Спасло то, что ехали спортсмены.
Трехкратный олимпийский чемпион Виталий Давыдов в 2013 году дал большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам». В отрывке ниже - рассказы про страшные поездки, а также знакомство с первыми лицами СССР.
– Золотую свадьбу вы давно справили?
– Женился я в 1960-м. С Таней со школы знаком.
– В чем секрет долгой семейной жизни?
– Я дома редко бывал. Кончается чемпионат страны – едешь в сборную. Не успевали устать друг от друга. Быстро годы пролетели, даже не заметил. Автобусы, поезда, самолеты…
– Кстати, самый памятный полет?
– Мало кто знает, что сборная чуть не разбилась в Монреале на Ил-62. Он считался большим и надежным самолетом. А спасло лишь то, что на борту было всего 47 человек.
– Так что стряслось?
– Начинаем разбег. Вдруг грохот, все посыпалось, свет погас. Еле-еле взлетели. Сидим в темноте, затаили дыхание. Выходит командир: «Ребята, неизвестно, что случилось. Надо пролететь над аэропортом, сделать снимок…» Оказалось – лопнул опорный баллон. Садиться невозможно – кружили над океаном. Пять часов ада. Сбрасывали горючее, в самолете его было 40 тонн. Приземлялись на один бок. Всех усадили на ту сторону, где шасси здоровое. Вокруг взлетной полосы все было забито «скорыми» и пожарными машинами.
– А почему спасло то, что пассажиров мало?
– Иначе Ил-62 не поднялся бы в воздух. Короткого разбега не хватало, хлюпнулся бы. А в Монреале едва взлетаешь – сразу океан.
– И как вы провели эти пять часов?
– Сидел рядом с Чернышевым: «Семеныч, упрись ногами!» – «Да куда упираться, Аркадий Иванович? Если такая махина рухнет, то без разницы – упирайся, не упирайся…» Смотрим – Тарасов что-то пишет. Глянули через плечо – выводит: «Жаль, что погибаем. Так много еще не сделано…» Администратор Толя Сеглин на карачках пополз в хвост. Думал, там безопаснее.
– История с монреальским самолетом – не единственный ужас в вашей жизни. Вы же были в 90-х в перевернувшемся динамовском автобусе?
– Должен был быть. В последний момент вылез. Когда отправился оформлять аварию, картину обнаружил жуткую – автобус превратился в лепешку. Восстановлению не подлежал. За Бронницами спускался вниз – а поперек дороги разворачивалась бочка ассенизатора. Автобус ее обгонять собирался – и от этого маневра вывернул резко вправо. Съехал на грунт, скорость под сотню. Затащило в кювет. Еще на боку тянуло метров шестьдесят.
– Все живы остались?
– Это настоящее чудо. Если б не спортсмены ехали – половина была бы трупами. А наши как-то сгруппировались.
– В 80-е вы четыре сезона отработали в Будапеште. Что вспоминается?
– Три чемпионата Венгрии выиграл, два Кубка, а сборную из группы С вывел в группу B. Янош Кадар орден «За доблестный труд» вручил.
– Уровень.
– Сдружился там с министром внутренних дел, он сидел на каждой тренировке. А я на его черной «Волге» катался по Будапешту. Вся полиция честь отдавала, видя эти номера. Я почетный гражданин Будапешта, между прочим. Мне настолько нравилось – подумывал остаться насовсем. Но отозвали после звонка из Москвы: «Моисеев принял «Динамо», хочет работать с тобой».
– А здесь вы у Андропова были частым гостем.
– В месяц три раза непременно бывал. Пил его особенный чай, Андропову из Китая привозили. С женьшенем. Когда в 1979-м я возглавил «Динамо», Юрий Владимирович обронил: «Желательно начать чемпионат с победы». Но в первом же туре продули «Спартаку». Наутро в восемь часов звонок в Новогорск: «Срочно к Андропову». Ехать с базы мимо дома, заскочил на минутку к жене. Расцеловал: «Если не вернусь – я в застенках Лубянки».
– Занятно.
– Мне было не до смеха. У Андропова первую дверь открываешь – попадаешь в небольшой тамбур. Вторая дверь – и кабинет, метров сорок. Мрачный Юрий Владимирович сидит за столом, снимает очки: «Заходи-заходи». Я к нему на цырлах. Он здоровается за руку и говорит: «Вызвал тебя не для того, чтоб ругать за вчерашнее поражение. Ты следующий матч не проиграй…» У меня от сердца отлегло. Душевно пообщались, чаем меня напоил. Но когда я выходил из кабинета и открыл первую дверь, до второй проскочил по самому краешку тамбура.
– Зачем?
– Мало ли что, думаю. Вдруг там ловушка, пол провалится – и аут. На базе я передал ребятам слова Андропова. После этого у «Сокола», рижского «Динамо» и «Ижстали» выиграли с общим счетом 23:5! В том сезоне заняли второе место.
– При всех титулах – вы, как игрок, не были чемпионом страны…
– Серебряных и бронзовых медалей у меня много. А вот золото привозил из сборной, в клубе не складывалось. В те времена было невероятно тяжело опередить ЦСКА, где две пятерки и вратарь представляли сборную. Хоть обыгрывали часто. При этом теряли очки на Челябинске и Горьком. Мы их так и называли – могильщики. ЦСКА же такие команды проходил легко. Но я все равно счастлив, что вся моя жизнь связана с одним клубом – «Динамо». Это редкая удача – встретить, например, такого изумительного человека, как Чернышев… А чемпионом с «Динамо» я все-таки стал. Уже как начальник команды и вице-президент.
– Дослужились вы до полковника?
– Да. Был у меня еще «вездеход» за подписью Юрия Владимировича. Сафьяновая книжка с надписью «КГБ СССР».
– Помогала?
– В Совмин приходишь, протягиваешь – охрана под козырек. А гаишникам, к сожалению, ни разу не показал. Любопытно было бы на реакцию посмотреть. Сколько ни нарушал!
– Отчаянный вы человек, Виталий Семенович.
– Как-то шпарю в Новогорск – и слышу сзади: «00-73, прижмитесь!» Хорошо, прижался. Он тоже. Я не выхожу, и он не выходит. Ладно, тронулся, за спиной опять: «00-73!» Шагает ко мне: «Почему нарушаете скоростной режим?» – «Я на задании» – «Каком задании?!» – «А вот этого я вам докладывать не уполномочен».
Он постоял ошарашенный, потом выдавил: «Извините». Козырнул и поехал прочь. Всю жизнь так – брякну: «Я на задании» – и все. Еду дальше.
– Теперь знаем, что говорить. Сохранилась ксива?
– Что вы, сдал. Потерять такую страшнее, чем партбилет.
– С Хрущевым и Брежневым близко сталкивались?
– Только с Хрущевым – в 1964-м, на приеме по случаю нашей победы в олимпийском Инсбруке. Он рассказывал, что в детстве любил играть в хоккей: «Нацепим снегурки – и на замерзший пруд. Клюшки самодельные, из веток». Тут кто-то спрашивает: «Никита Сергеевич, шайб ведь тогда я не было. Чем же вы играли?» – «Брали котях – и гоняли…»
– Что такое котях?
– Коровья лепешка. Ха! А вот Брежнев при мне сборную не привечал. Зато с его сыном Юрием я играл на бильярде.
– Где?
– В Швеции. Он в 1963-м руководил там торговым представительством. Мы с Эдиком Ивановым понятия не имели, что это сын Брежнева. Катали шары с каким-то парнем в очках, Эдик его еще матерком приложил. Тот покосился удивленно. А Леонида Ильича на хоккейных матчах я частенько наблюдал, рядышком всегда зять – Чурбанов. Подносил огонек – и Брежнев курил прямо в ложе. Единственный, кому позволяли.
