Девчушка беззаботно скакала по дороге: прыг-скок, прыг-скок. С одной ноги на другую. Плиссированная школьная юбочка колыхалась в такт её движениям. Белоснежные банты на косичках взлетали вверх при каждом прыжке, как экзотические крупные бабочки. Узкая тихая улочка, по которой она вприпрыжку возвращалась после школы домой, была пуста. Почти пуста, если не считать идущего немного позади девочки неприметного человека.
Он знал этот городок, как свои ладони. Каждую чёрточку и ложбинку. Каждую улочку и пустырь. Всякую особенность маленького провинциального городка. Одного из многих, но именно сюда он особенно любил возвращаться, как возвращаются в мыслях и воспоминаниях к первой сильной любви. Этот городок, по сути, и был его первой любовью. Его улочки и пустыри хранили маленькие секреты. Его секреты. Их общие тайны…
Девочка свернула за угол, на соседнюю улочку, упирающуюся в серый безликий забор, за которым лежал пустырь с давно заброшенной стройкой. Бантики-косички мелькнули и пропали за поворотом. Человек чуть ускорил шаг, ощущая, как учащается сердцебиение. Удача, несомненно, на его стороне. Этот пустырь ‒ особое место. Место сегодняшней охоты. Он свернул за угол следом за своей наивной, ничего не подозревающей добычей. Она скакала далеко впереди, явно намереваясь сократить путь через пустырь и не понимая, какую роковую для себя ошибку совершает. Сейчас ‒ середина дня, глухое время в провинциальном городке. Взрослые на работе, на улицах пусто. Обманчиво светит солнце. Ясный день, а днём ведь не опасно, правда? Он усмехнулся, уверенно отмеряя шагами расстояние.
Тем временем, девочка перешла на другую сторону улицы и теперь беспечно скакала вдоль покосившегося бетонного забора, скрывавшего бельмо на глазу города ‒ заброшенную стройку. Из-под серых плит бахромой торчали стойкие живучки-одуванчики. Природа, не любящая пустоты, отбирала у города пространство назад.
Девочка перешла на шаг и внезапно нырнула в пролом в заборе. Бантики-косички вспорхнули и исчезли. Её преследователь вдруг заторопился, ускорил шаг, опасаясь, что добыча ускользнёт, затеряется среди крупного строительного мусора. Одним махом он преодолел расстояние до пролома и, согнувшись, пролез следом.
Пустырь раскинулся перед ним лавкой забытых, никому не нужных вещей. Пара огромных бетонных колец, будто свалившиеся с запястья великана браслеты; катушка от кабеля; куски разбитого кирпича ‒ всё это медленно затягивала упрямая растительность: пока ещё жиденькие кустики, тоненькие кривые деревца и вездесущие одуванчики. Он окинул это великолепие взглядом, пытаясь угадать, в каком направлении побежала девчушка.
Она сидела на корточках у нагромождённых друг на друга бетонных плит, скинув на землю школьный рюкзак. Заломив голову на бок, внимательно заглядывала в чёрный провал. Мужчина осторожно шагнул к ней, мысленно заклиная не поднимать головы и не поворачиваться. Дать подойти поближе. Под подошвой ботинка хрустнуло битое стекло. Девочка вздрогнула, вскинула голову, осматриваясь по сторонам. Он тут же юркнул за ближайший куст, не дав возможности обнаружить себя. Замер, как и положено таящемуся хищнику. Появилась возможность разглядеть добычу хорошенько и с близкого расстояния, не вызывая никаких подозрений.
Девочка была похожа на большую живую куклу: открытое лицо в обрамлении золотисто-русых кудряшек, чёткие тонкие брови, будто вычерченные карандашом, большие синие глаза в обрамлении тёмных ресниц, чуть вздёрнутый нос и небольшой аккуратный рот. Такое дитя отлично смотрелось бы в огромной яркой коробке на витрине магазина. Огромная кукла в человеческий рост. Живая кукла. Его кукла. И он с ней сегодня обязательно поиграет прежде, чем уберёт в коробку.
Девочка смахнула с лица локон жестом маленькой кокетки. Его ладони тут же вспотели, а губы пересохли. Да, это заложено в их скверной природе: кокетничать, заигрывать, заманивать. Соблазнять. Он облизнул сухие губы. Затаил дыхание, наблюдая за тем, как девочка снова склонилась к провалу между плит и заговорила:
‒ Лапусик, Лапусик! На-на-на!
Ему вдруг стала понятна тяга девчушки к этому жутковатому и опасному месту. Она ходила сюда подкармливать своего питомца: щенка или котёнка. В итоге, любовь к животным и загнала её в эту ловушку.
‒ Лапусик, ты где? Лапусик! ‒ звала девочка, но зверёк не торопился на зов, и, утомившись ожиданиями, школьница просто раскрошила бутерброд на плиту перед импровизированной норой.
Потом выпрямилась, огляделась по сторонам, выглядывая пропавшего питомца, закинула рюкзак за спину и двинулась дальше, пробираясь между нагромождений строительного мусора.
Он выскользнул из своего укрытия и, крадучись, стараясь больше не производить неосторожного шума, двинулся следом, потихоньку сокращая расстояние между ними. Девчонка легко лавировала среди мусора, бантики-бабочки порхали в такт её шагам, манили за собой.
Впереди показалась нелепая громада начатого было и заброшенного здания в два этажа. Оно темнело среди поросли молодых деревьев как череп давно издохшей неведомой твари. Жуткой, уродливой, многоглазой, но давно мёртвой, а потому уже неопасной. Обманчиво неопасной. Потому что её раззявленный дверной проём, как голодный рот, вполне мог проглотить зазевавшуюся неосторожную жертву. Мужчина увеличил шаг, нетерпеливо торопясь ускорить желанную встречу.
В самый последний момент она что-то услышала или почувствовала. Вздрогнула, оглянулась. Её глаза широко испуганно распахнулись, а спустя мгновение, не дав ей опомниться, он уже подхватил её, увлекая к тёмному проему, внутрь недостроенного здания. Опомнившись, девчушка рванулась из его объятий, пронзительно закричала. Крики отразились от бетонных равнодушных стен, схлестнулись, превращаясь в какофонию. Сколько не пытайся ‒ не разобрать, что кричит. Впрочем, все они всегда кричат одно и то же. Примерно одинаково: «Помогите!» или «Не надо!». Или как сейчас кричит она: «Отпусти!» или «Отпустите!». Неважно. Никто всё равно не услышит и не придёт. Это могли бы рассказать те, другие, которые безмолвно лежат в своих коробках, похороненные здесь, на этом пустыре, где столько укромных, тайных мест.
Девчонка брыкалась отчаянно. Туфельки слетели с ног и, кувыркнувшись, исчезли куда-то в сумраке, сыром и мёртвенно-холодном. Один бантик-бабочка слетел с косички и упорхнул в неизвестном направлении. Лямки рюкзачка соскользнули с худеньких плечиков, его хозяйка вдруг по-ужиному вывернулась, выскользнула прочь, оставляя в руках у преследователя это вместилище учебников. Мужчина зарычал в гневе и азарте, отшвырнул его в сторону и прыжком нагнал беглянку. Выбросил руку вперёд, сбивая её с ног, роняя на острые осколки кирпича.
‒ Ай! ‒ вскрикнула девчонка и расплакалась, причитая: ‒ Лапусик! Лапусик!
Смешная в своём страхе, она звала на помощь единственное живое существо, способное услышать её на пустыре: своего питомца. Какие они наивные и глупые, эти большие живые куклы. Верят в чудеса, в возврат добра и дружбу, в победу добра над злом.
Нелепая гротескная тень, искаженная косыми лучами солнца, легла на стену. Позади раздалось урчание, похожее на клёкот рассерженной птицы. Мужчина изумлённо оглянулся, одновременно нащупывая в кармане куртки нож. Даже если Лапусик явился таки на зов хозяйки, ей это вряд ли поможет. Он развернулся, готовый дать отпор любому зверю.
В дверном проёме стояло нечто трудноопределимое. То ли очень крупный драный кот неизвестной масти, то ли небольшой пёс с несоразмерно маленькой по сравнению с телом головой. Лапы его были непропорционально длинные, животное пошатывалось, словно стоять ему было на этих ходулях неудобно.
‒ Лапусик! ‒ всхлипнула девочка.
Жутковатое и нелепое отродье издало клокочущее шипение. Голова вдруг разошлась в стороны, раскрываясь подобно причудливому цветку. Обнажила чёрную пасть, усеянную острыми клыками. Из глотки выползи упругие глянцево-чёрные щупальца, извиваясь потянулись вперёд, к нему. Нож выпал из онемевших пальцев, из горла вырвался громкий, полный ужаса крик, который некому было услышать, кроме шмыгающей носом девочки, его недавней потенциальной добычи. Чёрные упругие щупальца дотянулись до своей жертвы, сомкнулись на его шее и настойчиво потащили к себе. Тварь удовлетворённо заурчала, раздуваясь в размерах. Лапусик собирался плотно пообедать.
#мистика #хоррор #страшныйрассказ #страшнаяистория #страшнаяисториянаночь #страшное
