А ведь Раэ свою первую ночь в бегах заслужил спокойный сон своим нелегким первым днем в ближнем поясе защиты Кнеи…
Перед побегом Раэ не знал, как же он будет пробираться по заколдованному лесу вместе со стайкой альвов. Это ему представлялось хлопотным делом. А теперь он не знал, что бы он делал, кабы не альвы. До этого Раэ полагал, что неплохо подготовился к походу, но стоило ему с часок пробыть за пределами ведьминской Кнеи, как быстро понял, что много чего не продумал. Он не казнился из-за излишней самонадеянности только потому, что сознавал, что и продумать-то все он бы и не смог, а знай заранее, с чем столкнется, так и вовсе бы не решился на бегство. Но раз уж решился, отступать было некуда: иного случая, даже такого сомнительного, ему могло бы не представиться.
Лес, в который попал Раэ, вовсе не пропадал в замкнутом пространстве подобно лесу в Кнее. Он там… сохранился со страшно сказать каких времен! Он был древним, сплошь из старых могучих деревьев, чьи корни напоминали тела великих бескрылых змей – так же извивались и перепутывались на глинистой суховатой земле. Только в отличие от бескрылых могучих змей эти корни еще и взмывали высоко в небо и где-то там, если задрать голову и начать высматривать, от корней начинались стволы. Немыслимо мощные стволы, обхватить которые не смогли бы и тридцать человек, которые могла скрутить винтом только такая великая сила, как время, уносились в ясное небо и вздевали к нему гигантские заголенные корявые ветви на такой высоте, что, может, когда ведьма пролетала здесь на метле, то касалась их своими ногами, а то и набирала высоту. Каким же ничтожным и малым Раэ себя тут ощущал! Словно он уменьшился в несколько раз, как вещи, которые Мурчин укалывала в свою сумочку. Он старался не думать об этой мощи, напоминавшей о времени, остановившей время, победившей время. Он старался сосредоточиться на том, как пробираться через хитросплетения гигантских корней, порой опасных тем. что они растрескивались вдоль и поперек. Не будь он титанобойцей, которого учили лазить по отвесным бокам колоссов, он бы застрял здесь надолго. А так он даже вызвал изумление альвов тем, как ловко перескакивал с корня на корень, соскальзывал вниз или вскарабкивался вверх. Надо сказать, альвы помогали ему находить проходы в лабиринте корней, без чего бы он точно тут застрял незнамо насколько.
И ведь расстояния между деревьями были немаленькие, благодаря чему в древнем лесу было достаточно света, и Раэ мог следить за солнцем.
Ничего молодого в том лесу не росло. Даже тот ползучий кустарник, который стелился по растрескавшейся оскудевшей почве, явно имел глубоко под землей такие же древние корни, что и деревья, но при этом все еще обновлялся.
-Да что ж, вы, сволочи, так несуразно зажились на этом свете? – обругал Раэ деревья и кусты, которые, небось, видели молодость этого мира и чего только не слышали в свой адрес. С деревьями было явно что-то не то, раз у него предупреждающе тянуло под грудиной. Место древнее, место не чистое.
Потом Раэ понял, что к чему. Пробираясь по корням, крутясь так да эдак он невольно оглянулся назад на те пни и деревья, которые он прошел. И увидел уже на расстоянии, что, оказывается, перебрался через гигантского поваленного идола со злобно оскалившейся рожей и тремя вытаращенными глазами.
Вблизи-то он не разглядел, что это за ствол такой странный, весь покрытый каким-то позеленелым мхом, а потом, на расстоянии сообразил, что это и не дерево вовсе, а камень. Мерзость какая! И после этого Раэ пошел замечать одного древнего каменного божка за другим. Они лежали полувросшими в землю, несколько из них не пали, а легли на корни деревьев и были ими оплетены. И вовремя же Раэ сумел заметить такое нежелательное сопровождение на своем пути!. Когда он в очередной раз озирался в гигантском лесу, искал за что зацепиться глазом на устланной ползучим кустарником земле, то заметил в просвете меж стволов гигантскую человеческую фигуру в кафтане до земли. Сердце у него екнуло, но не разорвалось и заикой он не сделался, потому, что вовремя успел сообразить, что это статуя. Рассмотреть ее вблизи возможности не было – пришлось бы пробираться через наплетения корней, на что у Раэ не было ни времени, ни желания.
И ему стало понятно, почему альвы как-то тревожно попискивают то над одним замшелым камнем, то над каким-то странной формы удлиненным валуном. О, Раэ надо было больше присматриваться к своим спутникам и на ходу учиться их понимать.
Так, до побега он не задумывался, что во внешних поясах защиты Кнеи носятся сильфы Мурчин и патрулируют местность. Не задумывался и откладывал мысль о них в сторону, потому, что не знал, что ему могут сделать сильфы, как беглецу, и что ему делать с сильфами, если вздумают помешать. Раэ мог только надеяться на то, что воздушные духи будут безучастными свидетелями его прохода через пояса, раз уж их хозяйка на шабаше и не отдаст приказа хватать пленника. Приходилось рисковать не зная, насколько серьезен риск. При этом Раэ, осознавал, что в общем-то беспомощен против существ, которые ощущались лишь как дуновение ветерка.
Альвы считали иначе. Еще в Кнее Раэ убедился, что летучие малыши видят воздушных слуг ведьмы. Летучие котята появлялись в комнате Раэ только тогда, когда он ее настолько намолит, что сильфы не могли в нее залететь. И теперь альвы издали замечали невидимых для Раэ слуг ведьмы и начинали попискивать, цвиркать и требовать, чтобы Раэ спрятался и даже подсказывали ему как: поднимали ветки ползучих кустарников, требовали, чтобы охотник там залег и сами накрывали его ветвями. Прятались и сами под извивами корней, в трещинах коры, под листками – всей сотней!
Когда альвы потребовали этого от Раэ в первый раз, он не понял, почему, и те подняли просто бешеный гвалт, а князь альвов сердито на него сдвинул бровки. Пришлось подчиниться, хотя Раэ было страшновато им довериться – никакой опасности он не видел, а если она и была, то правильно ли от нее защищались альвы? И тут у него предупреждающе заломило под грудиной. Оказалось, что они были правы, а это он, Раэ – дурак. Он где-то с минуту пролежал под ветками кустарника не шевелясь, намереваясь вот-вот поднять голову, а то и встать, прервать эти прятки, когда тебя закрыли зеленью и сопят тебе в уши с десяток маленьких альвов. Но потом почувствовал, как над ним резко пронесся какой-то ветер, слишком порывистый, шумный и внезапный в этот безветренный летний день и тотчас умчался вдаль. Только после этого альвы зашевелились, повылазили из своих укрытий, подняли ветки над Раэ в знак того, что можно продолжить путь.
Охотник еще тогда подумал, что не они для него в этом пути могут быть обузой, а он для них. Уж такие шустрые малыши от сильфов запросто спрячутся. Под одним листом втроем затаятся, а неповоротливый дылда-человек… Хорошо, что они замечали сильфов издали и загодя. У него было хоть сколько-то времени поискать убежище.
Может, альвы могли бы передвигаться быстрее, не задерживай их человек, над чьей головой они летели неспешным клином во главе со светлым альвом, похожим на князя, но несколько мельче. Раэ его только сейчас впервые увидел и осмелился предположить, что это наследник князя, наверное, его младший брат, если у них правильно соблюдается лествица, как у людей в Семикняжии. Сам князь летел в середине клина в окружении своего синклита, поминутно поцвиркивая и отдавая приказы. Несколько молодых альвов то и дело отлетали от клина вперед и по сторонам – следили за местностью. Вот что бы без них Раэ делал? Он уже понимал, что у их маленькой стайки есть еще и арьергард, который смотрит еще и за тылами…
А потом, когда сам замешкался и оказался в арьергарде, с удивлением обнаружил, что с десяток маленьких альвов с пучками травы обметают с листьев кустарника серебряную пыльцу от пролетевшего клина! Они ее прятали под корни и листья. Раэ охнул от удивления. Затем обратил внимание на то, что впереди него, там, где еще арьергард не подсуетился, искрится-серебрится на солнце дорожка от пыльцы альвов!
Вот кто хорошо продумал бегство в отличие от Раэ!
И ему вспомнилось, как он тщательно выметал их пыльцу из дома ведьмы, в то время как малыши сидели на кустах и наблюдали за ним… Вот как научились.
Раза два к князю альвов подлетали разведчики, что-то пищали, и тот подсылал к Раэ Сардера. Тот подлетал к охотнику и, жестикулируя маленькими короткими лапками, требовал обхода. В обоих случаях альвы оказались правы. В первый раз обошли без метаний небольшое и коварное болото, в которым что-то сопело, булькало и возилось, во второй – такой путаный клубок корней, при виде которого у Раэ предупреждающе заломило под грудиной – ох, нечистое место.
Так Раэ удалось уклониться от нежелательных приключений. Может, шли они хоть и медленно, но зато надежно продвигались вперед.
Раэ постарался высмотреть, чем помочь малышам, повыхватывал из клина и посадил себе на шею, плечи, за пазуху и вещевой мешок за спиной тех альвов, которые летели с помощью других. Это были трое старых седоватых альва и еще четверо покалеченных – памятка о зловредной шишиге. Их вид приободрил Раэ: если альвы не бросили своих стариков и больных, значит они не бросили никого.
По виду малышей было ясно, что они очень благодарны Раэ и очень смущаются, что озаботили человека. Должно быть, поэтому они не решились его попросить. Еще, наблюдая за клином, Раэ видел, как альвихи передают друг другу малышей, чтобы нести их на себе по очереди и обругал себя. Что б ему какую корзинку с собой взять! Но до этого он вообще-то в точности и не знал, что эти малыши делятся на два пола и рожают детей, по ним попробуй еще определи кто есть кто!
А вообще ему надо было на всякий случай держать руки свободными, чтобы успеть сдернуть из-за спины сулицу… Да и как бы он через эти корни перелазил с несвободными руками?
Хоть разорвись!
Беспокоило Раэ и то, что будет с альвами, когда те захотят есть. В лесу цветов не было. А как часто они едят? А доставать жбан с медом Раэ не решался. Надо потянуть. Да и как его потом делить?
Сколько всяких сложностей возникло сразу на пути! И это только начало.
Что ж, раз уж двинулся в путь – продолжай. И Раэ старался продвигаться так, чтобы поблизости было укрытие или возможность добежать до него.
А еще надо было идти строго на северо-восток, в ту сторону, куда улетала Мурчин, когда наверняка собиралась в Аву и откуда возвращалась. Как и вран.
А ведь ему нужны были, чтобы не сбиться с пути, одиноко растущие деревья, по грубости коры которых он определял нужную ему сторону света: северо-восток. Ага. Определишь тут по таким деревьям, у которых все что можно и нельзя загрубело и кора осыпалась. Выручало только солнце солнцеворота и знание который час.
А потом выяснилось, что сильфы в этом поясе – не самая большая неприятность.
Альвы-разведчики что-то зачастили к князю альвов, тот со встревоженным попискиванием отсылал их назад добыть еще сведения. Наконец, князь подозвал Сардера, что-то ему пискнул и верный толмач подлетел к Раэ и жестами попросил следовать за собой.
Раэ прошел за ним между извивами корней, не чувствуя никакой тревоги.
Тут он заметил, что на этих корнях кора словно как отполирована до зеркального блеска. Промелькнуло недоброе предчувствие, но Раэ подумал, что это лишком… пока, перелезая через один из таких полированных стволов не обнаружил, что кожаные чешуйки его доспеха облеплены другими чешуйками. Мелкими, тонкими, бесцветными, как труха. И руки его облеплены, и подол туники, и штаны, и сапоги! Поворошил волосы и обнаружил, что с них сыплется чешуя. И ее порядком насыпано в сдернутый капюшон за спиной, где сидели старички альвы и отряхивались от нее.
Раэ оглядел лес. Между корней среди кустарников обнаружился не сразу заметный из-за своей прозрачности и мелкости слой из чешуек, как будто кто-то давненько здесь очищал рыбу целыми возами. Раэ поворошил листву и из-под нее как хлопья посыпались еще бесцветные чешуйки, которые не по разу совали под нос каждому мальчишке, которого готовили в титанобойцы.
-Да, Сардер, спасибо. Я понял, кому принадлежит лес, - шепотом сказал Раэ, достал из-за спины сулицу и расчехлил острие.
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 4 глава.
