Продолжение
Пока Мира общалась с шестихой и огневицей, Николай внимал речам незнакомки.
Нежно щебеча, та расхваливала свои гороховые посадки и требовала подтверждения, что они хороши.
- Сама саживала, сама воду носила, поливала без устали, собирала без отдыха, - певуче тянула незнакомка, а Николай кивал в такт, норовя ненароком коснуться золотистых вьющихся прядей. Он никак не мог налюбоваться на выразительные черты, совсем не замечая, что те не желают складываться в единую картину. Если бы ему потребовалось представить по памяти лицо девушки, он не смог бы этого сделать.
- Хорош ли мой горох? Нравится тебе? – чуть отстранилась красавица, требовательно приподняв бровь.
- Он прекрасен! – с готовностью объявил Николай, и кто-то тут же глумливо хихикнул над самым ухом. – Ой, дурка! От дурка! Мастью-то здоровяк, а мозги что у куры.
- Поди прочь, Кузька! – шикнула красавица раздражённо, а после потянула Николая к земле. – Присядь рядышком, отдохни. А я тебя кормить стану.
Откуда-то объявилась широкая миска, прикрытая сверху холщовой тряпицей. Из-под неё пахнуло мясным духом – до того соблазнительно, что Николай голодно сглотнул.
- Отведай моей похлёбушки, - пропела незнакомка. – Сама вырастила, сама наварила.
Ничуть не удивляясь ложке в своей руке, Николай откинул тряпицу и зачерпнул густого аппетитного варева. Поднеся ко рту, собрался было попробовать, да над ухом снова прогундело:
- Не ешь! В борова превратися!
- Что застыл? – нахмурилась красавица, и в голосе впервые прозвучали нотки угрозы. – Или не так что с похлёбкой? Или я не по нраву пришлась? Не слишком хороша для тебя? Говори!
- По нраву! Очень по нраву! – собрался возразить Николай, да невольно скосил глаза на содержимое ложки и обомлел. Неприглядная масса заполняла её – сероватые бляшки плесени лепились к почерневшим раздутым горошинам. Под ними копошилось что-то розовое, смахивающее на толстых лоснящихся червей. И пахло теперь совсем иначе – перебродившими отходами да гнильём.
- Разглядел таки! – сузив глаза, красавица двинулась к Николаю, да вскрикнула легонько, прижала руку к точёной шее.
- Опять ты... – пробормотала уже спокойнее и, плавно опустившись на землю, будто бы отключилась.
- Что это с ней? – Николай помахал рукой перед застывшим лицом. – Смотрит, а словно не видит.
- Находить временами. Как опояску попёрли, так и пошло. Ну, и я куснул, чтобы не заводилася. Не боись. Чуток посидить и снова плясать примется. Не в первой.
Совсем рядом на толстый стебель гороха опустилось откуда-то диковинное существо - жучок с рыжевато-коричневой глянцевой спинкой и сморщенным старческим лицом. Размером он был с упитанного хомяка. Николай и не подозревал даже, что такие бывают на свете.
- Кузьки мы, - поклонился жучок в сторону Николая. – Потомственные хлебные жжуки!
Он всё время что-то жевал, изредка сплёвывая на сторону шелуху.
- Пшеничку мусолю. - перехватив взгляд Николая, признался Кузька. – Дюжжи её люблю. Могу отсыпать и тебе на зубок. – пошарив четырёхпалой ручонкой под панцирем, он протянул Николаю ровненькие золотистые зернышки на ладошке.
- Спасибо. Употребляй её сам. Я как-то больше по готовому хлебу, - поблагодарил Николай, не в силах сдержать усмешку. Кузьма оказался весьма прижимистым и на зубок выделил ровно четыре зерна.
- Я ужж думал, ты попал, - доверительно сообщил жучок. – Схлебнул бы с ложжки, так тебе и кирдык.
- Отравить меня хотела?
- Боровом перекинуть. Пойло то для свиней сготовлено, другие его не едять.
- Ой, заливаешь! – прищурился Николай. – С чего ей меня превращать-то?
- Дак, оборот нужжон. Чтоб было кому старый горох жжрать, пока она новый растить станеть. – не сдержавшись, жучок всхрюкнул от смеха. – Видал бы ты себя, паря. Враз рожжу перекосоротило.
- А ты не дури, - буркнул Николай и с силой протёр лицо.
- Не буду. – покладисто согласился Кузька. - Но, ты паря, то ж не зевай! Поветруля за просто так не отпустить, у ней к тебе не интерес, а дело!
- Поветруля... – повторил Николай задумчиво. – Кто такая? Не слышал о ней.
- Дак русалка, из полевых. Ветрогонка, вихревейка, воздушная мавка... У ней много имён.
- И что ей нужно от меня?
- Защекотала бы тебе в другое времечко. По полю загоняла бы в салки...
- А я уж подумал, она меня в суп собралась... – пошутил Николай, но вспомнив миску с прогорклым угощением, содрогнулся. – Желанных-то гостей иначе привечают.
- Нет для неё жжеланных. Не жжалуеть она людей. Сама по себе завсегда. Летаеть за ветром, на облаках спить, со звездами ночами ватажжится.
- И у такой ко мне дело есть? – удивился Николай.
- Агась. Своё вернуть хочеть, - набив рот очередной порцией зерен, Кузька забормотал неразборчивое, постепенно сбиваясь на резковатое жужжание.
- Ты погоди, погоди. – остановил его Николай. – По человечески объясни, по конкретнее.
- Говорю жжи – опояску, поясок вернуть хочеть.
- Какой поясок? – Николай даже растерялся.
- Ейный, ейный поясок! – рассердился жучок. – Плетёночку особую.
- А я тут причём?
- Как причём? – удивился жучок. – Ты ж оттедава пришлый. С ведунициной стороны. Сродственник какой или в служжках?
- Заблудился я, - Николай не стал ничего скрывать от словоохотливого Кузьмы. – Не знаю, как попал к вам. В доме у ведуницы был – это факт. И не один, со знакомыми. А как вышли – так и закрутилось не пойми что. Поначалу вроде на дно попали, а после – кто куда. Потерялись мы. Разбросало нас друг от друга. Развело.
- Э, паря! – в волнении жучок распустил прозрачные крылья. – Так вы такия жжи жжертвы. От бабка! От стервь! До сей поры людей обводить!
С громким жужжанием он сорвался с места и, сделав круг над головой Николая, унёсся куда-то вглубь гороховых кущ. А позади вдруг сказали обычным, чуть надтреснутым голосом:
- Всё узнал, человече? Вот и думай теперь. Добудешь мой пояс – отпущу. А нет – не серчай, при мне останешься, горох сторожить.
От неожиданности Николай едва не отпрыгнул. Но удержался на месте, лишь взглянул через плечо на отмершую поветрулю и обмер – настолько та изменилась. Поветруля выглядела сейчас усталой и старой. Не юная красавица – древняя карга стояла среди гороха, длинным носом доставая до самой земли. Вместо золотых волос свисали нечёсаные космы, сморщенные веки прикрывали незрячие глаза.
