- Ты ей поверила! – Катя чуть не заплакала от обиды. – А я всё помню. Всё! Как она меня отшвырнула, как стукнула и сказала, что я никто! Я – собачонка, которую надо выкинуть на улицу, чтобы в чужом доме блох не разводила.
Глава 40
Закуривая вторую подряд сигарету, Вася сидел на крыльце и щурился, подняв задумчивые глаза на небо. Его трость лежала рядом, на ступеньках, на ногах были надеты тёплые шерстяные носки и зимние штаны с подтяжками. Мёрзнут больные ноги и зимой, и летом. Придерживая высохшими пальцами сигарету, Василий думал о своей никчёмной жизни и болезни, которая отняла силы и молодость.
- Надел бы калошки, Васенка, - Лена вынесла ведро с яйцами из сарая. – Тебе тепло беречь надо.
- Отстань, - равнодушно ответил мужчина, затягиваясь дымом.
- Никого не слушаешь, горе ты моё горькое. Сколько ж можно себя губить? Тебе доктор что сказал? Курить нельзя, от водки отказаться. Не сегодня- завтра суставы, как кирпичная кладка, посыпаются, а ты за своё, - подходя ближе, Лена покачивала головой, жалея потерявшего здоровье мужа.
- Иди, куда шла, - буркнул тот и переложил клюку на другую сторону, чтобы жена могла пройти.
- Ты - как дитё малое, ей-богу. – поднимаясь по ступенькам, проговорила женщина и вошла в дом.
В кухне сидела Катя и читала книгу о растениях. Поставив на стул ведро, Лена глянула на картинки через плечо дочери и ласково спросила:
- Готовишься?
- Да, хочу побыстрее всё выучить, чтобы сдать экзамены на "отлично", - ответила девушка, не поднимая головы.
- Умница моя. А Люда уже сбежала?
- К бабке, - зло уточнила Катя и опустила голову ниже.
- Зачем же ты так грубо? Бабушка она, а не бабка, - перекладывая яйца в коробку из-под обуви, Лена осадила дочь.
- Баба-яга она, вот кто, - злилась дочь, перелистывая страницы.
- Не надо так, она ведь мать твоего отца.
- Ведьма она! – захлопнув книгу, Катя встала. – Она меня изуродовала, а ты защищаешь.
- Она же не специально, Катюш, - отставив ведро к порогу, Лена взяла веник. – И, думаю, ты преувеличиваешь. Я тогда разговаривала с ней, так свекровь удивилась, когда я обвинила её… Ой, стыдно вспоминать.
- Ты ей поверила! – Катя чуть не заплакала от обиды. – А я всё помню. Всё! Как она меня отшвырнула, как стукнула и сказала, что я никто! Я – собачонка, которую надо выкинуть на улицу, чтобы в чужом доме блох не разводила.
- Александра Константиновна, конечно, имеет сложный характер, но, чтобы ударить ребёнка… Не-ет, этого не может быть. Да и что ты можешь помнить? Тебе же четыре года было, - начала мести пол.
- Пять! Пять мне было, мама! – сквозь слёзы выкрикнула девушка, пытаясь доказать, что бабушка – лгунья.
- А ты не кричи. Зачем кричать? Ох, нервная ты у нас какая, доченька. Вот и папка говорит, что у тебя что-то не так. Кричишь, ругаешься…
- Папка? – сжав кулаки, Катя вытянулась в струну. – Какой он мне папка? Он меня никогда не замечал! Он и Людку не замечал!
- Зачем ты так? – Лена выпрямилась и опустила веник. – Он же изменился.
- Что? – выкатив глаза, Катя резко вытерла слёзы. – Чем? Как изменился? То, что ходить не может? А пьёт всё также и ругается.
- Тише ты, услышит.
- Да мне всё равно! – в сердцах выкрикнула Катя, прижав книгу к груди. – Закончу школу и уйду от вас! Не хочу смотреть, как ты жизнь свою гробишь! Посмотри, на кого ты стала похожа! Тебе же всего тридцать два, а выглядишь, как старуха!
- И ничего не старуха, - Лена продолжила подметать пол. – Обыкновенная.
- Бабка обыкновенная ты! Вон, другие и красятся, и весёлые, а ты, как будто в вечном трауре. Платья какие-то тёмные, платки.
- Каждому своё.
- Да мне стыдно за тебя! Стыдно, что ты ведёшь себя, как рыба. Молчишь и тарелочки своему Васеньке подносишь. А он плюёт на пол, крошки за собой не уберёт. А на прошлой неделе, забыла, как он до ведра не дошёл и нассал прямо у двери?
- Больной он, сама знаешь, - Лена взяла совок.
- На всю голову больной! Ты для него – пустое место, как и мы с Людкой.
- Неправда. Ты не права.
- Господи, да ты слепая, что ли? Я же помню, как он тебя бил, как ты плакала и ходила в синяках! Помню, как бабушка тебя ругала, потому что папка напивался, а она и слушать не хотела, говорила, что из-за тебя пьёт. Помню, как она меня шпыняла, чтобы я из комнаты не выходила. А один раз пригрозила отдать меня цыганам, потому что я… Я… нагулянная.
- Неправда. Ты бабушку не слушай. Она просто ревнивая у нас.
- Да не ревнивая, а больная! Надоело слушать, как она приходит и указывает, куда мне спрятаться, и как тебе посуду мыть! Мама, очнись ты уже! Ты здесь никому не нужна.
- И даже тебе?
Лена поставила совок к печи и встала перед рассерженной дочерью. Её глаза были такими грустными, а лицо измученное, что Катя не смогла сдержаться и обняла мать.
- Мамочка, я окончу школу, поступлю в институт, выучусь, устроюсь на работу и заберу тебя к себе, - расплакалась девушка.
- Моё место здесь, рядом с Васей, - выдохнула Лена, поглаживая дочь по спине. – Да и тебе никуда уезжать не нужно. Семья – это когда все вместе.