Воин-Раэ глянул вниз. Там, в ставшей непроглядной темноте, перемещались огни. Много мелких алых огней. Охотник знал, что враг спешит взять град в кольцо. Зачем он спешит? Возьмет в кольцо и без спешки. Дал бы уйти тем, у кого хватает ума уйти. И без того нахапает живой добычи. Больше, чем надо. Будет ему прибавления в гаремы и на галеры, в каменоломни и мастерские. Хочет золота? Будет ему золото, шелк, драгоценные камни и дорогие благовония. Этого добра у избалованного града хватает. Хочет земли? И ею будет владеть. Хочет жить в роскошных дворцах из гранита и мрамора? И их получит. Все это тлен и цены для воина на стене не имеет. Дал бы враг уйти благоразумным, а потом дал бы уйти и тем, кто на стенах, последним, но по-своему, а потом делал, что хочет с этим трупом града за стенами. Все, что могло быть поругано, поругано уже до прихода врага. Не за кого Раэ бояться...
Любопытно: разве иначе думают его случайные сотоварищи?
Внезапно огоньки стали копиться внизу в темноте, там, на невидимой в ночи земле за стенами. Что-то они слишком мелкие, слишком красные и слишком… парные? Это что - глаза? Да, они то исчезают, то вновь появляются по два, словно кто-то… моргает? Да кто они, их враги?
Защитникам велят приготовиться. Раэ натягивает тетиву лука, ему запаливают паклю на конце стрелы, и он по команде выпускает ее вниз. Стрелы летят со стен горящей тучей, рассекая темный, слишком темный мрак народившейся ночи и обрушиваются вниз на красные колючие огни. Раздается пронзительный визг страшных тварей, из тех, что зарождаются в нави и живут в земных расселинах. Они вспархивают над землей, потревоженные огнем стрел. Раэ видит в гаснущих отсветах, как они выстилают землю сплошным ковром, их огромные угловатые зеленые клювы, отороченные мелкими зубьями, непропорционально малые головы, кожистые крылья с крючьями и недоразвитые задние ноги. Так вот вы какие. Что вам наши стрелы, если вас так много? Да и как вас расстреливать, если вы уже приникли к стене и облепили ее, вжались так, что почти слились с кладкой и ползете вверх, цепляясь за неровности?
И что вам тут нужно? Вы пришли не за рабами и золотом, не за землей, и даже не за чужим местом под этим солнцем. Вам и места под солнцем нет. Что вам нужно от града?
В отсвете огней видно, как эти твари, еще и еще, все цепляются к стенам и все ползут наверх. Даром что у них крылья. Они могут ими только планировать, у них это хорошо получается, когда их сбивают со стены кипятком. Они слетают вниз, словно мотыльки преисподней, только за тем, чтобы снова на нее взбираться почти по гладкой поверхности. Чем вы себе помогаете? Своими когтистыми крыльями и недоразвитыми ножками? А хорошо вы ими себе помогаете. Защитники на стенах сбрасывают бревна на цепях, спихивают их с самого края стены, чтобы они скользнули вниз и увлекли вас за собой. Но толку-то? Вас много, и вы так и льнете к стене, что бревна скатываются поверху, вас трудно увидеть. Раэ и его соратникам не выстоять. Скоро вы взберетесь наверх своим адским зеленым сонмом.
А что же град? Слышит ли он ваши крики, похожие на крики не то чаек, не то свиней? Остановил ли он свое празднество? Замер ли в ужасе? Воин бросает взгляд назад: то тут, то там занимаются по городу пожарища. Полыхают дворцы, храмы, дома на улицах знати и богачей, торговые ряды. Слышит звон стекол, треск разбиваемых дверей и оград, вопли ужаса и злобного ликования. Жители града наконец-то поняли, что им осталось несколько часов. И они вышли из загула, чтобы удариться в грабеж и насилие. Чернь ринулась мстить знати за то, за то, что есть на свете чернь и есть на свете знать. И сейчас, когда леденящий ужас подступил к порогу, и невозможно забыться в пьяном угаре или объятьях женщин, единственное, что осталось у града, это жажда наживы. Да куда вы денете награбленное? Зачем оно вам сейчас?
Город превратился в чудовище, которое уничтожает само себя. Сам себе палач, сам себе жертва. У Раэ мелькнула даже шальная мысль, что адские твари, перебравшись за стену, спасут град от самого себя, если у кого-то хватит ловкости, везения и здравого смысла спрятаться в крепком подвале до рассвета.
На мгновение его сознание переносится вслед бежавшим здравомыслящим. Раэ достаточно одного мига, чтобы обозреть растерзанную на дороге процессию. Зеленые твари ползают среди трупов. Тут все кончено. Он снова ощущает себя на стене. Что ж, защитники проживут на несколько минут дольше, чем беглецы. Бедолаги. Им хватило ума понять, где опасность, но и они не могли догадаться, насколько она страшна и вездесуща. Раэ тоже не догадался, как и его сотоварищи. Но они и не гадали.
Воин возвращается сознанием на стену и слышит, что крики в граде как-то разом стихли и оборвались, как и шум погрома. Что случилось в тот краткий миг, пока он отрешался?
Если не считать огня пожарищ, то весь град занялся мелкими красными огоньками. И только они смотрят на защитников из скрытого мраком града. Как они попали за стену? Перебрались там, где стены пусты? Защитники же не могут закрыть собой все укрепления… Но как эти твари могли так скоро растечься по всем улицам и площадям? Их же не меньше, чем жителей. А где тогда сами жители? Скорбный крик от догадки вырывается у кого-то из товарищей Раэ. Они переродились, жители града. Одна только близость адских тварей сделала их такими же.
Все, кто стоит на стене, понимает, что находится меж двух стай подобных друг другу. Последние люди на той земле.
И они, те, что были жителями града, наводняют ближние улицы и застилают ее шевелящимся слоем, добираются до укреплений и так же припадают к стене и ползут по ней наверх. Вы все заодно.
Так вот вы какие? Что вам надо? Если вам принадлежит град, так распахните врата и впустите себе подобных. Или выбирайтесь отсюда. Получается, что вам принадлежит весь мир. Зачем вам лезть на стены да еще с обеих сторон?
Они добрались до верха. Раэ как-то мимодумно распинывает их со своего участка стены ногами, легких, цапучих, почти беспомощных, если их мало, отбивается пока может.
Видит, как твари облепляют его товарищей, которые отчаянно отдирают врага от себя, вместе с кусками одежды, доспехов или плоти, бьются до последнего, пока полностью не скрываются под кучей зеленых кожистых тел. Так эти существа одолели соседа Раэ. На его глазах соратник медленно оседает на стену. Раэ бросается к нему, хоть и знает, что это бесполезно, продирается сквозь тварей и пытается их оторвать от неизвестного боевого товарища, чувствует жгучие, как змеиные, укусы сквозь чепрак доспеха и толстую кожу сапог, как они повисают на Раэ гроздями. Когда их много, они – сила. Воин не выдерживает их тяжести, подгибаются ноги. Ничего не видно из-за кожистых крыл. Зато Раэ чувствует, как раздирается его доспех и горит плоть от острых, как пила, зубов. Ну что ж, пусть так. Вот его час…
Воин едва держится, уже на коленях. Внезапно его руки натыкаются на неподвижное тело соратника, о котором Раэ ничего не знает, кроме того, что тот встал на стену по той же причине, что и Раэ. Жив еще? И внезапно твари отлетают прочь в разные стороны – прочь, будто кто-то сверху бросил на них камень. Раэ сидит меж зубцами в луже собственной крови в пробитых насквозь доспехах. Его растерзанный товарищ лежит рядом, запрокинув голову, и его остекленевшие глаза смотрят в беззвездное черное небо. Медленно раздается чепрачный скрип, и из его груди выдирается, словно вылупляется, белая длинноногая птица. Неловко переступает ногами по стене. Она слишком белая, слишком легкая для этой земли, вот что Раэ успевает подумать, когда заваливается в сторону, вблизи опустошенного тела погибшего. Лежа на боку успевает заметить, что на стене есть еще белые птицы. Еще и еще. А твари от них отскакивают в разные стороны. Они скатываются в ужасе по обе стороны стен. Прочь от страшных белых птиц!
Вот скрипит и доспех Раэ. И это он уже выдирается из-под панциря. Встает на неловких тонких ногах и озирает со стороны свое прежнее скрюченное тело, кровавую стену и своих белоснежных товарищей. Кто-то из них издает птичий возглас, все подхватывают его, и Раэ подхватывает. Он знает значение этого возгласа: пора покидать землю.
Они все могли бы не взмахивать крылами. Они и так легки настолько, что им проще летать, чем ходить по земле. Но они взлетают так, как положено птицам, почитая земные законы. Над стеной и над ночью. Зеленые адские твари остаются далеко внизу. Они льнут к земле в беспомощных всхлипах. По обе стороны стены колышется в свете пожаров напуганное вурдалачье море. И ни одного красного огонька. Все жмурятся в страхе.
Они удивительно быстро взлетают к самой черной небесной тверди за звездами. Что там дальше? И небо само собой раскрывается перед нами и становится белым, еще более бескрайним, чем голубое нижнее земное небо. И там, в небе, Раэ видит стены Великого Белого Града, погруженные в облака. Он еще далек, но Раэ все-все понимает. Они сыны этого Града. Именно его. Раэ помнит его так, будто он более живой, чем сама жизнь, но не в силах его описать.
И внезапно их настигает с земли надрывный вопль, который заледенил бы кровь Раэ, не будь он белой птицей, которой все нипочем. Это вопль ужаса, досады и… вопль зова. Зачем они зовут их туда, назад? Они же сами их убили.
Вопль переходит в вой. Вой переходит в стон, жалобно зовущий стон о помощи. Кто-то зовет с земли. Живой. Не до конца превратившийся.
И Раэ знает, что повернет назад. Град он видел. Тот, что настоящий. Он никогда не погибнет, он для кожистых тварей недосягаем. И он туда еще вернется. Но сначала Раэ должен возвратиться на землю. Да, почему-то он решает именно так. Выходит из общего птичьего клина, а вслед за ним, один за другим, и остальные его братья.
Раэ начинает снижаться.
И вот на этом месте он проснулся…
Раэ лежал на наломанном лапнике, словно его опрокинули. Ему на хватало дыхания, словно он свалился с большой высоты, и ему вышибло дух. Ему пришлось едва ли не заставлять себя дышать.
Ну и сон! Поспал, чтоб восстановить свои силы, называется! ! Мало ему кошмаров наяву за этот день, что ли? Мало ему своих кошмаров, так еще и чужие на загривок бери? Да после таких снов забудешь кто ты есть и что ты делаешь
-Я Раэ Наррани Олмар-Наура, бегу от ведьмы, - тихо сказал Раэ шелестнувшей над ним листве.
Чуть приподнялся на локтях и вслушался в глубокую лесную тишину. Услышал несколько десяток легких посапываний. Это малыши-альвы, бежавшие вместе с ним из ведьминской обители спали после тяжелого перехода, облепив его клубочками из меха и перьев.
Сквозь листву Раэ увидел в ночи голубой и зеленые огоньки – это альвы-часовые охраняли покой беглецов.
«Так, - отметил про себя Раэ. – альвы, которые спят рядом со мной, продолжают спать. Те, что сторожат, продолжают сторожить. Это значит, что я во сне не кричал. Ох, как это было бы некстати! Тут даже храпеть опасно для жизни!»
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 3 глава.