Улица выглядит какой-то статичной, плоской, неестественно ровной, нет никаких отличительных особенностей, словно все эти дома, мостовая и деревья – забытая киношниками декорация к какому-то низкопробному фильму ужасов. А толкни пальцем одну из трехэтажных лачуг – и она рухнет к чертовой матери, подняв облачко картонной пыли...
Дорога идет под уклон. И что-то начинает меняться... К добру это или к худу?
И тут раздается хлопок выстрела. Полузабытый рефлекс бросает тело наземь, распластав на асфальте. В нос бьет запах гари, шелестит газета, гонимая ветром по пустынной мостовой. Мир, рожденный подсознанием неизвестного, который мог быть моим знакомым, президентом США или, чем черт не шутит, мной самим, более не кажется застывшим. Все оживает, наполняется звуками ночи, запахами, еле уловимым движением, серая картина становится цветной и объемной, словно кто-то заливает краской пустые контуры предметов, а время снова начинает течь...
Тогда я вывел первый закон бытия сновидений:
Сон – не есть отрезок, имеющий конец и начало, он подобен маленькому мирку, замкнутому на себя, а спящий видит только его часть, которая прорисовывается детально и наполняется цветом по воле его подсознания. Весь же остальной мир существует как бы в ожидании момента, когда спящий решит им воспользоваться.
Тогда я, скорее всего, попал во временной отрезок, предшествующий видению или просто очутился в стороне от места разворачивающихся событий. Вполне правдоподобная версия, не хуже прочих.
Я протягиваю руку и, ухватив трепыхающийся газетный листок, подношу к лицу, взгляд скользит по строкам «Известий». Но необходимый мне угол пожрало пламя. Кроме того, несчастную газету несколько раз мочил дождь, а затем сушило солнце, отчего бумага пожелтела и сморщилась – и я понимаю, что она не может сообщить мне даже сегодняшнее число.
Рядом, за углом, воет собака. Протяжно и глухо — к покойнику.
— Ну, спасибо, Гришка. Удружил, изобретатель.
Человек, одиноко стоящий посреди улицы, отличная мишень, как для опытного стрелка, так и для зеленого салаги. Так что я, не будь дураком, прижимаюсь к обочине. И вижу красноватый огонек, одиноко мерцающий в конце улицы, которая кажется непреодолимо знакомой.
"— Слава богу"— подумал я и прибавил шаг.
Случилось ли это по воле случая, или же сновидение оказало свое влияние, только я неожиданно для себя самого из созерцателя превратился в участника, да столь стремительно, что не успел ни с мыслями собраться, ни приготовиться к кошмару, поджидающему за углом.
"— Боже, куда я попал?!"— мелькает в голове мысль, а рука уже сама подхватывает заостренный кол, что лежит возле мертвого человека на асфальте, и посылает орудие в грудь нападающего упыря.
— Обернись! – молит встревоженный женский голос, и я беспрекословно повинуюсь. Как раз вовремя, чтобы покончить с еще одной тварью.
Обливаясь черной кровью, вампир рассыпается в прах, и я вижу свою спасительницу.
— Откуда ты взялся? — спрашивает она, вскинув голову, и невесть откуда налетевший ветерок колышет короткие завитки светлых волос, оттеняющих ровный загар ее кожи.
— Я…
— Господи! Их количество растет день ото дня, — незнакомка, вздохнув, склоняется над мертвецом. Узкая ладонь ложится на белый лоб и закрывает остекленевшие глаза. — Прости, Макс. Покойся в мире.
Осиновый кол с неприятным звуком вонзается в сердце и остается торчать из груди человека со следами клыков на оголенном горле.
В свете круглого фонаря, второпях пристроенного в развилке черемухи, возникают неясные фигуры – от одного их вида живот сводит судорогой. Они идут медленно, пошатываясь, однако, как я успел убедиться, атаки их могут быть весьма стремительны, несмотря на видимую неуклюжесть. Упыри.
— Смотри, — кончиком пальца трогаю даму за плечо.
Незнакомка круто разворачивается на каблуках и ругается так, что даже прапорщик из моей роты покраснел бы от смущения, будь он жив. Хватается за кол, но так и не кидается в атаку – понимая, что шансы у нас невелики. Шесть к одному – соотношение не в нашу пользу, даже будь они обычными людьми. С двумя человек еще сдюжит, выкрутится как-нибудь, но куда девать третьего? Самое время сматываться, достаточно задержать взгляд, но я, как истинный, мать его, джентльмен, посылаю невмешательство к чертям. Пусть это лишь сон, для меня и для нее он реальнее далекой реальности, и я решительно сжимаю ее похолодевшую ладонь, пытаясь приободрить. Ведь я-то знаю, что происходящее не более чем сон, и мы находимся далеко друг от друга и в безопасности. Она мирно посапывает в теплой постели, а я, опутанный проводами, лежу пластом на белой простыне.
Уголки губ блондинки приподнимаются в неуверенной улыбке. Я улыбаюсь в ответ...
И тут на плечи мне рухнули небеса...
Я резко сел, уронив в ладони кругляши, согретые собственным теплом, и огляделся. Панорама наступающих упырей и атакующей блондинки растаяла, уступив место серой и такой родной обыденности. Которой я бы обрадовался, если бы не тот факт, что я бросил незнакомку одну в решающий и тяжелый момент. Я снова не успел, не смог спасти того, кто верил мне. Словно был проклят и обречен на вечные муки совести.
Григорий мирно дремал в кресле и не подозревая, что подопытный проснулся и торопливо срывает присоски, оставившие на теле бледные красные круги. Не видел, как тот бросается к монитору, перед которым он просидел больше часа, борясь с навалившимся сном, и не удержался от соблазна на мгновение сомкнуть веки.
— Верни обратно.
Крыс подпрыгнул и едва не свалился с кресла, когда моя ледяная пятерня стиснула ему плечо, разворачивая к себе вместе со стулом-вертушкой и тряся.
— Не понял? — пролетал бедняга, снимая очки, чтобы потереть глаза и пытаясь въехать спросонок: что хочет от него взъерошенный подопытный.
— Чего ты не понял?! — горячился я, нависая над несчастным изобретателем, кажется решившим, что приятель его помешался. — Ну чего ты не понял?! Верни, откуда вытащил.
Векшин захлопал светлыми ресницами и уперся мне в грудь, тщетно пытаясь отодвинуть накачанную тушу.
— Сдурел?! Где я тебе отыщу биотоки мозга случайного человека? Кроме того, — сунул он мне под нос распечатки, понятные не больше чем китайские иероглифы, — рисунок энцефалографа говорит о том, что человек проснулся и бодрствует.
Я без сил опустился на краешек дивана и схватился руками за голову. Было странное чувство, будто мир перевернулся, я выпал, и кто-то чужой занял мое место, оставляя болтаться между небом и землей. Интересно, это скоро пройдет?
— Я понял! – вдруг крикнул над ухом Крыс, вскакивая, и тут же рухнул обратно в кресло, чтобы избежать контакта с кулаком. Впрочем, даже не отметив этого факта. – Ты был там. Сработало!
Не говоря ни слова, я накинул рубаху и, так и не нащупав один тапок, прошлепал босиком на кухню, дрожащей от нетерпения рукой доставая сигарету. Над головой завился ядовитый дымок, немного прочистивший мозги, все еще цепляющиеся за растаявшее видение. И отчего-то очень важным было знать, кем была Златовласка: спящим, в чей сон я так бесцеремонно влез, или плодом его воображения? Когда через пять минут на кухне объявился изнывающий от любопытства Крыс, решивший, что дал подопытному достаточно времени оклематься, я уже мог адекватно реагировать.
— Сделай кофе, — попросил я, раскуривая вторую сигарету. Бессовестно пользуясь тем, что сейчас тот бы сделал все, лишь бы поскорее получить заветные сведенья.
Я медленно пил крепкий бразильский кофе, заново прокручивая в голове то, что пережил, что узнал, сортируя и переосмысляя информацию.
— Ну?! Рассказывай, — зудел над ухом изобретатель, и я, наконец, раскололся, выдав все, что знаю. О выстраданной теории, о его гениальности и об истребительнице, как окрестил я ночную незнакомку, об ощущениях во время и после погружения.
— Так-так. Реальней реальности, говоришь, — чиркал тот в блокноте, изредка искоса поглядывая на подопытного.
— Да, — коротко подтвердил я, глядя в окно, где мент… пардон, коп, пытался арестовать ободранного пса, треплющего фуражку, сбитую с его головы ветром. – Крыс, мне кажется, я уже видел его.
— Кого? – вскинул тот на меня любопытный взгляд.
— Место, где мы были во сне.
— Аа…
Интерес изобретателя угас:
— Наверное, объект живет в нашем городе и бывал там, — предположил он напрашивающийся вывод.
— Вот я так подумал, — затушив сигарету, я встал и по-армейски быстро оделся. Накинув куртку, выскочил в прихожую, обернувшись в дверях, вытянул в направлении изобретателя палец. — А ты, положи мне ее биотоки на стол, ясно?!
Векшин рискнул что-то возразить вдогонку, но на его счастье, я не слушал, мыслями находясь уже очень далеко.
На что я рассчитывал? Да хрен его знает. Просто падал, и инстинктивно хватался за тонкую соломинку.
Присев на корточки, облокотившись спиной о ствол раскидистой черемухи, я молча курил. Ноги гудели – еще бы, обегать пол города в поисках смутно знакомого двора. И думал: о многом и ни о чем. Пытался вписаться в реальность, но не получалось, ощущение, что я всего лишь голограмма, не оставляло меня.
За кустами мелькнуло белое золото волос, и тело точно подбросила неведомая сила, заставившая сердце колотиться в груди. Ломанувшись напролом, я вывалился из зарослей, заступая дорогу девушке, прогуливающей московского той-терьера. Та вскрикнула, отшатнувшись, оно и понятно — картина маслом…и прикрыв белой ладонью горло.
— Простите, — сказал я, уже чисто уверенности ради бросив взгляд на ее милое, но чужое личико. – Рр-р…
Передразнил я ее рычащую псину. И та, вдруг, оскалилась в ответ волчьими челюстями.
Оставив их позади, я тряхнул головой, прогоняя наваждение. Вот только глюков для полного счастья и не хватало…
— Запиши, что имеется побочный эффект в лице галлюцинаций, — бросил я прямо с порога. – Не слабых причем.
Оставив обувь и куртку там, где сбросил, я прошел в комнату, сопровождаемый изобретателем. Только теперь замечая, что тот просто светится.
— Достал?
Кивает:
— Она уже спит.
— Тогда не будем терять время. Готовь аппарат.
Пока Крыс организовывал последние приготовления, я разделся и лег, разглядывая трещинки на потолке, которые под моим взглядом расползались все сильнее.
— А что ты говорил про галлюцинации? – вдруг спохватился тот.
Очень вовремя.
— Потом расскажу.
Меня оглушает визг перепуганных леди в однотонных деловых костюмах, так что я с трудом подавляю желание зажать уши ладонями. Причудливый узор на полу подтекает кровавыми разводами, и меня прошибает холодный пот. Да что же тебе такое снится, девочка…
— Она идет сюда! — раздается позади истошный вопль, и какой-то мужчина проносится ураганом, на всем ходу задев меня плечом и разворачивая на сто восемьдесят градусов. Что могло напугать такого бугая?
Я поднимаю взгляд и вижу ее... Епическая сила! Волосы шевелятся на затылке от ужаса, когда взору моему предстает виновница переполоха. И в самом жутком кошмаре не видел я никого ужаснее и фантастичнее – переплетение гибких щупалец, змеиное тело, руки, похожие на многопалый веер с когтями, длинные волосы, двигающиеся не хуже конечностей и хватающие неосторожных людей, разрывая на части... И среди всего этого – прекрасное женское лицо, глядящее на мир со спокойным и умиротворенным безразличием, словно любуясь царящим вокруг разрушением. И это сочетание пугает меня больше всего. Она двигается плавно и быстро – поразительно быстро для таких размеров. Я буквально застываю, глядя, как приближается гибкая смерть с отстраненной, едва заметной улыбкой...
Кто-то дергает меня за рукав, приводя в чувство, и тащит в укрытие.
Златовласка.
Продолжение:
Автор: Астролябис
Источник: https://litclubbs.ru/articles/9136-ne-budite-spjaschih.html
Содержание:
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#спящие #кошмары #фантастика #сны #чудо машина #не буди
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
