Когда я просматривала списки нашей команды на Олимпийские игры в Токио, мелькнула информация, что спортивный психолог есть только в составе команды по художественной гимнастике.
Я была удивлена, потому что, наблюдая за разными спортивными сообществами, я регулярно вижу посты, посвящëнные важности психологической поддержки спортсменов. Также я читала о том, что штатный психолог есть в каждой спортивной федерации. Так почему психологов не включили в состав команд по видам спорта наравне с тренерами, врачами, массажистами, хореографами, другими техническими специалистами? Психологи ездили на Игры даже в составе советских команд, а ведь в те времена психологическая помощь не была популярна и признана в нашей стране, люди считали, что психолог – это почти то же, что и психиатр, и сторонились таких специалистов.
Поскольку Олимпийские игры являются наиважнейшим стартом в карьере любого спортсмена, и для статуса страны они важны, в них вкладывается невероятно много сил и денег. Участники стараются предусмотреть всё, даже священник с некоторых пор ездит на Олимпиады со спортсменами. А психологов нет. Выходит, что священнику как психологу доверяются чаще, чем дипломированному психологу.
Наша Олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике Ангелина Мельникова в одном из интервью говорила, что считает психологическую помощь важным делом, но сама обращаться к психологу не хочет, считает, что ей это не нужно. А другая талантливая гимнастка, но не состоявшаяся Олимпийская чемпионка-2012 Виктория Комова говорила, что возможно нуждалась в психологической помощи, но стеснялась и не хотела ею воспользоваться, потому что была уверена, что к психологам ходят лишь не вполне нормальные психически люди. Виктория Комова завоевала серебряную медаль Игр в гимнастическом многоборье, но долго рыдала и не принимала эту награду, потому что была уверена, что проиграла золото.
Я, начитавшись всяких умных текстов, посчитала, что моей дочери нужна психологическая помощь, потому что у неё не складывалось тëплых отношений с тренером. Проще было бы уйти, но в том-то и дело, что уходить дочь не хотела, хотя было куда, был другой спорт и замечательный коллектив, и тренер, который нахваливал мою Лилиану и пророчил успехи (дочь целый год параллельно со спортивной гимнастикой занималась каратэ). Но Лилиана хотела заниматься именно гимнастикой и прыгать выше головы, а не размахивать ногами.
Раз нельзя изменить ситуацию, то нужно изменить отношение к ней, решила я и нашла психолога. Мы три месяца занимались, и мне показалось, что дочь приободрилась, мы обе лучше разобрались в себе (курс был для детей и родителей). Это случилось в 2020 году во время карантина и почти трëхмесячного закрытия спортшколы. Но потом дочь вернулась в зал и сказала, что всё это психологическое ей не нужно, хотя и помогло пережить недели без спортзала. Лилиана сказала, что психолог не изменит тех моментов в реальной жизни, которые причиняют ей боль и не научат, образно говоря, чëрное называть белым. А принять всё, как есть, она, мол, и без психолога сможет.
Иногда меня очень удивляют и восхищают не детские суждения Лилианы. Она как-то мне сказала, что если тратить время на психологические заморочки и копания в себе, то можно докопаться до чего-то такого, что ещё больше расстроишься, да и тренироваться будет некогда.
А недавно я прочитала в автобиографической книге спортсменки и журналистки Елены Вайцеховской "Олимпийские игры. Очень личное" про то, что в группе тренера по фигурному катанию Татьяны Тарасовой работал психолог Рудольф Загайнов, и Елене довелось с ним пообщаться в процессе своей журналистской деятельности.
Загайнов бросил: "Жаль, что нам с вами не довелось поработать, когда вы были спортсменкой. Я бы мог сильно помочь". На фразу маститого специалиста я самоуверенно хихикнула: "Если бы мне был нужен психолог, я бы вряд ли сумела стать олимпийской чемпионкой".
Интересная мысль, не находите? Спортивная история знает примеры, когда спортсмены, зависящие от психологической или медикаментозной помощи для поддержания психической стабильности, в самый ответственный момент срывались и буквально разваливались на глазах, проигрывая даже там, где невозможно было не выиграть с их умениями и подготовкой. А люди с устойчивой стабильной психикой, не нуждающиеся в подбадриваниях, утешениях и расслаблениях, не подводят на стартах.
С другой стороны, психология серьëзная наука, которая знает действенные способы психорегуляции, и с этим не поспоришь. Кому-то ведь действительно помогает.
Елена Вайцеховская в своей книге приводит слова из интервью со спортивным психологом Рудольфом Загайновым, где он сказал:
– Я всё больше прихожу к мнению, что профессии спортивного психолога как таковой не существует. Она искусственна. Спасский <Борис Васильевич – советский шахматист, 10-ти кратный чемпион мира (1969–1972). гроссмейстер> когда-то сказал мне: "Вы должны постоянно быть душевной проституткой". Приходится признать, что он прав. Ведь задача психолога – дополнять спортсмена, подстраиваться под него, часто жертвуя своим самолюбием и настроением. А это, знаете ли, довольно непросто: сочетать в себе функции священника – уметь выслушать исповедь, жалобу, нытьё – и в то же время призывать к победе...
Так может и правда чаще становятся чемпионами те, кто не нуждается в психологической помощи?
Говорят, что при поступлении на учëбу и работу в систему правоохранительных органов, людей тестируют и принимают только тех, кто успешно прошëл это психологическое тестирование, многих "отсеивают" на этом этапе. Так может и при приëме в спортивные сборные страны нужно тестировать спортсменов и принимать только тех, кто психологически устойчив? Или это уже есть? Хотя по виду некоторых не скажешь.
