Валерий Подмаско
Мы привыкли к тому, что в нашей стране есть конституция, и хотя в XVII и XVIII веках эпизодически появлялись акты, имеющие отдаленное сходство с современными конституциями, первая «настоящая» конституция появилась в России сравнительно поздно. Это был Свод основных государственных законов Российской Империи. Его первая редакция была разработана М.М. Сперанским и введена в действие в 1833 году Манифестом Императора Николая I (годы правления: 1825-1855). Но характер «настоящей» конституции Свод приобрел только в редакции 23 апреля 1906 года после издания Императором Николаем II (годы правления: 1894-1917) ряда манифестов, один из которых был Манифест от 7/30 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка».
В советский период последовательно действовало 4 конституции (Основных закона) РСФСР – 1918, 1925, 1937 и 1978 годов. Последние три конституции РСФСР во многом дублировали конституции СССР 1924, 1936 и 1977 годов. Не сказать, чтобы в советский период как-то особенно трогательно относились к конституциям: к Конституции СССР и, тем более, к Конституции РСФСР. Однако все знали, что они есть, и что они нужны такому великому государству, как Советский Союз. Все были убеждены, что в Конституции записано все самое главное и про советскую власть, и про коммунизм, который все постоянно «строили». Однако это не помешало советским людям упустить из виду кардинальную перестройку советской власти, которая произошла после принятия 5 декабря 1936 года «сталинской» Конституции (Основного закона) СССР. Еще раз советская власть подверглась кардинальной перестройке в 1991-1992 годах, когда последняя советская Конституция (Основной закон) РСФСР/РФ была многократно изменена и дополнена последним Верховным Советом РСФСР/РФ. Эта Конституция (Основной закон) прекратила свое действие 12 декабря 1993 года – в день принятия ныне действующей Конституции РФ.
25 декабря 1993 года Конституция РФ вступила в силу, что ознаменовало наступление новой эпохи в истории нашего государства – Советский Союз, советская власть и строительство коммунизма остались в прошлом. Мы поговорим не о том, что нас ждет впереди, а всего-навсего о том, что представляет собой действующая Конституция РФ. Поверьте, это тоже очень интересно. Но для начала совершим экскурс в мировую конституционную историю и теорию. Иначе рассказ о Конституции РФ превратится в ее пересказ.
Слово «конституция». Слово «конституция» заимствовано из латинского языка (лат. constitutio, читается как «конституцио») практически всеми европейскими языками. В переводе оно означает то же, что и такие русские слова, как «учреждение», «установление», «постановление», «положение», «строй», «устав» и т.д. Есть еще и целый набор «медицинских» значений: «телосложение», «сложение», «строение» и т.д. Однако уже достаточно давно главное значение этого слова – «основополагающий государственный акт», «конституция». Мы настолько привыкли к использования слова «конституция» в этом значении, то у неискушенного россиянина может сложиться впечатление, что все страны мира называют свои основополагающие государственные акты «конституциями». Но это далеко не так.
Использование слова «конституция» в романских странах Европы и Южной Америки вполне понятно и обосновано. Использование этого же слова в основополагающих государственных актах англо-саксонских стран тоже имеет свое объяснение: официальный английский язык – это романизированная версия германского языка англосаксов. Правда, с названиями основополагающих государственных актов стран Британского содружества не так все просто, как например в США. Слово «конституция» часто используется в них в качестве определения, а не существительного. Германские страны категорически не пользуются словом «конституция». То же можно сказать и о большинстве славянских стран, а также о Венгрии (венг. «Magyarország Alaptörvénye»). Среди прибалтийских стран слово «конституция» используется только в Литве (лит. Lietuvos Respublikos Konstitucija), все остальные, а также Финляндия, предпочитают свои национальные названия. Удивительно, но в Албании тоже используется слово «конституция» (албан. Kushtetuta e Republikës së Shqipërisë). Страны Дальнего Востока называют свои конституции по-своему, хотя есть и редкие исключения. В Африке название конституции, как правило, зависит от того, чьей колонией была интересующая вас страна до обретения независимости. Тем не менее, слово «конституция» используется как обобщающий международный термин для обозначения всех основополагающих государственных актов мира.
Как я уже говорил, первая российская конституция называлась «Свод основных государственных законов Российской Империи». До Революции 1917 года слово «конституция» было достоянием политики и науки. Официального применения это слово не получило, хотя в российской конституционалистике того времени перевод слова «конституция» на русский язык словами «основной закон» считался «удачным» (см. С.А. Корф, С. 53). Оценивая эту точку зрения, необходимо учитывать, что до Революции акты текущего законодательства не назывались «законами». Слово «закон» имело исключительно обобщающее значение. Так, в Своде основных государственных законов Российской Империи есть Глава 9 «О законах», но то, что в ней названо «законами», в реальности называли «положениями», «порядками», «учреждениями», «уставами» и т.д. В этом отношении «Свод основных государственных законов Российской Империи» являлся исключением из общего правила. Это был единственный в Российской Империи акт верховной власти, имевший слово «закон» в своем официальном названием.
С приходом к власти большевиков ситуация изменилась. С одной стороны, большевики давали своим конституциям второе название – «основной закон». С другой стороны, они таким же образом называли отдельные особо важные законодательные акты, например, так назывался Основной закон «О социализации земли», утвержденный декретом ВЦИК от 27 января (9 февраля) 1918 года. Но в целом, большевики отличились внедрением в русский официальный язык многих иностранных слов и иностранных словообразовательных калек, причем без особой на то надобности. Например, стараниями большевиков в отечественное законодательство был внедрен термин «кодекс» вместо «свода», «уложения» и «устава». Кроме того, во второй половине 30-х годов прошлого века появляются «Закон СССР», «Закон РСФСР» и «законы» автономных советских союзных республик (АССР). На этом фоне «основной закон» потерял свое торжественное звучание, хотя и сохранился в названии последних советских конституций. Возможно, я ошибаюсь, но, начиная с 60-х годов прошлого века, советские конституции называли «основными законами» только в учебниках по советскому конституционному праву. В устной речи, в том числе и в официальной, использовали только слово «конституция». «Основной закон» остался на обложках советских конституций.
В 1993 году у нас была возможность вообще отказаться от большевистского заимствования и назвать новую конституцию по-русски? Но как «по-русски»? «Основной закон» не подходит, но есть древнее общеславянское слово для обозначения «установления», «закона», «свода законов». Это слово – «устав». Оно применяется в большинстве славянских стран вместо слова «конституция». Это название носят конституции Сербии, Боснии и Герцеговины, Северной Македонии, Словении, Хорватии, Черногории и даже Чехии и Словакии. Так назывались и конституции Социалистической Федеративной Республики Югославии (СФРЮ). Исключения из общеславянского правила составляют Польша, Болгария, Россия, Белоруссия и Украина. В Российской Империи слово «устав» широко использовалось в юридическом лексиконе. «Уставами» называли отраслевые своды законодательства, например: «Устав гражданского судопроизводства»; «Устав лесной»; «Устав таможенный», «Устав о прямых налогах», «Устав торговый» и т.д. Но это еще и обычное для российского гражданского права название основного учредительного акта большинства коммерческих и некоммерческих организаций как в Российской Империи и РСФСР/СССР, так и в Российской Федерации. «Устав» – это обязательный атрибут каждого муниципального образования, каждого юридического лица, будь то: акционерное общество, общество с ограниченной ответственностью, некоммерческая организация, общественная организация или общественная организация без образования юридического лица и т.д. Так что теоретически, Конституция РФ вполне могла бы называться «Устав Российской Федерации», однако с принятием Конституции РФ возникло серьезное препятствие для такого использования слова «устав».
Согласно ч. 2 ст. 5 Конституции РФ «республика (государство)» в составе Российской Федерации имеет свою «конституцию и законодательство», а другие субъекты Российской Федерации (края, области, города федерального значения и т.д.) имеют свой «устав и законодательство». Итак, как видите, Конституция РФ рассматривает «конституцию» в качестве обязательного атрибута только «республики», которую она признает «государством». Все другие субъекты Российской Федерации могут рассчитывать только на «устав», видимо, потому что они государствами не являются, хотя право на собственное законодательство учредитель тем не менее за ними признает. Но не будем углубляться в проблематику конституционного статуса субъектов Российской Федерации. Ясно, что слово «устав» зарезервировано Конституцией РФ для «нереспублик», т.е. краев, областей, городов федерального значения, Еврейской автономной области и автономных округов Российской Федерации, и в этой связи для наименования учредительного акта суверенного государства оно уже не подходит.
Остается еще один вариант. В Российской Империи был особый род актов высшей государственной власти. Их родовое название: «учреждение». Например, до октября 1917 года действовало «Учреждение Государственной думы» от 20 февраля 1906 г., «Учреждение Государственного совета» от 24 апреля 1906 или «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи» от 18 ноября 1775 г. и т.д. Как следует из названия, эти акты касались учреждения конкретных органов, причем, органов высшей государственной власти Российской Империи либо, как в последнем случае, новой системы административного деления страны. Так вот русское слово «учреждение» вполне законно можно использовать вместо латинского слова «конституция» для тех же самых целей. Конституцию РФ 1993 года можно называть по-русски: «Учреждение Российской Федерации» или хотя бы «Учредительный акт Российской Федерации». Звучит это несколько непривычно, но зато очень точно передает назначение такого документа как конституция.
«Конституция» до конституций. В Древнем Риме слово «constitutio» не использовалось для обозначения основополагающих актов, подобным современным конституциям, по той простой причине, что тогда таких актов не существовало. В Римской Империи термин «конституция» применялся как обобщающий для обозначения всех типов актов, издаваемых императорами Рима, а таких было несколько: эдикты, декреты, рескрипты и мандаты. В русскоязычной литературе по истории Древнего Рима «конституции» римских императоров часто называются «указами», что представляется вполне обоснованным.
В Средние века это латинское слово продолжает свое существование в качестве юридического термина. Так, законы средневекового княжества Каталония, принятые каталонскими кортесами и обнародованные графами Каталонии, назывались «конституциями» (катал. «Constitucions Catalanes»). Однако эти законы не являлись «конституциями» в нашем современном смысле. Первые из них были обнародованы в 1283 году, последние в 1705 году. На территории Каталонии они действовали до окончания Войны за испанское наследство (1701-1714 гг.). Известны три сборника (компиляции) каталанских конституций: 1413 г. (издана в 1493 г.), 1585 г. и 1702 г.
В 1569 году на основе Люблинской унии (союза) произошло объединение Королевства Польского и Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского (ВКЛ) в федеративное государство «Речь Посполитая обоих Народов» (пол. Rzeczpospolita Obojga Narodów), которое существовало до 1795 года, когда вся его территория была разделена между Россией, Пруссией и Австрией. «Конституциями» в польско-литовском государстве называли законодательные акты генеральных сеймов (пол. Konstytucye Sejmów Walnych) Речи Посполитой (1570-1793 гг.), причем слово «конституция» использовалось во множественном числе (лат. «Constitutiae», пол. «Konstytucye»). Сеймовые конституции издавались от имени польских королей. Сначала они принимались для всей Речи Посполитой, но с начала XVII века они стали приниматься отдельно для Польши и отдельно для ВКЛ. В 1732-1782 гг. был опубликован многотомный неофициальный свод сеймового законодательства 1347-1782 годов «Volumina legum» на латинском, польском и французском языках. Первоначально было выпущено 8 томов. Эти тома были переизданы в 1859-1889 гг. в Санкт-Петербурге. Девятый том с законодательными актами 1782-1792 гг. был составлен и опубликован в Кракове в 1889 году. В 1952 году в Познани вышел последний десятый том «Volumina legum». Этот свод польско-литовского законодательства неполон, но он доступен, и с ним можно ознакомиться. Для своего времени сеймовые конституции были довольно объемными законодательными актами, которые могли содержать самые разнородные нормы. Они больше походили на своды законодательства, чем на отдельный законодательный акт. Отсюда и название во множественном числе. Сеймовые конституции тоже не были «конституциями» в том смысле, который сегодня мы вкладываем в это слово. Кстати, первая «настоящая» конституция появилась в Речи Посполитой только в 1791 году – незадолго до гибели польской государственности. Действовала она недолго – чуть менее 19 месяцев, после чего была аннулирована Гродненским сеймом, последним в истории первой Речи Посполитой.
Термин «конституция» входил и в английский юридический лексикон XVII века в значениях, близких к традиционным. По всей видимости, английские юристы использовали его сравнительно часто, коль скоро этот термин попал даже в корпоративные акты английских колоний, действовавшие в Северной Америке. Например, 24 июля 1621 года Казначей и Совет Лондонской (Вирджинской) компании (1606-1624 гг.), которой принадлежала колония Вирджиния, издали в Лондоне акт, получивший название «Ордонанс и Конституция Казначея, Совета и Компании в Англии для Государственного совета государства и Генеральной ассамблеи» (анг. «An Ordinance and Constitution of the Treasurer, Council, and Company in England, for a Council of State and General Assembly»). Он был издан не органом государственной власти, а органами управления акционерной компании, располагавшимися в Лондоне. Это был внутренний корпоративный акт Лондонской (Вирджинской) компании, который устанавливал «форму правления» для ее колонии, «которая может принести наибольшую пользу и комфорт людям», т.е. колонистам. «Ордонанс и Конституция» предусматривали формирование в колонии двух коллегиальных органов – Государственного совета (Совета при губернаторе колонии) и представительную Генеральную ассамблею. Таким образом, перед нами, возможно, первый пример того, что термин «конституция» используется в значении, близком к современному значению. Отмечу, что «Ордонанс и Конституция» возник на английской, а не на американской почве. Кстати, и сами американцы не претендует на то, что «Ордонанс и Конституция» являются порождением «американского духа Свободы».
14 апреля 1638 группа лондонских торговцев с их семьями, перезимовав в Бостоне (колония Массачусетс-Бэй), взяв с собой желающих из числа массачусетских колонистов, на двух судах отправились на запад и высадились на континентальном берегу пролива Лонг-Айленд в удобной гавани, расположенной между Бостоном и голландской колонией Новый Амстердам (будущий Нью-Йорк). Здесь переселенцы основали поселение и колонию Нью-Хэйвен (англ. New Haven Colony), которая существовала до 1664 года, после чего была объединена с коронной (королевской) колонией Коннектикут. Переселенцы не имели ни королевской хартии, ни гранта, ни патента. Иными словами, колония Нью-Хэйвен была нелегальной. И для того, чтобы как-то урегулировать отношения друг с другом, переселенцы 4 июня 1639 года составляют и подписывают соглашение, которое они назвали «Основное соглашение или первоначальная Конституция колонии Нью-Хэйвен» (англ. «Fundamental Agreement, or Original Constitution of the Colony of New Haven»). Американские истории, естественно, рассматривают творчество поселенцев Нью-Хэйвена как один из первых образцов письменной конституции в мире, определяющей порядок самоуправления независимой колонии и полномочия ее руководства. Но для нас с вами «Основное соглашение или первоначальная Конституция колонии Нью-Хэйвен» представляет интерес как акт, в названии которого фигурирует латинское слово «конституция». К тому же, этот акт весьма отдаленно напоминает «настоящие» конституции. Текст «Основного соглашения» не блещет юридической изысканностью. Его писали скорее пуританские проповедники, нежели профессиональные юристы. И вообще, я очень сомневаюсь в том, что в рядах колонистов Нью-Хэйвена были юристы. Отсюда, очевидно, следует вывод, что юридический термин «сonstitution» настолько широко применялся в английской учредительной практике, что был известен всем, кто принимал участие в учреждении какой-либо корпорации – муниципальной, религиозной или коммерческой.
В 1669 году опять же на Атлантическом побережье Северной Америки слово «конституция» появляется уже во множественном числе, и опять же в названии корпоративного акта. Это произошло в английской колонии «провинция Каролина». Восемь лордов-собственников провинции, действуя на основании Королевской хартии 1663 года, приняли акт, который назывался «Основные конституции провинции Каролина» (англ. «Fundamental Constitutions of Carolina»). Он действовал в Каролине до 1698 года. По своему содержанию акт близок к современным конституциям, но, тем не менее, не является «конституцией» в строгом понимании смысла этого слова. И в этом случае у нас нет оснований говорить о том, что конституционное содержание, нормативная форма и соответствующее им название наконец-то сошлись вместе. Ясно одно, лорды-собственники провинции Каролина пользовались услугами квалифицированных, возможно, лондонских юристов, о чем свидетельствует текст «Основных конституций».
Итак, юристы Европы и Англии сохранили латинский термин «constitutio» и использовали его, как мы видим, в самом широком диапазоне значений. Не исключено, что этот термин также широко использовался юристами в самой Англии, например в названии муниципальных корпоративных актов. Я привожу примеры использования этого термина в колониальных корпоративных актах XVII века, потому что они доступны для российского читателя за счет американских официальных и частных публикаций, прежде всего за счет семитомного издания «The federal and state constitutions, colonial charters…», составленного и изданного во исполнение акта Конгресса США от 30 июня 1906 года. Уверен, что если бы существовали подобные издания, как я уже сказал, тех же муниципальных корпоративных актов Англии XVI- XVIII века, количество примеров кратно возросло бы. Хотя это вряд ли понравилось бы вам, уважаемые читатели.
Масонские конституции. Слово «конституция» станет популярным в Европе и Америке только в XVIII веке, когда оно приобретет политическое звучание. Лично я связываю политическое рождение термина «конституция» с масонами, точнее с объединением ряда масонских лож Англии в Великую ложу Англии, которое произошло в 1717 году в Лондоне. Чуть ли ни с момента создания Великая ложа Англии начинает разрабатывать и принимать уставы и регламенты для использования ложами, находящимися в ее юрисдикции. Они получили названия «масонских конституций». Вряд ли использование Великой ложей Англии термина «конституция» было случайно. По всей видимости, оперативное масонство называло свои уставы «конституциями» еще в Средневековье. Во всяком случае известны «готические конституции». Считается, что так называли средневековые рукописи масонских уставов и регламентов. В 1723 году в Лондоне была опубликована первая редакция «Конституций вольных каменщиков…» (англ. «The Constitutions of the Freemasons…»), составленная шотландским масоном Джеймсом Андерсеном (1679-1739 гг.) – священником шотландской пресвитерианской церкви в Лондоне. Полное название конституций – «Конституции вольных каменщиков, содержащие историю, уложения, правила, предписания и т. д. самого древнего и весьма достопочтенного братства, для использования в ложах».
В Америке Конституции Андерсена были изданы в 1734 году в Филадельфии по инициативе Бенджамина Франклина, тогда уже Гроссмейстером независимой от Лондона Великой Ложи, действовавшей в Филадельфии. Конституции Андерсена многократно переиздавались в XVIII, XIX и XX веках в Европе и Америке. Они сыграли огромную роль в распространении масонства не только в Англии, Шотландии и Ирландии, но и в колониальных владениях Англии, а также по всей Европе. Конечно, Конституции Андерсена совсем не похожи на современные конституции ни по форме, ни по содержанию. Это компиляция всего и вся, необходимого для деятельности рядовых масонских лож. Однако у Конституций Андерсена и Основных конституций провинции Каролины есть нечто общее: это «конституции во множественном числе». Почему во множественном? Потому что составители рассматривали их не как единые акты, а как сборники актов. В отношении к Конституциям Андерсена это не вызывает сомнений, а вот Основные конституции провинции Каролина кажутся вполне себе единым актом. Но вспомните Свод основных государственных законов Российской Империи. Мировая конституционная история дает немало примеров того, что разработка некоторых конституций рассматривалась их разработчиками как кодификация или даже инкорпорация (компиляция) уже действующих норм, правил и соглашений, имевших конституционное значение.
В истории США масоны, как известно, сыграли, если не исключительную, то довольно весомую роль. Многие, но, конечно, не все, отцы-основатели были масонами высокого уровня посвящения. Перед началом революции и Войны за независимость (1775-1783 гг.) в английских колониях Атлантического побережья Северной Америки действовало восемь только великих лож: две – в Массачусетсе и по одной – в Пенсильвании, Нью-Йорке, Вирджинии, Джорджии, Северной и Южной Каролине. Рядовых лож, находящихся в их юрисдикции, а также в юрисдикции британских великих лож, были десятки. Так что в восставших английских колониях Северной Америки были люди, у которых слово «конституция» было на слуху. Среди них не могло быть людей, которые не знали бы о существовании «Конституций вольных каменщиков…» Дж. Андерсена.
Первые «настоящие» конституции. В США уверены, что акт, заслуживающий звания первой конституции в мире, появился на Атлантическом побережье Северной Америки 14 января 1639 года, т.е. спустя 18 лет после издания «Ордонанса и Конституции» Лондонской (Вирджинской) компании и почти за пять месяцев до подписания колонистами Нью-Хэйвена «Основного соглашения, или первоначальной Конституции». Это были «Основные правила» (англ. «Fundamental Orders») колонии Коннектикут, принятые Советом поселений, существовавших тогда по берегам реки Коннектикут. «Основные правила» считаются в США не только первой конституцией, но и конституцией первой самоуправляемой английской колонии в Северной Америки. Юридическая загвоздка этой «конституции» в том, что поселение Хартфорд, основанное в 1636 году группой пуритан-конгрегационалистов во главе с Томасом Хукером (1586-1647 гг.) и ставшее неофициальной столицей будущей колонии Коннектикут, как и все поселения, участвовавшие в принятии «Основных правил», были нелегальными. Их основали пуритане, которым пришлось уйти или бежать из пуританской же колонии Массачусетского залива (1630–1686 гг.) из-за богословских разногласий. Кстати, поселение Хартфорд и другие поселения по берегах реки Коннектикут располагались не так далеко от другой нелегальной колонии «Нью-Хэйвен», о которой я уже говорил. Поселенцы Нью-Хэйвена составили и заключили свое «Основное соглашение, или первоначальную Конституцию» под влиянием своих соседей из Хартфорда. В 1662 году поселения на берегах реки Коннектикут (Хартфорд и др.) и поселения на берегу пролива Лонг-Айленд (Нью-Хэйвен и др.) были легализованы Хартией короля Англии Карла II (годы правления: 1660-1685), которая даровала этим поселениям статус единой колонии. «Основные правила» действительно похожи на современные конституции, причем куда больше, чем «Основное соглашение, или первоначальная Конституция» Нью-Хэйвена. Однако и то и другое – это не что иное, как незарегистрированные «уставы товариществ собственников недвижимости», отличающиеся друг от друга юридическим качеством.
Первым в Европе и в мире актом, действительно заслуживающим звания «конституции» в современном понимании этого слова, является акт с непривычным для нас названием «Орудие правления» или «Орудие правительства» (англ. «The Instrument of Government»). Он был принят Парламентом Англии 16 декабря 1653 года в разгар Революции 1641-1660 гг. «Орудие правления» впервые в английской истории учреждало автократическую республику – «Содружество» (англ. Commonwealth). Исполнительная власть вручалась лорду-протектору Содружества, которым провозглашался Оливер Кромвель, и Государственному совету. Лорд-протектор и члены Совета назначались пожизненно. Однако эти должности не наследовались. Лорд-протектор должен был созывать трехгодичный однопалатный парламент – законодательный и представительный орган Содружества. «Орудие правления» впервые в истории провозглашало: «Народ под властью Божьей является основой всякой истинной власти» (англ. «The people are, under God, the original of all just power»).
Процедура принятия «Орудия правления» не была соблюдена в должной мере, и этот акт де-юре так и не вступил в действие. В связи с этим 17 сентября 1657 года ему на смену появился другой парламентский акт, который считается второй и последней писаной конституцией Англии. Он имел еще более любопытное название – «Смиренная петиция и Совет» (англ. «The Humble Petition and Advice»). Хотя правильнее будет сказать, что «Смиренная петиция» сохранила название своего проекта, который был подан лорду-протектору Оливеру Кромвелю (годы правления: 1653-1658) несколькими членами Парламента действительно в качестве петиции. Однако Оливер Кромвель умирает в сентябре 1658 года, когда «Смиренная петиция» еще не вступила в действие де факто. Его сын и преемник Ричард Кромвель (1625-1712 гг.) был вынужден подать в отставку 25 мая 1659 года после дворцового переворота старших офицеров армии. В мае 1660 года Парламент призвал на престол Карла II. Английская монархия была восстановлена. Революция закончилась. Вместе с ней в Англии прекратились конституционные эксперименты. Но две единственные так и несостоявшиеся в полной мере писаные конституции Англии учат нас тому, что любая конституция в древнем государстве – это орудие уничтожения этой самой древней государственности. Вопрос только в том, насколько это мощное орудие и способно ли оно уничтожить прежнюю государственность до основания.
И снова Новая Англия, и снова колония Коннектикут. Юридически первой конституцией колонии Коннектикут являются не «Основные правила» колонии Коннектикут 1669 года, а уже упомянутая мною Хартия короля Карл II (годы правления: 1660-1685) 1662 года. В пользу этого утверждения есть неубиенный аргумент: Королевская хартия 1662 года действовала в качестве основополагающего государственного акта сначала колонии, а затем штата Коннектикут до 1818 года, когда была принята первая «настоящая» Конституция штата. Итого, Хартия короля Карл II, пожалованная колонии Коннектикут, действовала 156 лет, из них 114 года – после провозглашения независимости тринадцатью британскими колониями! И это не единственный такой случай в истории США. В 1663 году Карл II пожаловал Хартию соседней с Коннектикутом «Колонии Род-Айленд и плантациям Провиденс» (современный штат Род-Айленд). Так вот эта Хартия действовала до 1843 года, когда была принята первая «настоящая» Конституция штата Род-Айленд. Итого, Хартия короля Карл II, пожалованная «Колонии Род-Айленд и плантациям Провиденс», действовала 180 лет после пожалования, из них 127 лет – после провозглашения независимости тринадцатью британскими колониями! При этом «настоящие» конституции и в том, и в другом случае воспроизводили большую часть текста хартий.
Получается, что королевские хартии, как минимум, двух штатов США содержали в себе все необходимое для существования такого государственного механизма как штат. Однако их никто не называет в числе первых конституций планеты, и только потому, что фигура Короля Англии и его хартии никак не вписываются в американскую революционную историю. Тем не менее, королевские колониальные хартии сыграли важнейшую роль в формировании американского конституционализма, и эта роль не ограничивается долгожительством хартий Карл II, пожалованных Коннектикуту и Род-Айленду. Королевские колониальные хартии были актами высшего приоритета в соответствующих английских колониях. Акты колониальных собраний и даже акты королевских губернаторов не могли противоречить королевским хартиям. За долгие годы жители английских колоний привыкли к тому, что в их публичной жизни есть высший авторитет – королевская хартия. Колонии привыкли дорожить своими хартиями. Эта привычка сохранила в действии хартии короля Карл II, пожалованные им Коннектикуту и Род-Айленду. Эта привычка облегчила конституционные роды мятежных штатов в 1776-1777 году, когда их конституционные конвенты один за другим начали принимать «настоящие» конституции независимых штатов, которые сменили королевские хартии, как часовые сменяют друг друга на посту.
Дальнейшая мировая конституционная история продолжала свершаться в Северной Америке. Она органически связана с Американской революцией и Войной за независимость США. Решающую роль в эскалации конфликта между британцами и американскими колонистами сыграл первый Континентальный конгресс, который собрался 5 сентября 1774 года в Филадельфии (Пенсильвания) и действовал по 26 октября того же года. В работе Конгресса принимало участие 56 делегатов от всех 12-ти британских колоний. Конгресс принял Петицию королю, одобрил организацию бойкота британских товаров и запрет на продажу американских товаров британцам, призвал колонии к мобилизации ополчения, а также принял решение о созыве второго Континентального конгресса 10 мая 1775 года. С британской стороны последовали ответные меры, и королевский флот начал блокаду северо-восточного побережья Северной Америки. Обе стороны полным ходом ринулись в пучину вооруженного противостояния.
Второй Континентальный конгресс (1775-1781 гг.) собрался в намеченное время в Филадельфии. Он продолжил и углубил начатое первым Континентальным конгрессом. 4 июля 1776 года второй Континентальный конгресс утвердил Декларацию Независимости, которая провозглашала 13 восставших британских колоний на Атлантическом побережье Северной Америки «свободными и независимыми государствами (штатами)». Так начался «парад суверенитетов», приведший к принятию бывшими колониями собственных «настоящих» конституций. Первым Конституцию принял штат Нью-Гемпшир: это произошло 5 января 1776 г. За ним последовал штат Вирджиния: его «Конституция» принята 29 июня 1776 года. Полное название – «Конституция или Форма правления» (англ. Constitution or Form of Government). Конституция штата Пенсильвания была принята 28 сентября 1776 года. Она состояла из «Декларации прав жителей Содружества, или штата Пенсильвания» и собственно конституции, получившей название «План или структура Правительства Содружества, или штата Пенсильвания» (англ. «Plan or Frame of Government for the Commonwealth or State of Pennsylvania»). Конституция штата Нью-Йорк была принята 20 апреля 1777 года. Конституция штата Вермонт – 8 июля 1777 года, и т.д. Что интересно, подавляющее большинство конституций штатов, принятых в течение 1776-1777 годов, получили это название в качестве официального. Но тогда не было ни Интернета, ни телефонов, ни телеграфа. Не было даже сухопутных дорог, которые соединяли бы все восставшие штаты. Самой надежной была связь по морю. И вот на тебе, в каждом медвежьем углу – свой «Constitution»!
Тем не менее, первым основополагающим государственным актом Соединенных Штатов Америки стала не «конституция», а «Статьи конфедерации и вечного Союза» (англ. Articles of Confederation and Perpetual Union), принятые 15 ноября 1777 года все тем же вторым Континентальным конгрессом. В его состав было избрано 65 делегатов от всех тринадцати самопровозглашенных штатов, но фактически в его работе участвовало не более 50 делегатов. Но именно эти люди предопределили судьбу своих штатов, разработав и приняв первую конституцию США. Статьи Конфедерации вступили в действие 1 марта 1781 года после ратификации всеми тринадцатью штатами. В 1783 году Великобритания заключила Парижский мир, признав независимость Конфедерации, оставив в сфере своего влияния территории к северу от Великих Озер. Война закончилась, и Конфедерация тринадцати государств Северной Америки обрела независимость.
Однако Статьи Конфедерации не удовлетворяли элиту большинства штатов. В итоге, 21 февраля 1787 года Конгресс Конфедерации принял решение о созыве, опять же в Филадельфии, Конституционного конвента для пересмотра и доработки Статей Конфедерации. В Конвент было избрано 74 делегата от 12 штатов: Род-Айленд отказался от участия в Конвенте. Серьезные транспортные проблемы тогдашней Северной Америки привели к тому, что кворум на Конвенте был обеспечен только в конце мая 1787 года, а количество делегатов, присутствовавших на заседаниях Конвента, ни разу не превышало 55 человек. Однако Конвент успевает к 17 сентября 1787 года разработать и принять вместо новой редакции Статей Конфедерации ныне действующую Конституцию США. Она вступила в силу 4 марта 1789 года после ее ратификации 11 из 13 штатов США.
В отличие от Конституции США конституции 8 штатов состояли из двух частей – декларации прав (билля о правах) и собственно конституции, причем именно в таком порядке: сначала декларация права, а потом собственно конституция. Необходимо отметить, что Билль о правах Вирджинии служил для других штатов образцом при разработке своих Деклараций прав. Не удивительно, что сразу же после принятия Конституции США с мест начали поступать предложения и требования принять Декларацию прав. В итоге представитель штата Виргиния в Палате представителей Конгресса США первого созыва Дж. Мэдисон внес в Палату проект поправок в Конституцию США, которые вошли в историю под общим названием «Билль о правах» (англ. «Bill of Rights»). 25 сентября 1789 года сокращенная редакция Билля была одобрена совместно резолюцией обеих палат Конгресса США и была направлена на ратификацию штатов США. 15 декабря 1791 года поправки были ратифицированы и инкорпорированы в состав Конституции США после ее основного текста. Таким образом, Конституция США приняла современный вид, если не считать увеличившееся до 27 количество вступивших в силу поправок.
Лично я не стал бы называть Конституцию США первой «настоящей» конституцией в мире, как это делают многие. Все-таки первыми «настоящими» конституциями были конституции североамериканских штатов (государств) Нью-Гемпшир и Вирджиния. Кроме того, общеизвестно, что конституции штатов, принятые в 1776-1777 годах, широко и плодотворно использовались при разработке Конституции США, которая является такой, как мы ее знаем, именно благодаря конституциям штатов. Тем не менее, следует признать, что Конституция США стала первой «настоящей» конституцией федеративного государства, что особенно важно знать нам – россиянам.
Первые в континентальной Европе. Ну а как же «старушка» Европа? Она не заставила себя долго ждать. Первой конституцией в континентальной Европе стала уже упомянутая мною Конституция Польши, принятая 3 мая 1791 года так называемым Четырехлетним сеймом (1788-1792 гг.) Речи Посполитой. Но с ней есть одна формальная закавыка: она не называлась «конституцией». Ее официальное польское название «Устава Жондова» (пол. «Ustawa Rządowa»), что на русский обычно переводят как «Правительственный акт». Кстати, это название близко английскому «Орудию правления» (англ. «The Instrument of Government»), что также часто переводят на русский язык как «Правительственный акт». Выбор названия поляками понятен, ведь для них в то время «конституция» – это сеймовый законодательный акт, а никак не «Устава», тем более «Жондова». Уже в XIX поляки будут называть ее «Устава Жондова или Конституция 3 мая 1991». Польская Конституция 1791 года – типичная конституция смутного времени. С ее помощью часть польской элиты, пребывающей в шоке после первого из трех разделов Польши, попыталась провести срочные реформы, направленные на устранение наиболее одиозных вольностей шляхты и централизацию государства.
К сожалению для современных поляков, Конституция 1991 года была признана легитимной лишь частью польско-литовской шляхты. Другая часть, известная как «Тарговицкая конфедерация», развязала гражданскую войну и обратилась за помощью к Екатерине II. Так началась Русско-польская война 1792 года – «Война в защиту Конституции» – за которой последовало поражение сторонников Конституции, ее отмена и восстановление в Польше прежних порядков, а также второй ее раздел (1793 г.). Интересный факт: одним из вождей армии сторонников Конституции 1791 года был генерал-майор, а затем генерал-лейтенант Польской коронной армии Тадеуша Костюшко (1746-1817 гг.). Ко всему прочему, этот литовский шляхтич белорусского происхождения был героем Освободительной войны США. Костюшко с 1776 по 1783 год служил в США военным инженером в звании бригадного генерала Континентальной армии. По окончании боевых действий его, одного из трех офицеров-иностранцев, принимают в элитный Орден Цинцинната. Костюшко является национальным героем Польши и США и удостоен многих памятников в обеих странах.
Польская Конституция, несмотря на отсутствие радикальности, вызвала сильнейший резонанс в Европе, и особенно во Франции. Польскую Конституцию переиздали на всех языках Европы. В монархической Европе еще очень долго, фактически до конца XIX века, конституционная модель монархии была намного актуальнее североамериканской федерации олигархических республик. В Европе конца XVIII века республиканцы составляли экстремистское меньшинство. Отсюда и такая актуальность польского конституционного опыта.
Конституция Польши от 3 мая 1791 года уже будоражила умы европейцев, а во Франции Генеральные штаты, созванные Людовиком XVI и впервые собравшиеся в Версале 5 мая 1789 года, уже 17 июня 1789 года провозгласили себя Национальным собранием (фр. «Assemblée Nationale»), а 9 июля того же года Национальное собрание провозгласило себя Учредительным (Конституционным) собранием (фр. «Assemblee Nationale Constituante»). Началась Великая Французская Революция. 26 августа 1789 года Учредительное собрание принимает знаменитую Декларацию прав человека и гражданина. Кстати, первый проект Декларации, составленный по образу и подобию американского Билля о правах 1789 года, предложил член Учредительного собрания Жильбер де ла Файет (1757-1834 гг.), позднее –Лафайет, масон, герой Освободительной войны США, генерал-майор Континентальной армии США (1777-1783 гг.) и ее один офицер-иностранец – член американского Ордена Цинцинната. Лафайет – национальный герой Франции и США. Он удостоен многих памятников у себя на родине и в США.
Спустя два года, 3 сентября 1791 года, Учредительное собрание принимает первую «настоящую» Конституции Франции, которая стала второй конституцией в Европе и третьей – в мире. Но в Европе именно Конституция Франции (фр. «Constitution Française») 1791 года стала первым основополагающим государственным актом, официально названным «конституцией». Это было первое, правда, монархическое дитя Великой Французской революции (1789-1799 гг.).
Действовала Конституция 1791 года не долго – до 24 июня 1793 года. Хотя она прекратила действовать фактически еще 10 августа 1792 года, когда национальная гвардия, провинциалы-федераты и парижские санкюлоты взяли штурмом дворец Тюильри и низложили короля. За этим через полтора месяца последовала официальная ликвидация монархии, затем 21 января 1793 года был казнен Людовик XVI, а 24 июня 1793 года Конвент Франции принял первую республиканскую конституцию Франции, которая получила официальное название «Конституционный акт французского народа» (фр. «Acte constitutionnel du peuple français»). Она более известна как «Конституция 1 года» (имеется в виду 1-й год Республики) или «Конституция 1793 года».
Для сведения: всего за время, прошедшее с начала Великой Французской революции, во Франции друг друга сменило 16 конституций. Причем, это были конституции буквально на любой вкус, за что Францию называют «лабораторией конституций». Виной всему не пристрастие французов к заплесневелому сыру и свежим конституциям, а череда революций, революционных ситуаций и дворцовых переворотов, которые следовали друг за другом начиная с конца XVIII века, весь XIX век и середину XX века. Люди, хорошо знавшие психологию французов на рубеже XIX и XX веков, отмечали, что и тогда они в своей массе оставались монархистами, как и во времена Людовика XVI (годы правления: 1774-1793), а революционеры самых разных толков им постоянно навязывали республики. Но не будем жалеть французов, пожалеем себя…
Революции. Я уже упоминал революции как главную причину появления конституций. Но дело в том, что слово «революция» у нас в России давно звучит довольно обычно и даже банально. Поэтому несколько слов о революциях, особенно тех революциях, которые в СССР называли буржуазно-демократическими. Ярчайший пример – Великая Французская революция (1789-1799 гг.). Она и названа «великой», потому что продемонстрировала всему миру, что такое революция во всей ее «красе». Ужасы революции февраля 1917 года и, особенно, октября 1917 года во многом являются повторением французских революционных кошмаров во всех затронутых ею сферах государственной и общественной жизни. Французские революционеры в 1793-1794 гг. первыми завели на полную мощность машину революционного террора. Именно во Франции, задолго до революции в России, были казнены, практически без суда и следствия, тысячи «врагов революции»: «аристократов» и «подозрительных», а сотни тысяч попали в тюрьмы. За несколько лет Французская революция разрушила государственность, которая создавалась на протяжении целого тысячелетия. Уничтожению подверглась и Католическая церковь – одна из главных опор французской государственности «Старого режима». Революционеры грабили и разрушали соборы, монастыри, приходские церкви. Все, что имело отношение к прошлому Франции, уничтожалось. За революцией последовали роялистские мятежи в провинциях, иностранная интервенция и войны со всей Европой. В итоге Франция не знала мира фактически до 1814 года. И здесь Великая Французская революция выявила принцип: готовишь революцию – будь готов к войне на всех фронтах. И дело тут не в агрессивных соседях, которым претит само слово «Свобода». Просто межгосударственные отношения – это всегда трудно достижимый баланс интересов, который способна нарушить даже смена внутренней политики любого из государств. Что и говорить о смене внешней политике. Как тут не вспомнить украинскую «Революцию достоинства» 2014 года, или попросту «Майдан». Радикальный поворот Украины лицом к Западу и репрессивная политика на русскоговорящем востоке страны по всем законам жанра должна была привести к войне, как минимум, с Россией.
Лично для меня во Французской Революции остается загадкой не сама революция, а ее оценка в современной Франции и на Западе, в целом. Она положительна. Французы празднуют День взятия Бастилии (14 июля), да и гимн Франции – это «Марсельеза», песня марсельских добровольцев-федератов, которая сначала называлась «Марш Рейнской армии»: «Вставайте, сыны Отечества, настал день славы! Против нас поднят Кровавый флаг Тирании, слышите ли вы в ваших деревнях рёв вражеских солдат? Они идут прямо к вам, чтоб резать ваших сыновей и ваших подруг!». Хотя, нужно признать, что французы пришли к этому не сразу. День взятия Бастилии стал праздником только в 1879 году, а Марсельеза получила статус национального гимна в том же году, но только со второй попытки. Первая длилась с 1795 по 1804 год. Призвание духов Великой революции во Франции конца XIX века был вызван необходимостью наконец-то добиться закрепления республиканских порядков после трех монархий и двух империй. Французов нужно было объединить неприятием «тирании в любой ее форме». Это удалось: Третья Республика длилась с 1870 по 1940 год. Это был первый республиканский рекорд, который побила только современная Пятая Республика, время которой отсчитывается с 4 октября 1958 года.
В Польше Конституция 1791 года – тоже дитя революции, только «революции сверху», которая, конечно, не шла ни в какое сравнение с Французской революцией. И, что интересно, это была революция с целью укрепления королевской власти и ограничения шляхетской демократии – демократии одного правящего сословия – польско-литовской шляхты. Шляхетская демократия – уникальный политический режим, который формировался сначала в Польше, а затем в польско-литовском государстве в течение нескольких столетий. Отцы Конституции 1791 года считали неограниченную шляхетскую демократию главным злом и попытались превратить Речь Посполитую в конституционную монархию, в которой права и свободы принадлежали бы не только шляхте, но и всем подданным короля, правда делали это очень нерешительно. За принятием Конституции 1791 года, как за всякой «нормальной» революцией, последовала война между немногочисленными сторонниками Конституции и ее противниками и их русскими союзниками. И, как я уже сказал, все кончилось поражением революционеров и вторым разделом Польши между Россией, Австрией и Пруссией. Если Великая Французская революция смела французский феодализм, то результаты польской революции были ничтожны: польский феодализм и польское крепостное право остались без изменений, и досталось разделившим Польшу соседям. В Пруссии крепостное право было отменено в 1807-1823 гг. в результате реформ; в Австрии на территории бывшей Речи Посполитой – в 1848 году в результате революции; в России – в 1861 году в результате реформ.
К буржуазно-демократическим революциям относится и Американская революция 1765-1784 гг., о которой мы очень мало знаем. Рождение США у нас ассоциируется скорее с победой восставших колоний в Освободительной войне, чем результат действительно какой-то революции. Почему так происходит. Объясняется все просто: американцам удалось создать образ «бескровной» и «ненасильственной» революции, которая произошла, потому что весь «американский народ» вдруг взял и решил освободиться от британской тирании. Конечно, свою роль сыграла и неспешность Американской революции, которая начиналась с середины 1760-х годов с организованной демонстрации колонистами своего неприятия налоговой политикой метрополии. В фазу боевых действий относительно мирные протесты и бойкоты перешли лишь спустя 10 лет – в 1775 году. А что происходило с мирными британскими колониями между 1765 и 1775 гг.? Как они превратились в мятежные штаты США? Кто подготовил и организовал первый Континентальный конгресс 1774 год, после которого война с Великобританией стала неизбежной?
В 1764 году в Бостоне (Массачусетс) была образована антибританская организация, объединяющая всю или почти всю бостонскую оппозицию британским валютным и таможенным реформам и координирующая ее деятельность. Это организация была названа Комитетом по переписке. К февралю 1774 года комитеты по переписке были созданы в одиннадцати колониях. Последними комитеты были созданы в Северной Каролине и Пенсильвании. В 1780 году комитеты по переписке были даже в Великобритании и Ирландии. Главное предназначение американских комитетов по переписке – распространение информации о действиях британцев, с одной стороны, и действиях американских «патриотов», с другой. Комитеты использовали для этой цели рассылку рукописных писем и печатных брошюр. Вся корреспонденция распространялась внутри колоний и между колониями конными нарочными и на попутных морских судах. Обычно комитеты объединяли весь местный революционный актив, включая революционно настроенных руководителей местных колониальных общин, членов колониальных ассамблей, руководителей местных революционных организаций, в том числе радикальных и террористических, таких как «Сыны Свободы» (англ. «Sons of Liberty»). Комитеты занимались пропагандой революционных идей, создавали свою шпионскую сеть, выявляли активных лоялистов. Таким образом, Комитеты были и средоточием американских революционеров, и одновременно с этим терминалами информационной сети, с помощью которой происходила координация их деятельности в масштабе всего Атлантического побережья Северной Америки.
В начале 1770-х годов комитеты по переписке возглавили антибританское сопротивление колонистов и оттеснили британскую администрацию от управления колониями, превратившись, по сути, в революционные правительства на местах. Именно они подготовили первый Континентальный конгресс, а в многих случаях именно они, а не колониальные ассамблеи, избирали и посылали своих делегатов в Филадельфию на первый Континентальный конгресс с мандатом от соответствующей колонии, а затем организовывали в своих колониях выборы конституционных конвентов, которые примут первые конституции восставших штатов США. По мере нарастания количества взятых на себя функций комитеты по переписке образовывали специализированные революционные органы, такие как «инспекционные комитеты (комитеты наблюдения)» и «комитеты безопасности». Последние брали на себя функции временных исполнительных органов колониальных ассамблей или колониальных конституционных конвентов. Все эти органы Американской революции управляли штатами США, пока повсеместно не были сформированы конституционные органы независимой от Британии государственной власти. Иными словами, комитеты по переписке и комитеты по безопасности были «ревкомами» и «совдепами» Американской революции. Но рассказ об Американской революции не может быть ограничен рассказами даже об этих органах Революции. Любую революцию в первую очередь характеризует степень террора. Это утверждение в силе и в отношении Американской революции.
Если среди читателей есть те, кто интересуется или интересовался ранней историей США, попытайтесь вспомнить, много ли вам доводилось читать о революционном терроре в восставших штатах в 1765-1783 гг., в том числе об арестах и казнях подозреваемых в симпатиях к британцам и о внесудебных расправах над ними; о погромах в кварталах, населенных «лоялистами»; о хищениях имущества казненных или бежавших от расправы; о шантаже и безосновательном преследовании состоятельных людей, ради их имущества; о незаконных состояниях, сделанных на присвоении конфискованного имущества лоялистов либо на распродаже конфискованного имущества. Не читали? Не нашли? Не удивительно. Все это осталось за рамками официальной истории США.
Конституция – это, как правило, «коронационная» политическая декларация революционной власти. Но типичная конституция – это не только порождение революции. Это не только акт учреждения нового государства. Конституция – это акт учреждения государства вполне определенного типа. Конституционные государства и их конституции могут отличаться друг от друга деталями, но обязательно будут схожи в принципиальных моментах. Таких моментов несколько.
«Политические народы и нации». Наверное, вы обратили внимание, что все конституции провозглашают или подразумевают существование некоей политической супер-общности – «народа США», или «Французской нации» и т.д. Например, Конституция США начинается от имени «народа США»: «Мы, народ Соединенных Штатов… провозглашаем и устанавливаем настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки». Однако не нужно обольщаться, всех этих «народов» и «наций» на момент принятия соответствующих конституций, как правило, не существует. И во всяком случае такой «народ» или «нацию» не следует путать с населением страны, доставшейся революционерам. Чтобы избежать путаницы, я буду называть народы или нации, рожденные в пламене революций, «политическими народами» или «политическими нациями». Именно «политическими», потому что их взывают к жизни политические революции.
«Политический народ», или «политическая нация», нужны революционерам всех мастей для того, чтобы от имени этого народа, или нации, рушить «старое и отжившее». Для начала найдутся группы маргиналов, чьи истерические крики можно будет выдать за «глас народа». Однако этого всегда мало. Требуется «движение масс», но имитировать его очень сложно. Почему имитировать? Потому что «политический народ», или «политическая нация – это политическая утопия, одна из множества политических утопий, которые составляют политический инструментарий всякой революции, в том числе и перманентной. Все бы ничего, если бы рождение «политических народов (наций)» только бы провозглашалось с высоких трибун. Беда в том, что революционеры всех мастей пытаются претворить в жизнь эти свои утопии и заставить как можно большую часть населения захваченной страны участвовать в массовках спектаклей «Политический народ (нация) встает на борьбу с Тиранией».
Возьмем те же Соединенные Штаты Америки. На момент принятия Конституции США 17 сентября 1787 года никакого «Мы, народ Соединенных Штатов» не могло существовать, в принципе. Тринадцать штатов США населяла крайне разношерстная публика. Большую часть населения составляли выходцы из Англии и Уэльса. Конечно, все активные сторонники Британской короны, а их было немало, в результате победы сепаратистов в Освободительной войне (1774-1783 гг.) вынуждены были покинуть США, бежав на север – в британские колонии на территории современной Канады. Но в штатах осталось немало людей, которые считали себя англичанами и с удовольствием оставались бы подданными Британской короны, если бы не революционеры. Кроме англичан и уэльсцев, в США было много представителей других национальностей, например, шотландцев, которые, как отмечают очевидцы, просто не понимали, как вообще можно жить без Короля. Конечно, были и ирландцы, всегда готовые на любой «кипиш», хотя политические доктрины их никогда не интересовали. Главное для них – ввязаться в драку, лучше всего против англичан. К 1787 году в срединных штатах (Нью-Йорк и Нью-Джерси) жили потомки голландцев из бывшей голландской колонии «Новые Нидерланды», которую англичане захватили в 1674 году. Они даже после образования США жили довольно отстраненно. В Пенсильвании, Мэриленде и Вирджинии было много выходцев из Германии. Кстати, среди современного белого населения США преобладают потомки выходцев именно из Германии, а не с Британских островов. Немецкие эмигранты в своем большинстве плохо знали английский язык или не знали его вообще, были далеки от внутри-британских дел и жили замкнуто в своих общинах.
Тогда среди иммигрантов, особенно из Германии, было много сектантов, которые перебирались в Северную Америку не для того, чтобы влиться в «молодую американскую нацию». Они ехали туда целыми общинами, чтобы жить там замкнуто от окружающего их мира согласно своим собственным религиозным представлениям. Все, что им было нужно – плодородная земля, и чтобы никто к ним не приставал со своими политическими измышлениями. Среди сектантов было много пацифистов, которые скрывались в Северной Америке от непрерывных европейских войн. Соответственно, эти люди выпадали из вооруженной борьбы с британцами. К тому же, сектантские общины, осевшие в британских колониях, вполне устраивал колониальный порядок вещей. Хрестоматийным примером живучести замкнутых сектантских общин являются общины американских меннонитов-амишей, или просто амишей. Первые группы амишей начали прибывать в Пенсильванию из Германии в начале XVIII века. Сегодня они живут почти во всех штатах северо-востока США. Наиболее известны амиши-старообрядцы графства (округа) Ланкастер в Пенсильвании. Они по сей день поддерживают полунатуральное хозяйство и приобретают из рук иноверцев очень ограниченное количество товаров. У них нет электричества, радио, телевизоров, телефонов, прессы, комиксов, автомобилей. Они пацифисты и не служат в армии. Им не запрещено голосовать, но они, как правило, не голосуют и не баллотируются. Амиши Пенсильвании – живой образец успешной сектантской аграрно-переселенческой колонизации. Им уже двести лет удается жить на территории США, оставаясь вне «Великой американской нации».
Практически каждый этнос британских колоний перед Революцией был конфессионально обособлен от остальных. Те же немцы, если они не были анабаптистами или меннонитами, являлись лютеранами, тогда как большинство протестантов тринадцати британских колоний были кальвинистами. Шотландцы, по преимуществу, были пресвитерианами, ирландцы – католиками, французы – кальвинистами-гугенотами, а англичане и уэльсцы – англиканами и т.д. Сильная религиозная разобщенность сказывалась на всем, включая образование, которое выстраивалось исключительно в конфессиональных рамках. Не помню, кто сказал: «хороший христианин – плохой гражданин». Лично я понимаю это высказывание следующим образом: хороший христианин не поддается политической пропаганде, и из него невозможно сделать «хомо политикуса» («лат. «Homo Politicus»), т.е. человека, живущего политикой, фаната политики. Вот теперь представьте себе огромную по европейским меркам страну, населенную истово верующими или откровенными религиозными фанатиками всех мыслимых и немыслимых христианских церквей, а также христианских и псевдо-христианских сект. Этих людей невозможно не только за несколько лет, но даже за несколько десятилетий (!) превратить в «Мы, народ Соединенных Штатов». Их можно заставить или склонить подавать властям жесты лояльности. Но не более того.
При всем вавилонском разнообразии конфессий в большинстве британских колоний Северной Америки перед Революцией преобладали англикане, т.е. члены государственной протестантской епископальной церкви Англии, главой которой многие почитают английского короля. Поэтому и церковь называется «Англиканской». Грубо говоря, это – Церковь всех англичан, где бы они не находились. Так вот судьба Англиканской церкви в США очень красноречива. Судите сами: в 1775 г. на территории тринадцати североамериканских колоний Великобритании было 450 англиканских церквей с 325 священниками. В трети британских колоний Англиканская церковь была государственной. В 1783 г. в США осталось всего 160 церквей и 100 священников. Не секрет, что большая часть священнослужителей и верующих Англиканской церкви были лоялистами (т.е. колонистами, сохранившими верность Великобритании), но только часть из них открыто поддержала британцев. Около трети священников-англикан придерживались нейтралитета. Но и лоялистам, и нейтралам в конце концов пришлось покинуть США. А что стало с теми, кто остался? Если вы знаете новейшую церковную историю Украины, то догадаетесь: уже к 1789 году в США было закончено формирование на базе оставшихся приходов Англиканской церкви «Протестантской Епископальной церкви Соединенных Штатов Америки». Обратите внимание на отсутствие в названии слова «Англиканская». Первый епископ новой церкви Сэмюэл Сибэри не получил рукоположения в Англии. Тогда он уехал в Шотландию, где оппозиционные Лондону епископы-англикане (были и такие) совершили его рукоположение. Так закончилась история Англиканской церкви тринадцати британских колоний Северной Америке. В силу своей органической связи с Англией вся эта церковь пошла под нож, а остатки продолжили существование одной из множества протестантских церквей и сект США. Но большинство англикан, оставшихся в США после заключения Парижского мира в 1783 году, вряд ли можно включать в состав того, что называется «Мы, народ Соединенных Штатов…». Уверен, эти люди еще долго старались хранить свою духовную связь с материнской церковью Англии.
Если вы хотите представить себе, что такое США в ранний период своей истории, прибавьте к религиозной разобщенности населения почти полное отсутствие сухопутных дорог и гарантированную связь только по рекам и по морю – вдоль побережья Атлантического океана. В конце XVIII века даже создание Конфедерации североамериканских штатов было во многом завиральной идеей, а уже про Федерацию штатов, т.е. США, и говорить не приходится. Какой уж тут «Мы, народ Соединенных Штатов»? Все американские рассказы про восставший народ тринадцати угнетенных британских колоний – чистой воды пропаганда и фальсификация истории. Конечно, в каждой колонии были свои «патриоты», готовые бороться с британцами. Наверное, их было немало. Кто-то из них воевал в составе Континентальной армии США, и кто-то геройски погиб в Войне за независимость США. Но никакого «Мы, народ Соединенных Штатов» ни в конце XVIII, ни даже в первой половине XIX века и близко не было. Возможно, какие-то основания говорить о существовании «Великой американской нации» появились в США только после Гражданской войны (1861-1865 гг.). Но уверенно говорить о существовании чего-то подобного можно было только после Второй Мировой войны (1939-1945 гг.). Но, так ли велика «Великая американская нация» сегодня, как это преподносят идеологи США? Равна ли численность населения США численности «Великой американской нации»? Очень сомневаюсь. Я не верю навязчивому американскому «патриотизму». Мне кажется, что каждый американец просто боится, что на него донесут соседи, если он выйдет выгуливать собаку без флага США в руке. Организаторы «Великой американской нации» еще не закончили свою работу. Проект «Великая американская нация» еще не завершился окончательным успехом. Да и завершится ли?
С рождением «Великой французской нации» тоже не все чисто. Идея «французской нации» окрепла уже в ходе Революции. В ее «списочный состав» не попали представители дворянства и духовенства. «Политическая нация» Франции должна была прирастать исключительно за счет Третьего сословия. В ней не должно было быть «этносов и субэтносов». «Французской нации» следовало быть абсолютно французской, и это притом, что в тогдашней Франции мало кто мог с уверенностью сказать, кто же такие «французы». Дело в том, что Франция до конца XVIII века была феодальной империей, объединившей под властью французских королей множество родственных романских народов и народностей, а также множество неродственных им нероманских соседей. Чтобы устранить этническую неоднородность в революционной Франции начали методично уничтожать исторические области, некоторые из которых в общих чертах проявились еще тогда, когда Галлия входила в состав Римской Империи. Революционеры раскромсали Францию «по живому» на 83 департамента, уничтожив исторически сложившееся деление страны и автономию ее исторических областей. Но это было только начало.
Революционеры начали топтать провинциальную культуру и преследовать региональные языки, многие из которых, даже будучи родственными современному французскому языку, были вполне самостоятельными и даже обладали своей развитой литературой. Унитарной революционной Франции нужен был всего один «общегражданский» язык, которым стал, конечно же, парижский диалект французского языка (провинция Иль-де-Франс). Все остальные языки, языки французской периферии, должны были исчезнуть: баскский (Гасконь), бретонский (Бретань), нидерландский (Фландрия), лотарингский (Лотарингия, Эльзас, Шампань) эльзасский (Эльзас), корсиканский (Корсика), каталанский (Руссильон) и окситанский, или провансальский (юг Франции). Вместе с ними должны были исчезнуть баски, бретонцы, фламандцы, эльзасцы, провансальцы и каталонцы и т.д. Во Франции надлежало остаться только «французам», или, точнее, «гражданам Франции». «Французская нация» была новой Церковью, и ей не нужна была конкуренция со стороны Римской Католической церкви. Поэтому революционеры обрушили на Римскую Католическую церковь такие гонения, которых ей не приходилось испытывать со времен Императора Диоклетиана (годы правления: 284-305). Разрушалось все, что препятствовало наполнению «французской нации»: старое провинциальное управление, провинциальное обычное право, провинциальная судебная система, провинциальные культы, святыни и т.д. Уничтожение всего и вся продолжалось до контрреволюционного Термидорианского переворота 27 июля (9 термидора) 1794 года. Революционеры Франции не успели сшить «Великую французскую нацию» из немногих подходящих кусков, но она, в конце концов, состоялась, и помогли этому контрреволюционеры-термидорианцы и первый консул, а затем и император французов (!) Наполеон I(годы правления: 1804-1814, 1815) с его бесконечными войнами. Затем всеобщая начальная школа и всеобщая воинская повинность научили французов говорить «по-французски» и стянули народы и народности Франции в одно политическое целое.
То, что происходило и происходит в США и во Франции многократно повторялось в Европе и по всему миру: население стран, охваченных очередной революцией, принуждают к отказу от прошлого своих семей, своих народов и народностей, от Веры своих предков и т.д. Их прошлое подменяют выдуманной историей борьбы героев-революционеров за свободу своего «народа», своей «нации», героев, которые яко бы вели остальных на борьбу за «свою свободу». Процесс образования «политических наций» сегодня далеко не завершен даже в Европе. На наших глазах он бурно протекает на Украине, в Казахстане, Азербайджане и т.д. Думаю, не сильно ошибусь, если скажу, что во всех бывших республиках СССР давно уже пишется «история» никогда не существовавших «народов», а также предпринимаются усилия по формированию новых «политических наций» из «передовых представителей» существующих этносов. Где-то давно льется кровь, где-то ее черед еще не настал…
В следующей части этой статьи мы с вами поговорим о главной составляющей конституционного режима – о так называемом «разделении властей».
Все фотографии из личного фотоархива автора и общедоступных источников
Литература по теме:
Бардах Ю., Леснородский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. – М., 1980
Гессен В.М. Основы Конституционного права. – Петроград, 1918.
Законодательные акты Франции. Декларация прав человека и гражданина. Конституции 1791,1793,1848 и 1975 годов. – СПб., 1905
Корф С.А. Русское Государственное Право. Часть 1. – Петроград, 1915
Лафитский В.И. Основы конституционного строя США. – М., 1998
Мижуев П.Г. История Великой американской демократии. – СПб, 1906
Одесский М., Фельдман Д. Поэтика террора. – М., 1997
Олстон Л. Общий очерк современных конституций. Введение в науку о государстве. – М, 1905
Согрин В.В. Политическая история США. XVII-XX вв. – М., 2001
Чистяков О.И. (Сост.). Государственный строй Российской Империи накануне крушения: Сборник законодательных актов. – М., 1995
Debbasch Ch., Pontier J.M. Les Constitutions de la France. 3-e édition. – Paris, 1996
Thorpe F.N. The federal and state constitutions, colonial charters, and other organic laws of the state, territories, and colonies now or hertofore forming the United States of America. Vol. I-VII. – Washington, 1909
Продолжение следует
