В начале сентября 1955 года, в Москву прибыла делегация Федеративной Республики Германии во главе с канцлером Аденауэром. Важных гостей встретили со всеми почестями, а переговоры по поводу установления дипломатических отношений и обмене посольствами вели глава советского правительства Николай Булганин и Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев.
При этом Никита Сергеевич испытывал двойственные чувства. С одной стороны, он, как представитель страны, чьи войска всего лишь десять лет назад одолели серьезного противника и взяли Берлин, должен был чувствовать превосходство. С другой, товарищ Хрущев часто бывал за рубежом и, на примере других государств, прекрасно видел, что побежденные живут гораздо лучше победителей, поэтому было бы глупо смотреть на прибывших свысока. Такие противоречия не добавляли симпатий к пассажирам лайнера компании "Люфтганза".
Тем не менее, руководитель коммунистической партии, в отличие от своего предшественника, понимал, насколько важно поддерживать добрососедские отношения со всеми странами, даже если они не хотят строить социализм. Поэтому улыбка Никиты Хрущева, хоть и была несколько натянутой, но в целом соответствовала торжественной обстановке. Глава Бундестага тоже был заинтересован в сближении, так как Советский Союз давно был известен как крупнейший экспортер сырья, а Германия – страна без ресурсов – остро нуждалась в таких поставках.
Однако переговоры не заладились с самого начала, поскольку немец, по мнению Хрущева, проявил излишнюю строптивость, отказавшись приступить к обсуждению экономических аспектов, не имея четких гарантий возвращения оставшихся военнопленных на родину. Такая позиция никак не могла встретить одобрения первого секретаря, ожидавшего более деликатного подхода к этому вопросу.
В принципе, содержавшиеся на территории СССР 39 тысяч бывших солдат вермахта, не представляли из себя хоть сколько-нибудь значимую помощь для народного хозяйства. К тому же, за последние десять лет их так тщательно проверяли, что можно было не сомневаться – военных преступников среди них нет. Учитывая эти обстоятельства, Хрущев, готовясь к переговорам, и сам готов был всех отпустить. Правда, сделать это он планировал не только в качестве жеста доброй воли, но и в обмен на уступки экономического характера.
Теперь же, хозяина Кремля неприятно поразила настойчивость, если не сказать, наглость собеседника. В ходе общения, когда стало ясно, что ни одна из сторон не готова к компромиссу, Никита Сергеевич в горячке выпалил:
- Я прежде увижу вас в аду, чем соглашусь с вами по этому вопросу!
Конрад Аденауэр среагировал мгновенно:
- Если Вы увидите меня в аду, то лишь потому, что первым туда попадете.
После этих слов, Хрущев потерял всякое самообладание и стал винить канцлера в том, что это ЕГО народ привел к власти Гитлера, погубившего миллионы людей. Аденауэру и здесь было, что ответить:
- Я ушел с поста мэра Кёльна, как только нацисты пришли к власти и отказался встречаться с фюрером, когда он прибыл в город. А руководители ВАШЕЙ партии, если Вы не забыли, товарищ коммунист, тесно сотрудничали с Адольфом, пока я сидел в застенках гестапо.
Видя, что назревает международный конфликт, ситуацию попытался сгладить товарищ Булганин. Он предложил сделать перерыв и пригласил делегацию за праздничный стол. Однако во время обеда возник новый конфуз, из-за которого советская сторона пошла на уступки и вопрос с военнопленными был решен.
Канцлер вдруг обратил внимание, что обслуживающий персонал наливает как гостям, так и хозяевам одинаковое, судя по этикетке, вино, но из разных бутылок. Он попросил официанта угостить его содержимым зеленой бутылки, предназначенной для Булганина и, попробовав, понял, что это вода.
Возмущению канцлера не было границ.
- Уважаемые господа! Это нечестная игра. Нам наливают вино, а вам воду. Или мы все пьем воду, или мы все пьем вино. Вы вообще, представляете себе, что такое пить такую гадость, как оливковое масло?!
Далее он с обидой пояснил, что члены немецкой делегации, наслышанные о стойкости русских к алкоголю, сцеживали оливковое масло из банок с сардинами и заставляли друг друга выпивать его перед поездкой в Кремль, чтобы замедлить процесс опьянения. А на деле оказалось, что все эти мучения бесполезны!
Никита Сергеевич, чтобы замять недоразумение, распорядился принести водку, сам налил ближайшим соседям по столу из одной и той же бутылки и, подняв рюмку, сказал:
- Господин Аденауэр! Ваши солдаты, за десять лет пребывания в нашей стране, уже привыкли употреблять алкоголь даже без закуски. Слава богу, условия их содержания резко отличались от условий в гитлеровских концлагерях, и наши люди всегда готовы были поделиться с ними последней краюхой хлеба и стаканом водки. Я надеюсь, когда, в скором времени, они вернутся домой, то расскажут своим близким об этих качествах советского народа, а также о том, насколько неразумно приходить на нашу землю с недобрыми намерениями.
ПРОДВИЖЕНИЕ СТАТЕЙ ЗАВИСИТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОТ КОЛИЧЕСТВА "ЛАЙКОВ" И ЧИСЛА ПОДПИСЧИКОВ.
Тюремный срок за расстрельный приговор для перебежчика из ГДР
