И Мурчин вернулась, когда солнце было высоко в небе, а измученный минувшими событиями Раэ прикорнул на краешке кроватки как стыдливый приживала. Он проснулся от ее шлепка, который, должно быть, ей показался очень задорным:
-Вставай, лежебока!
Ведьма была очень, очень довольна собой. Значит то, из-за чего она ушла в ночь – удалось. О, еще бы… Она только что посетила ванну, была розовой, распаренной, благоухающей травами, с мокрыми волосами до пола.
Раэ ждало быстрое умывание, легкий перекус, письменный стол и… толстенный философский опус как основное блюдо на этот день.
-Выучишь все от сих до сих, - приказала Мурчин, клацая длиннющим когтями по строчкам – я с шабаша утром прилечу и проверю!
Если бы Раэ раньше не был знаком с этим трудом, он бы пришел в ужас. Нельзя сказать, что его мучили похмелье и бессонница – вино оказалось легким, а спать в Кнее, он, похоже, из-за ведьмы скоро разучится. Но голова у него была тяжела и разбирать сложные обороты этого философа ему было бы не под силу. Хорошо, что он и так знал. что написано в этой книге и мог не зубрить, а исподтишка наблюдать за Мурчин.
Та принялась собираться на шабаш. И Раэ не удивился, почему, скажем, этот шабаш был приурочен к самому длинному дню в году: иначе бы ведьмы не успели бы к нему приготовиться. Прямо при нем ведьма принялась растираться какими-то мазями, маслами, притираниями. По комнате разнеслись душистые запахи гардении и других цветов.
Все это Мурчин проделывала в двух шагах от своего ученика, хотя в ее необозримой комнате можно было это делать где угодно. Ведьма пристроилась рядом с Раэ, якобы для того, чтобы наблюдать, как тот штудирует книгу и уточнить, если ему что-то будет непонятно. Конечно, она ожидала от Раэ расспросов не о скучном философе, а о том, где была и что делала. Но тот догадался сам и не желал расспрашивать. И так было все ясно, ясно и противно: Мурчин была у лича, Мурчин его сломила. И наверняка это была настолько отвратительная сцена, что это даже к лучшему – не знать ее подробностей. И без того все предсказуемо: да, Мурчин заставила его склонить шею под хомут и да, она полетит на нем верхом на шабаш. И снова по углам комнаты вскручивали вихри невидимые слуги-сильфы: Мурчин снова получила их от окончательно побежденного Эне в полное и безоговорочное распоряжение.
И сильфы расстарались. Ведьма с большим удобством устроилась на низком кресле, а вокруг кружился хоровод ванночек, подносиков, зеркалец, реявших в воздухе. Так ли уж ты их не любишь этих сильфов, Мурчин?
Ведьма ничуть не сердилась на своего ученика из-за того, что тот забывался и отрывался от книги, смотрел поверх текста, как сильфы распушили и высушили ее великолепные пепельные волны волос и собирают их в сетку, подняли ее сорочку и умащивают маслами колени и пятки ее удивительно стройных ножек, окунают в ванночку с розовой водой, подпиливают коготки и помещают их в серебряные футляры. Раэ старался не смотреть. Очень старался. Но время от времени Мурчин все равно перехватывала на себе любопытные взгляды мальчишки и понимающе усмехалась.
Ну что поделаешь? Хороша же была!
Процокал мимо Раэ когтями вран, делая вид, что не видит охотника, подчеркнуто почтительно поклонился Мурчин:
-Что еще прикажет госпожа?
-Лети в Аву, - не глядя на врана сказала Мурчин, которой сильфы-парикмахеры набросили на лицо едва ли не всю копну, - посмотри, что там делает потаскуха Катвиал, вечером доложишь мне…
Раэ не удержался, нарушил молчанку, когда вран вылетел в окно по одному лишь щелчку когтистых пальцев , и спросил Мурчин:
-Ты же хотела его скормить личу!
-Может, еще и скормлю, - беззаботно сказала ведьма, - а пока он меня забавляет… И пытается доказать, что будет полезен лично мне, а не Эне.
«Ну да, зараза, ты и этого к когтю прижмешь», - подумал Раэ и попытался под самодовольным взглядом Мурчин сделать вид, что углубляется в чтение.
Ведьма тем временем, не отрывая взгляда от Раэ, начала со всем тщанием одеваться в черное роскошное одеяние из трех платьев, подгоняя шлейф и длинные рукава. Серебряные и черные шелковые шнуры как змейки летали в воздухе, подгоняя платья по фигуре. Раэ хотелось делать вид, что он не замечает того, как пристально ведьма за ним наблюдает.
-Теперь ты убедился, что законы морали – всего лишь клетка? – вдруг спросила Мурчин, - Ну, скажи…
Она была великолепна, словно черная статуя самой себе в тяжелых барханных одеяниях. Ее взгляд сиял как-то по-новому. У нее было какое-то иное настроение, которое Раэ никак не мог уловить и это было небезопасно…
Это она о чем? Ах да, это должно быть написано книге этого дурацкого мудреца!
-Да-да, - спохватился он и заводил пальцами по строчкам, - я как раз сейчас именно об этом и читаю…
-Не читай, а скажи, что ты думаешь сам. Я хочу знать, что в тебе уже взошло… Ну давай, порадуй меня, умница.
-Боюсь, что не порадую… я еще толком не прочел…
-Ну просто скажи, что думаешь о том, что успел прочесть…
-А потом ты начнешь давить у меня альвов одного за другим перед глазами?
-Не начну. Я уважаю свободу суждений, в отличие от твоих железных лбов из Цитадели. Я не стану убивать альвов, если ты начнешь высказывать свое, собственное, мнение, а не то, что тебе навязали на своих дремучих охотничьих уроках. Ну, скажи… что ты думаешь?
-У каждого философа – свое учение, - осторожно проговорил Раэ, словно пробуя ногой ненадежный тонкий лед, - один судит так, другой эдак… Может, кто и отыскал истину, да только кто из них?
Мурчин довольно усмехнулась:
-Мне нравится твое смущение. Твой нарушенный внутренний покой. Что ж, это небольшой шажок вперед. Ты определенно растешь. Я очень, очень рада.
Раэ пожал плечами. Чего она такого приняла за его рост? И где его смущение? Сказать бы ей напрямик, где он видел всех ее мудрецов и на каком суку бы их вешать! Да как скажешь этой любительнице свободного мнения…
-Все они могут судить как хотят и крутить мыслью как пожелают потому, что истины… не существует! Нет ее, мой Фере, - ласково сказала Мурчин, - У каждого своя правда и свое суждение о вещах. У умных одно, у глупцов – другое. Ну, согласись со мной, что истины нет.
Раэ опять пожал плечами. Ведьма подалась к нему, мешая сильфам ее шнуровать, коснулась подведенными черным губами его уха, прошептала так, что мурашки побежали по спине:
-Ну… смелее… будь со мной откровенен.
-Может… она и есть, просто… непостижима, - нетвердым голосом сказал Раэ, чуть-чуть отклоняясь. Мурчин рассмеялась:
-О, это то, чему вас учат в Цитадели! Истина есть, но она не вашего ума дело! Вы –ничтожества, которым не дано постичь истину, а она якобы есть и она непостижима! Но она при этом есть. И определяет мораль! А на самом деле ее нет, мой Фере, вот и все. Все так просто.
Раэ опять осторожно пожал плечами и опустил глаза в текст книги, чтобы плавно уклониться от дальнейшего разговора. Как раз сейчас сильфы решили ей подщипать брови… Больно же будет!
-Не веришь? – нисколько не обращая на сильфов внимания продолжала Мурчин, - Будь истина непостижима, в ней не было бы никакого смысла. Не больше, чем от завалящей калоши в кладовке, которой никто не воспользуется… Будь она, эта истина, мы бы ее постигли умом. И конечно величайшие умы уж точно. Так что нет ее, Фере. И морали не существует. Есть только очень удобный кодекс Цитадели, удобный для тех, кто тебя вырастил для того, чтобы ты стал уничтожителем колоссов, а затем смешал себя с гумусом. Ну, Фере, подними на меня свои глазки и признай, что истины –нет…
-Возможно, я тебе польщу и душеньку твою умаслю…
-Опять ты про душу!
-Извини, забыл, что у тебя ее нет… Не цепляйся к словам… Я тебе сейчас приятное скажу. Про людское несовершенство. Ты ж про него мне с утра до ночи твердишь… Так вот, истина не может быть постигнута умом людей. Сама говорила, что люди несовершенны и ум их несовершенен. Мы не можем точно, истинно мыслить ни о чем на свете. Мы можем лишь с некоторой погрешностью, вероятностью… Нет, истина есть, да умом нам ее не постичь.
-Ах, есть. Ну-ну… А чем тогда ее постичь раз не умом, твою непостижимую истину? Левой пяткой?
-Правильной жизнью. Я сказал – умом не постичь и отклонился с некоторой погрешностью от правды. Одним лишь умом не постичь. Человек – не только ходячая холодная голова.
-Голова должна преобладать.
-Большая-пребольшая голова? Уродство.
Про себя Раэ еще припомнил сцены и вспышки ярости, которые ему устраивала Мурчин. Да уж, вот прямо голова у нее только при этом и преобладала. Ну-ну…
-Уродство? Цель мироздания! – воскликнула Мурчин.
-Как ты постигнешь добро и зло одной лишь головой?
-Если не постигнешь головой, значит, нет добра и зла, - твердо сказала ведьма, - все относительно. Нет основных законов, ценностей, ограничений.
-Что хочу, то – творю? Даже несправедливость?
-Именно. Я – превыше всего. Я – определяю, что справедливо, а что нет.
-А я могу определять?
-Нет.
-А почему?
-Потому, что я сильнее тебя.
-Так значит, право сильного? Все к этому свелось? А если у твоего сильного вообще нет ума?
-У меня-то ума нет? Ха! У меня он есть! Умный и внутренне свободный найдет возможность стать сильным. А вот дурак никогда не выйдет из клетки глупых человеческих законов. Будет жалеть альвов поштучно.
-И куда ты денешь сострадание, которое есть у человека?
-Опять ты за свое! Ну неужели книги, которые я тебя заставляю читать, для тебя как с гуся вода? Нет сострадания! Выдумка это.
Тут по Мурчин стало заметно, что она все-таки раздражается.
-Ты же мне обещала свободу суждений, - быстро проговорил Раэ, пока его не шибанули маленькой молнией или не притянули полстаи альвов из-за окна. Но Мурчин как-то справилась с раздражением, должно быть, не хотела мешать сильфам, которые ее подпудрили и подрумянили. Махнула рукой и отошла от Раэ.
-Да-да, быстро не получится и легкой победы я не жду… - сказала она себе самой, - Я жду всходов… Но что-то же уже должно быть в твоей голове?... Нет-нет, должно быть, я сейчас поторопила события… Ты еще же не дочитал всю библиотеку. Только приступил… Нет, ну что-то же должно уже быть в твоей голове!
Мурчин еще раз вздохнула, явно сдерживаясь, явно сдерживаясь с трудом.
-Пойми, - мягким вкрадчивым голосом продолжила она, - человека ограничивают, обманывают. Говорят, что он несвободен. И запрещают стремиться к свободе. Он не пользуется десятой толикой возможного могущества.
«Вот как раз ты мне и не даешь свободы», - чуть не брякнул вслух Раэ, но все же сдержался и вместо этого сказал:
-Свободен тот, у кого нет могучего разума. Даже не могучего, а вообще никакого. Тогда иди куда хочешь – хоть в некрополь в полнолуние, ешь, что хочешь – хоть белые поганки с толченым стеклом, спи где хочешь – хоть на помойке. Только конченный тупица и свободен!
-Идиот! – выкрикнула Мурчин.
-Вот тебе и свобода суждений, моего свободного мнения она захотела!
-Это не твое, мнение, придурок!
-А какое мое? Ты скажи, а то не знаю!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. 93 глава.