Основатель Монгольского государства Тэмуджин, известный под титулом Чингисхан, считается в мире самым страшным и жестоким завоевателем в истории. В исторической традиции России и Китая, Турции и Польши, Венгрии и Ирана, Вьетнама и Кореи Чингисхан – это настоящее воплощение зла.
Пожалуй, наиболее полно это отношение к Чингисхану выразила Н.И.Басовская – выдающийся популяризатор истории. В аудиокниге «Чингисхан – море крови, океан зла», рассуждая о Добре и Зле в истории, она говорит: «к числу тех, кто воплощает глубинное, может быть даже абсолютное зло – я бы отнесла Чингисхана. Он оставил в истории очень яркий, но очень кровавый след. Жесточайшие зверства, пытки, тысячи жертв… Впереди его армии гнали тысячи пленников, чтобы они первыми пали от стрел. Эти тысячи становились ковром из трупов, по которому текла лавина войска».
Басовская считала, что грандиозные завоевания монголов стали следствием личного зверства и садизма Чингисхана, который, обладая абсолютной властью над мощной армией кочевников, сумел подчинить их своей злой воле, и даже заразить своим садизмом, заставив разрушать целые государства и уничтожать самыми жестокими способами миллионы людей.
Только маленькая группа историков в некоторых странах, в т.ч. Л.Н.Гумилёв в России, интерпретируют историю монгольских завоеваний и личность Чингисхана с противоположных позиций. И в самой Монголии фигура создателя государства является объектом поклонения – да такого, которого не получает ни один государственный деятель ни в одной стране.
На монгольских банкнотах – изображения Чингисхана. Высший государственный орден страны - «Орден Чингиса». Центральная площадь столицы – площадь Чингисхана (это решение оспорено городской властью, но так окончательно и не отменено). Главные воздушные ворота страны – аэропорт «Чингисхан». Государственная авиакомпания - «Чингис Эйрвейс». Лучшая водка – «Чингисхан». Лучшее пиво – с таким же названием.
К юго-востоку от Улан-Батора в местности Цонжин-Болдог возведена конная статуя Чингисхана высотой 40 м без учёта десятиметрового постамента. Она покрыта нержавеющей сталью весом 250 тонн. Меньшая по размерам, но тоже впечатляющая статуя Чингисхана, восседающего на троне, расположена перед Дворцом правительства в центре столицы.
Человек (точнее, монстр), являющийся воплощением зла, должен соответствовать нескольким параметрам. От должен замысливать зло, творить зло и оставлять после себя зло.
Тэмуджин, вождь разноплемённой орды, объединил вокруг неё монгольские племена в результате долгой междоусобной войны. Его орда всякий раз оказывалась сильнее более многочисленных противников потому, что, по сообщениям китайских источников, её лидер в ходе сражений старался сохранить в живых как можно больше человек из улуса противника, чтобы в дальнейшем привлечь их к себе на службу.
Единственным эпизодом межплеменной войны, который толкуется как подтверждение особого зверства будущего «Потрясателя Вселенной», является избиение племени татар, побеждённых и захваченных в плен войсками Тэмуджина. Он, как известно, приказал убить всех взрослых мужчин племени – «всех, кто был выше тележного колеса». Однако приказание исполнить не успели: слух о предстоящей резне как-то просочился за стены ханской юрты, и пленные татары восстали. В завязавшейся неравной битве они все погибли. Это, конечно, говорит о личной жестокости Тэмуджина, но больше о том, что он не пытался принимать решения самостоятельно, не считаясь с мнениями командиров. А те, судя по всему, были против – иначе резня бы произошла незамедлительно, и никакие слухи о ней не достигли бы ушей пленных татар.
Конечно, уничтожение всех взрослых мужчин побеждённого народа – это зверство. Оно объясняется ненавистью других монгольских племён к татарам, которые на протяжении многих лет были карательной силой в руках императоров Цзинь, захватывая, грабя и убивая монголов. Одной из жертв татар, как считается, был и отец Тэмуджина Есугей-багатур.
Но важнее всего, пожалуй, то, что решение о хладнокровном убийстве татар всё-таки не было исполнено, и они погибли в бою. А может, не было решения? Ведь единственный аутентичный исторический источник, рассказывающий об этом – «Сокровенное сказание», написанное явным ненавистником Чингисхана. Хотя такое решение он вполне мог принять, но будем всё же придерживаться фактов: оно не было осуществлено.
После победы Тэмуджин собрал всех воинов (т.е. полноправных членов орды, разросшейся на всю Монголию) на курултай, на котором предложил им свою политическую программу, отличавшуюся большой оригинальностью. Целью нового государства его глава объявил мир в степи, равную защиту всем монголам вне зависимости от происхождения, состояния и статуса, а также верховенство Ясы (конституции) над традиционными обычаями и волей любого владельца или командира. Сам Тэмуджин, баллотировавшийся на пост великого хана, также должен был подчиняться Ясе. Надо отметить, что верховенство закона, объявленное Тэмуджином, сильно опережало все правовые системы того времени. Каким образом подобные идеи были выдвинуты вождём кочевого племени, возможно, неграмотным, выяснить невозможно за давностью лет. Но это – тема для отдельных исследований.
В любом случае, принятие монголами Ясы и провозглашение Тэмуджина Чингисханом не было актом насилия: на должность великого хана предлагали себя и другие кандидаты, дебаты велись открыто, а после избрания Чингисхана его оппоненты не пострадали.
Значит, превращение Тэмуджина в повелителя монголов не было проявлением «глубинного» или «абсолютного» Зла.
«Мы вашей земли не трогали, ни городов ваших, ни сёл ваших»
Обвинения Чингисхана в злодействах связаны с монгольскими завоеваниями, охватившими большую часть Евразии и потрясшими не только современников, но и последующие поколения во всём мире.
Как это ни парадоксально звучит для тех, кто воспитан на представлении о Чингисхане как агрессоре, при его правлении монголы не совершили ни одного (!) неспровоцированного нападения на другие страны.
Первым внешним походом Чингисхана было нападение на тангутскую империю Си Ся. Это государство участвовало в междоусобицах монгольских племён, в т.ч. поддерживало враждебное Тэмуджину племя найманов. Монгольское войско разгромило тангутов и вынудило подписать мирный договор, в соответствии с которым тангуты обязались не воевать с Монголией, и по требованию Чингисхана выставлять войска ему в помощь. Таким образом, тангуты не сильно пострадали, и сохранили ограниченную независимость.
Первым настоящим (и кровавым) завоеванием монголов стала чжурчженьская империя Цзинь в Северном Китае. Монголы не сомневались в том, что их верховным сувереном является император Китая, которым в то время правила чжурчженьская династия Цзинь. Политика Цзинь по отношению к степнякам была жестокой - империя проводила карательные операции в степи, требовала заложников и иногда казнила их, часто, в целях наказания, ограничивала торговлю со степью и т.д.
«Китайский историк XIII в. по этому поводу сообщает следующее: «Цзиньский (чжурчжэньский) глава с испугом воскликнул: „Татары (общее название кочевых племен в XII в.) непременно будут причиной беспокойства для нашего царства“. Поэтому он отдал приказание немедленно выступить в поход против их отдаленной и пустынной страны. Через каждые три года отправлялись войска на север для истребления и грабежа: это называлось „уменьшением рабов и истреблением людей“. Поныне еще в Китае помнят, что за двадцать лет перед этим в Шаньдуне и Хэбэе в чьем доме не было куплено татарских мальчиков и девочек. Это были все захваченные в плен войсками. Те, которые в настоящее время (XIII в.) у татар вельможи, тогда (XII в.) по большей части были уведены в плен… Татары убежали в Шамо (пустыню), и мщение проникло в их мозг и кровь…» (Гумилёв Л.Н. Чёрная легенда, https://www.litmir.me/br/?b=91496).
В своё время в столицу Цзинь был вызван дед Тэмуджина Амбахай-хан, обвинён в неповиновении и распят. Сам Тэмуджин долгие годы был заложником у чжурчженей. В молодости Тэмуджин со своим отрядом участвовал в походах цзиньской армии против татар, и получил невысокое воинское звание джаутхури (что-то вроде военного комиссара, отвечающего за мобилизацию своей орды).
После объединения Монголии Чингисхан объявил о независимости страны. Империя Цзинь этого не признала, и отправила в ставку монгольского лидера посольство, которое в грубой и ультимативной форме потребовало признать власть Цзинь и исполнять даннические обязанности. Великого хана монголов цзиньцы демонстративно называли своим титулом – джаутхури. Посольство было изгнано (заметим, что никого из посольства монголы не тронули – Яса категорически запрещала насилие в отношении посольств, что впоследствии стало основой международного законодательства о дипломатической неприкосновенности).
У Чингисхана не было сомнений, что армия Цзинь вскоре ворвётся в монгольские степи. И он решил нанести первый удар. Монгольское ополчение в то время составляло 110-120 тысяч воинов, и не могло воевать непрерывно – ополченцам нужно было возвращаться в родные кочевья для работ, ибо жёны и дети не могли справляться с хозяйством круглый год. Монголам содействовали многочисленные кидани (монголоязычный народ, покорённый чжурчженями), составлявшие значительную часть цзиньского офицерского корпуса и бюрократического аппарата. Определённую помощь оказала (после военной угрозы монголов) империя Си Ся, проведшая, во исполнение обязательств перед Чингисханом, военные демонстрации у границ Цзинь. Решающую роль в победе монголов в войне, растянувшейся на десятилетия, стала пассивность этнических китайцев, ненавидевших завоевателей-чжурчженей.
При этом собственно чжурчженьский народ – не поселившиеся в Китае землевладельцы, бюрократы и военные, а простые скотоводы и земледельцы, жившие на своих коренных землях в Маньчжурии, был привлечён Чингисханом на свою сторону. Они составили отдельную дивизию в его армии.
Походы монголов на Запад начались в 1216 г. К этому времени остатки побеждённых Чингисханом монгольских племён, найманы и меркиты, в Дешт-и-Кипчак – громадную страну кипчаков (половцев), раскинувшуюся от Алтая до Дуная. Кипчаки дали убежище найманам и меркитам, обеспокоенные тем, что в вечно раздробленной и слабой монгольской степи появилось сильное, единое государство, и на всякий случай «пригрели» монгольскую оппозицию – на случай возможных осложнений с Чингисханом. Отряды найманов и меркитов время от времени совершали рейды через Алтай, тревожа монгольские земли.
В 1216 г. монгольский корпус во главе с сыном Чингисхана Джучи перешёл Алтай. Монгольские послы потребовали от кипчаков выдать беглецов, мотивируя это тем, что они – мятежные подданные, и нападают на Монголию. Кипчаки отказались, и монгольское войско последовательно разбило найманов и меркитов, а затем кипчакские отряды, попытавшиеся атаковать пришельцев. Так началась длительная война между монголами и кипчаками, в конце концов приведшая воинов Чингисхана на Русь и в Европу.
Однако отход монголов из кипчакской степи оказался непростым. Уходящих монголов внезапно нагнала армия хорезмшаха Мухаммеда. Джучи послал хорезмийскому лидеру посланцев с вопросом – что тот делает так далеко от своей земли, и чего он хочет от монголов, которые никак его не обижали? На что был получен высокомерный ответ: Мухаммед – «меч ислама», и воюет со всеми «неверными» там, где он захочет. В развернувшейся битве монголы потеснили хорезмийцев, а замет стремительно ушли за Алтай.
После такого предупреждения Чингисхан решил выяснить, чего можно ждать от «меча ислама». Он направил в столицу Хорезма Ургенч многочисленное посольство, предложившее Мухаммеду договор о мире и дружбе (монголам была очень важна караванная торговля между Хорезмом и недавно захваченным Китаем: она приносила им большие дохода от транзитных пошлин). По утверждениям хорезмийцев, в составе посольства были монгольские офицеры, исследовавшие стены крепостей, расстояния между городами, наносившие на карты источники воды в пустыне и т.д. Наверняка это так и было, хотя чего ещё можно было ожидать от монголов, если сам Мухаммед их предупреждал, что будет воевать с ними там, где захочет?
Мухаммед, после неудачной битвы с Джучи боявшийся монголов, но и ненавидевший их и за поражение, и как «неверных», сделал самое глупое, что только мог. Договор он не подписал, но заявил, что воевать не собирается, и препятствовать торговле не будет. А потом, прислушавшись к советникам, указывавшим, что послы – не дипломаты, а разведчики, согласился уничтожить посольство. В приграничном Отраре посольство было вырезано. А по Ясе убийство послов – тяжкое преступление, за которое отвечает как правитель, так и всё подчинённое ему население. В принципе это нормально для Средневековья, когда принадлежность человека определялось не нацией (и не всегда религией), а подчинённостью конкретному владетелю.
Чингисхан послал к Мухаммеду второе посольство. Его требования были просты: вернуть собственность посольства и выдать убийц. Мухаммед отказал, подписав смертный приговор и себе, и своему государству.
Монгольская армия разгромила Хорезм (Средняя Азия, Иран, Афганистан и Азербайджан), подвергнув его страшному опустошению. Монголы мстили за неспровоцированное нападение на корпус Джучи и за уничтожение посольства, а также устраняли угрозу, исходившую от этого огромного и сильного государства.
Жертвы в разрушения в Хорезме были гораздо большими, чем в Китае. Китай для монголов был хорошо знакомой страной, частью собственной ойкумены. Там жили родственники и союзники-кидани; сами этнические китайцы (хань), подчинённые чжурчженям, не вызывали ненависти монголов – они сами страдали от чжурчженьских захватчиков. Кроме того, монголы быстро поняли (при помощи образованных китайских и киданьских перебежчиков), что с китайцев гораздо выгоднее собирать налоги, поощрять там ремесло, земледелие и торговлю, а не разорять и разрушать всё подряд. Несколько упрощая, к Китаю монголы относились как обиженные провинциалы к высокомерной метрополии – пусть зловредной, но своей. Примерно как казачество – к Москве, баски - к Испании или гасконцы – к Франции.
С Хорезмом всё было по-другому. Религиозная ненависть, раздувавшаяся шейхами и имамами, ожесточённое сопротивление, оказанное армиями сына шаха Джалал-уд-Дина и полководца Тимур-Мелика, нападения на воинов в городах, сдавшихся без боя, восстания в тылу – всё это ожесточало монголов. Хорезм стал самой пострадавшей от монгольского завоевания страной. Именно оттуда пошли страшные легенды, впрочем, довольно обоснованные, о жестоких завоевателях-монголах.
Но и в случае с Хорезмом монголы не были агрессорами – они были оборонявшейся стороной. Хотя эта оборона проводилась, как сказали бы сегодня, с «нарушениями правил ведения войны и использованием чрезмерной силы», нельзя забывать, что в те века подобных представлений не было ни в одной из тогдашних цивилизаций.
Следующей мишенью монголов была Русь. В 1223 г. к Киеву бежали кипчакские (половецкие) орды, разбитые монгольским войском Субэдэя и Джэбэ, и попросили русских о помощи. Поскольку русские князья находились в союзнических, а часто и родственных отношениях с половецкими ханами, к просьбе половцев в Киеве отнеслись серьезно и собрали съезд князей, чтобы решить, что делать дальше.
Вождем половцев был хан Котян Сутоевич - тесть сильнейшего русского князя Мстислава Галицкого «Удатного». Со всей Руси под Киевом собралось громадное войско - такого ранее не собиралось никогда.
Монголы прислали в Киев послов, заявивших: «Слыхали мы, что вы идете против нас, послушавши половцев, а мы вашей земли не трогали, ни городов ваших, ни сел ваших; не на вас пришли, но пришли по воле Божией на холопов и конюхов своих половцев. Вы возьмите с нами мир; коли побегут к вам, - гоните от себя и забирайте их имение; мы слышали, что и вам они наделали много зла; мы их и за это бьем». Конечно, трудно было бы ожидать, что русские князья приняли бы монгольские предложения, но назвать их реакцию разумной тем более нельзя: послов изрубили. Есть версия, что это сделали присутствовавшие на переговорах половцы, но это не меняет сути дела: произошло убийство послов, причем в присутствии ведущих русских князей - преступление, после которого война стала неизбежной. Князья не могли не знать, что убивать послов нельзя - всё-таки они не были вождями диких племён. Тем более, что, узнав о разгроме монголами половцев - мощнейшей военной силы на востоке Европы и в прилегающих частях Азии - стоило задуматься над целесообразностью нанесения столь жестокого оскорбления народу, обладавшему такой военной силой. Русско-половецкое войско, двинувшееся на монголов, имело численное превосходство, и князья не сомневалось в победе. Монголы, отбиваясь, медленно отходили на восток; при этом половцы убивали всех пленных и добивали раненых, что значительно превышало общепринятые в то время нормы жестокости. Вскоре это аукнулось не только князьям, но и всей Руси.
На берегах Калки монголы прекратили отступление и изготовились к битве. Она привела к небывалому разгрому русских и половцев; если половецкие отряды, сразу бросившись прочь с поля боя, понесли относительно небольшие потери, то русское войско потеряло убитыми 80% состава. Пленных монголы не брали, раненых перебили (что естественно после такого же поведения половцев в ходе преследования монголов от берегов Днепра до Калки).
Несмотря на решительную победу при Калке, монголы стали готовиться к окончательному разгрому половцев и их союзницы Руси. Яса Чингисхана содержала пункт, предусматривавший ведение войны до полной победы над врагом. Кроме того, монголы опасались ответного удара русско-половецких войск (Чингисхан, узнав о битве при Калке, сказал: «Путь от Керулена до Днепра равен пути от Днепра до Керулена», что означало возможность появления врага в самой Монголии).
Через 14 лет после поражения на Калке, в 1237 г., мощное монгольское войско, сокрушив основные силы половцев, Волжскую Булгарию и воинственных башкир, вторглось в русские княжества. В течение трёх месяцев чудовищному разгрому подверглись Рязанское и Владимиро-Суздальское княжества, после чего монголы отошли в степь, чтобы добить последние отряды половцев, еще продолжавших сопротивление. В 1240 г. монголы нанесли удар по Черниговскому, Киевскому и Галицко-Волынскому княжествам, разгромив их одно за другим (помощи друг другу они не оказали), после чего ураганом прошли по Польше и Венгрии, и возвратились в половецкие степи.
Таким образом, «монголо-татарское нашествие» на Русь тоже не было неспровоцированной агрессией. Оно было вызвано провокацией половцев, изрубивших монгольских послов с тем, чтобы вовлечь Русь в войну с Монголией, и недальновидностью русских князей, пошедших на поводу у половцев.
Надо отметить, что Венгрия пострадала от монголов по той же причине, что и Русь – венгры перебили монгольское посольство.
Походы на Русь и в Европу монголы совершили уже после смерти великого завоевателя. Он умер в 1227 г. в окрестностях только что сдавшейся столицы империи Си Ся Чжунсина. Перед смертью Потрясатель Вселенной, судя по всему, единственный раз в жизни приказал нарушить Ясу, запрещавшую нарушать обещание, даже данное врагу. Умирающий хан приказал убить императора, хотя тот уже сдался, согласившись отдать империю монголам и под обещание сохранить ему жизнь. Надо отметить, что приверженность закону среди монгольских военачальников была столь сильна, что они попытались возражать умирающему. Но Чингисхан нашёл аргумент: мы дали обещание императору, а он, отказавшись от империи, уже не император. Последний император Си Ся был убит.
О жестокости монголов
Численность регулярной армии империи Цзинь значительно превышала 1 миллион солдат – в 8-9 раз больше численности монгольского ополчения; она была прекрасно вооружена, и, единственная в мире, имела на вооружении пушки, ракеты и гранаты. Чингисхан разработал стратегию, позволявшую монгольской армии относительно небольшими силами успешно воевать с огромными по численности армиями противника. Военная кампания монголов состояла из стремительных рейдов, в ходе которых монголы громили неповоротливые полевые армии противника, заставляя его запираться в городских стенах. Затем монголы атаковали города с использованием китайской техники, обращению с которой их научили перебежчики - кидани, чжурчжени и этнические китайцы. Большую роль играл моральный фактор: монголы запугивали врагов неминуемой смертью в случае сопротивления. Сдавшиеся города обязывались выдать продовольствие, деньги и какие-либо необходимые монголам припасы, те же, кто в ответ на требования сдаться открывал огонь, подлежали уничтожению вместе со всеми жителями. Эта жестокая практика применялась монголами весьма часто, хотя многие сопротивлявшиеся города в Китае, Средней Азии, на Руси и в Восточной Европе, хотя и сильно пострадали при взятии, уничтожены не были.
Ещё одной новацией, которая выглядит как подтверждающая жестокость монголов, стало использование хашара – насильно мобилизованных жителей завоёванных стран, живших в окрестностях осаждённого города. Их заставляли осаждать город и лезть на стены. Большая часть хашара, разумеется, гибла, но он не только частично компенсировал немногочисленность монгольских воинов, но и деморализовывал осаждённых.
Это – не садизм, а обычный, хотя и жестокий, расчёт. Вся военная стратегия монголов основывалась на стремлении выиграть войну с наименьшими силами против значительно превосходящих сил врага. Такая стратегия очень жестока, но её суть – не в удовлетворении садистских наклонностей, а носит чисто прагматический характер.
Цель Чингисхана – мировое господство?
В качестве доказательства того, что целью Чингисхана было мировое господство, часто приводится монгольская песня времён завоеваний – «К последнему морю». Её смысл в том, что монголы будут воевать, пока не дойдут до края земли – к последнему морю. Некоторые исламские источники утверждают, что Чингисхан неоднократно говорил, что монголы должны повелевать Вселенной. Трудно сказать, насколько это верно: эти авторы крайне негативно относятся к монголам и их властелину, и им было бы естественно приписывать Чингисхану кровожадные замыслы вселенского масштаба.
Поскольку все войны, которые велись монголами при жизни Чингисхана, не были неспровоцированными агрессиями, утверждать, что повелитель монголов хотел власти над всем миром, бессмысленно. Солдатская песня никак не может быть тому подтверждением. Тем более, что Яса, положениям которой монголы следовали неукоснительно, ничего не говорила о власти монголов над миром.
Агрессию против стран, никак не нападавших на Монголию, в которых не убивали послов, монголы начали при внуке Чингисхана Хубилае, который уничтожил основы монгольского народовластия (своеобразный парламентаризм, при котором высшая власть принадлежала курултаю), и стал, по сути, китайским императором. Хотя Хубилай не упразднял Ясу, его власть как императора Юань была выше Ясы. Но империя Юань коренным образом отличалась от Монголии Чингисхана, и к вторжениям армий Хубилая в Корею, Японию, Бирму, Вьетнам и на остров Ява ни Чингисхан, ни созданное им государство уже не имели отношения. Равно как и разорительные походы татарских отрядов Золотой Орды, а впоследствии её осколков – Крымского, Ногайского и других татарских ханств. Это были мусульманские эмираты, только номинально считавшиеся наследниками империи Чингисхана.
***
В книгах и статьях, в разговорах и песнях Чингисхана сравнивают с Гитлером. Который, безусловно, воплощал абсолютное зло: он замысливал зло, творил зло и оставил после себя зло.
Это сравнение абсолютно некорректно. Как мы выяснили, Чингисхан не замысливал зла – он действовал по обстоятельствам, а его жестокая, но рациональная Яса никак не способствовала бессмысленным завоеваниям (она прямо запрещала неспровоцированную агрессию).
Результатом деятельности Чингисхана была не только разорённая Средняя Азия, и сгоревшие китайские, русские и венгерские города. Чингисхан оставил в наследство человечеству принцип дипломатической неприкосновенности, законодательное запрещение произвольной агрессии, приоритет закона над волей правителя и принцип свободы совести. В государстве Чингисхана процветала торговля, была создана совершеннейшая для того времени почтовая связь, работала банковская система, которая начала использовать такие инструменты, как векселя и бумажные банкноты.
Поэтому Монголия вправе гордиться создателем своего государства, хотя невозможно отрицать того, что он был жестоким правителем. Свой роман о Чингисхане замечательный писатель Исай Калашников назвал «Жестокий век», и это объясняет всё то, что творилось тогда на огромных пространствах Евразии с участием монголов.
Не будем забывать, что в те же времена крестоносцы зверски резали мусульман, сельджуки – армян и греков, испанцы – мавров и наоборот; свирепые асассины вообще убивали всех подряд без каких-либо логических объяснений (с этим реальным воплощением «глубинного» зла, кстати, покончили монголы).
Монголы не были более жестокими, чем их современники. Но они были гораздо организованнее и эффективнее, чем внушали врагам настоящий трепет. Представьте себе, что вы сражаетесь с неодолимой силой, планомерно сокрушающей все ваши усилия, все ваши знания военного дела, ваши военные хитрости, мужество и полководческие таланты. Именно это и внушало врагам мистический ужас – неодолимость монголов, суть которой была непонятна, а значит, ассоциировалась с дьявольщиной. А суть-то эта была в отличной организации армии, строгой дисциплине и использовании самых современных для того времени вооружений и техники.
Поэтому извечный спор о том, можно ли считать Чингисхана воплощением зла, должен рано или поздно прекратиться: он не был ни воплощением зла, ни «глубинным» или «абсолютным» злом.