие семейные сцены подстерегали Торта каждый вечер.
Они могли начаться по-разному, а заканчивались неизменно одним и тем же: Вероника плакала в подушку и пила шампанское, а Торт, устав от размышлений, с какого момента семейная жизнь дала трещину, да какую там трещину, овраг, пил таблетку снотворного и проваливался в химический сон.
На диване.
В зале.
Потому что Вероника ещё год назад отселила Торта из супружеской спальни.
Вот так он жил. Пока поездка с Таней в нём что-то не перевернула.
*********************************
… Настало утро. Любовь Алексеевна встала первая, чтобы приготовить завтрак детям и внуку. Максимку следовало будить в школу, он учился по субботам, ну а Таня с Лёшей пусть выспятся.
Проходя мимо прихожей, глаза Любови Алексеевны заметили что-то необычное.
Она притормозила.
Мужские ботинки, причём не Лёшины. У сына небольшой размер ноги, а эти ботинки что в длину, что в ширину большие.
А ещё плащ! Не плащ, а плащ-палатка!
Сон мгновенно пропал. Такая одежда и обувь могла принадлежать только одному человеку, Владимиру Ильичу….
В душе шевельнулась надежда, что Торт ночует у них оттого, что просто не доехал до дома...
Тане стало неудобно отсылать его, и она оставила шефа ночевать у них...
Да, несомненно! Он спит сейчас на полу. У Тани и матрац скатанный имеется….
Мама, проклиная себя за любопытство, прокралась к комнате дочери, дабы убедиться в правильности своих доводов.
Она слегка приоткрыла дверь и втянула губы внутрь, чтобы не вскрикнуть ненароком: на кровати спали двое – Таня и её шеф.
Торт был гол до пояса и даже во сне доволен донельзя, а Танина рука покоилась на золотистых кудряшках его могучей груди.
Оставалось загадкой, как эти двое уместились на полутораспальной кровати, и как последняя не рухнула под этим богатырем!
Любовь Алексеевна скорее прикрыла дверь, чтобы Максимка случайно не увидел этой картины.
Ноги понесли её в комнату сына.
Лёшина кровать была даже не расстелена, сын не пришёл домой ночевать.
«Что же это делается!» – внутренне возмутилась Любовь Алексеевна и отправилась переваривать увиденное на кухню.
Она на автопилоте сварила кофе и сделала омлет.
– Бабушка, с добрым утром, – раздался заспанный голосок.
– Доброе утро, Солнышко, – улыбнулась она и подумала, что Максимка и есть настоящее Солнышко.
С его появлением хочется двигаться и просто жить.
Детские шаги проследовали в ванную, остановились в прихожей и вернулись на кухню.
Мальчик заговорщически улыбался.
– Что? – спросила Любовь Алексеевна.
– У меня скоро будет папа, – похвалился ей внук.
И вот что тут ответишь?
Продолжение следует…
Дорогие друзья, если повесть Вам нравится, не забывайте ставить лайки и писать отзывы!
Подписывайтесь на канал!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.