гл-7 Лото
Из кухни доносился весёлый с хрипотцой голос Александра Ермолаевича: - «Гуси-лебеди - (77), барабанные палочки - (11), двадцать девок, один я – куда девки, туда я - (29), «туды, сюды, как свиньи спят» – (69), дед – (90), а сколько тому деду годов? Вот те раз - полста пять - (55)! Какой же это дед, в самом деле? Хавроньюшка, а ну признавайся – похож я на деда, иль на рубаку лихого»?
- «Ты зубы не заговаривай, артист одиночного жанра, лучше бочонки перемешай. Руки … руки-то на виду держи и не зажимай мешок коленками? Снова мухлюешь, старый вурдалак»? – распылялась Клара Ивановна.
Игра была в самом разгаре, а точнее - достигла точки «невозврата». Приближался момент «закипания», а это всегда заканчивалось одинаково.
Раздавалось громогласное «а у меня низок, будте любезны»! Все замирали … Разгорячённые немыслимыми манипуляциями «банкомёта» участники игры казалось, готовы были за это самое … «у меня низок», прибить крикуна на месте. Со смешанным чувством досады, нервного перевозбуждения, они наблюдали, как Александр Ермолаевич медленно сгребает мелочь в свою ручищу.
Но прежде, чем услышать: - «у меня низок …», было трижды объявлено - «у меня вершок », потом дважды - «у меня серединка, берём половинку» и только потом развесёлое – «у меня низок …». И всё это измывательство приправлялось насмешливым – «будте любезны … пополним наш банчок». Да кто ж выдержит такую пытку?
Клара Ивановна (соседка со второго этажа, главный бухгалтер трикотажной фабрики – женщина нервная, впечатлительная и утончённая) в такие моменты, как правило, сметала фишки на пол, и чертыхаясь, выскакивала из-за стола, обзывая Александра Ермолаевича; мухлёвщиком, шарлатаном, спекулянтом и … японским шпионом.
- «До нитки обобрал! Видит Бог, отольются тебе мои слёзы. Как только руки не отсохнут чужие деньги присваивать? Ноги моей больше на твоей кухне не будет. Спекулянт бессовестный – вот ты кто, Александр Ермолаевич».
Вся в пунцовых пятнах, с капельками пота вокруг курносого носика, в цветастом сарафане, ладно подогнанном на красивой фигуре, Клара Ивановна, не оборачиваясь, шумно покидала тёплую компанию.
- «Тайфун! И это из-за тридцати-то копеек»? – хохотал, «простофиля- мошенник», он же «японский шпион», Александр Ермолаевич.
Эта картина повторялась из раза в раз, стоило Ермолаичу оказаться во главе банка и получить мешок с бочонками в своё распоряжение.
Как он умудрялся сортировать бочонки в мешке? Но то, что он их мог различать на ощупь – ни у кого не возникало сомнений.
- «Сапожник! У него руки с глазами! Нельзя ему мешок доверять! Пусть на равных правах переживает! Ишь ты – пристроился людей обирать на законных основаниях!». Неслось из коридора и постепенно затихало на лестничной площадке.
Хаврония Селивёрстовна, обычно, отбирала мелочь у мужа, совала Валюшке в ладошку, кивая в сторону удаляющейся тети Клары: - «Догони, доченька, отдай … пусть успокоится. Чего она так распереживалась?
Бухгалтер! У неё особое отношение к деньгам. Каждая копейка на счету. Чуть что не так и … «каталажка» обеспечена. Бедная – нет, чтобы отдохнуть, так она и тут справедливость отстаивает. Догони, … давай-давай, скоренько, успокой соседку».
Но не тут-то было: - «Аааа, совесть заела? Не надо мне чужого, я сама привыкла честным трудом зарабатывать! Руки, ноги, Слава Богу, на месте, с головой тоже - всё в порядке и совесть моя чиста. Пусть твой папка разбогатеет на моих деньгах».
Валюшка возвращалась смущённая, высыпала мелочь на стол и только рукой махала: - «С вами с греха пропадёшь, честное слово, с копейками по этажам скакать». Но уже через мгновение все хохотали от души, приговаривая: - «Шпион ты, Александр Ермолаевич, натуральный шпион и «лотошный» жулик».
А потом, на полном серьёзе обсуждали предложение Клары Ивановны – «Запретить «японцкому шпиону» использовать «должность банкира» для бесчестного обогащения за чужой счёт».
Хаврония Селивёрстовна поворачивалась к мужу и грозила кулаком: - «Прибила бы, ууу …, змей хромой, … ни стыда у тебя, ни совести. Что за моду взял, доводить бедную женщину до истерики. Поколотим для профилактики – будешь знать, как дурить людей на ровном месте»?
«Лото» - это та народная игра, которая объединяла сотни, тысячи людей, была причиной наших маленьких радостей, смешных переживаний, неспешных разговоров вокруг уютного самовара. Мы пили чай вприкуску с хрустящим хворостом, посыпанным сахарной пудрой и душистыми сушками с маком. Зимними вечерами на кухне собирались соседи из четырёх квартир нашего подъезда. Было по-домашнему хорошо, спокойно и весело. На час, другой люди забывали о своих проблемах. И даже Клара Ивановна, наворчавшись вдоволь, минут через пятнадцать, двадцать возвращалась с вязанкой сушек на руке. Она, как ни в чём не бывало, с весёлой улыбкой оглядывала честную компанию и громко объявляла:
- « Ермолаич, с тебя новые «бурки», до зимы время воз. Я надеюсь! Не подведи соседку. Я тебе гору денег перетаскала – тут можно золотые туфельки заказывать, не то, что «бурки». И даже не думай «хвостом вилять», вон сколько свидетелей. Обещал? Исполняй»!
Александр Ермолаевич лихо крякал в ответ, закатив хитрющие глаза под потолок: - «Да хоть две пары! Ты только кровать в другую комнату перенеси, а-то поставила над самой головой. Японцы - и те не допёрли. У них одна знаменитая пытка – «вода на темя». А я какой год под тобой маюсь? Пожалей ты старого казака, Ивановна».
Женщина было смущалась, хлопала ресницами, но быстро оправлялась. А когда компания снова покатывалась от хохота, соображала, куда клонит Ермолаич. Она уперала кулаки в крутые бёдра, выставляла левый носок вперёд и в тон Ермолаичу отвечала: - «Не дождёсся, шулер бестыжий, я тебя нарочно изводить буду. Ты у меня ещё пощады попросишь, а я посмотрю - казнить тебя, аль … не помиловать. Книжки читай, коль тебе ночью заняться нечем». И снова смех. Настроение было приподнятое, все шутили, улыбались, готовились к чаепитию.
Мы устали от войны, от горя, от страха, спешили жить. Мечтали, о том, что уже завтра наступит счастье, крепко верили в это!
Валюшка незаметно выскользнула из кухни в коридор и, с замиранием сердца, постучала в дверь напротив. Сегодня утром тётя Груня пригласила её в гости. Они наконец-то объяснились. Тётя Грунечка благословила Валюшку. Так и сказала: – «Сватаю тебя за Тимошу». Потом они долго говорили, говорили, плакали, смеялись, мечтали … и снова плакали, и снова смеялись. Обе плакали и смеялись от счастья.
Послышались знакомые шаги и дверь распахнулась. Аграфена Прокопьевна приветливо улыбалась, сегодня она была особенно хороша. Что-то новое появилось в её обличии, или вернулось то, что казалось было утеряно навсегда. После «похоронки» на глазах угасала красавица Аграфена. А тут – любуйтесь люди добрые, радуйтесь за казачку распрекрасную. Сбылось бабье счастье, другого не надо.
