С приездом Сони Тамара расцвела.
А Соне так понравилось в поселении, что она вызвала Ивана Абрамовича и детей.
Иван Иванович так сдружился с приёмной матерью Тамары, что говорил ей всегда:
— Сонечка, как я раньше жил без вас?
"Кромка льда" 74 / 73 / 1
Соня смущалась.
— То есть влюбился? — укоризненно говорил тестю Мирон. — Ты ей прямо-таки в рот заглядываешь.
— А если даже и влюбился, — возмущался дед. — Я не человек что ли? Любилка у меня не отсохла. Я хоть и старый, но чувств имею побольше ваших. Так что ты мне не посмеивайся тут!
Мирон расхохотался:
— Любилка… Придумал же.
— Ну а чего ты пристал? — дед тоже посмеивался. — Мне ласки хочется.
— Да у неё же муж имеется? — Мирон перестал смеяться, посмотрел на деда подозрительно.
— А я её и не краду. Живут тут и пускай. Муж её захотел с нами сходить капканы проверить. Пусть идёт. Проверю я его мужскую силу. А то они артисты какие-то все жеманные. Особенно мужики. Бабы то чего? С них спросу нет.
— Ты чего задумал, старый? — забеспокоился Мирон.
Иван Иванович махнул рукой.
— Ничего не задумал. Иди. Не бери в голову мои старческие бредни.
Но Мирон разговор этот не забыл.
В августе 1951 года арестовали Лукьянова.
Настя выбежала из дома и кричала на всё поселение:
— Родненького забирают! Как же я без него?
Иван Иванович затащил Настю домой, окатил её холодной водой.
Она легла на кровать и зарыдала.
— Уйди, Иван Иванович! Уйди, прошу тебя!
По делу Лукьянова опрашивали поселенцев.
Все как один из тех, кто приехал с ним осваивать эти земли, хвалили своего коменданта. Говорили, что душевнее и честнее человека нет.
Кто-то пустил по поселению слух о том, что с сектантами Илья Ильич познакомился в плену, мол, там иначе нельзя было выжить.
И так втянулся, что, вернувшись домой, решил свою тайную ячейку открыть.
Кто-то болтал и о том, что в подвале, где проводили свои встречи единомышленники, были найдены антисоветские листовки, агитационные газеты и прочая запрещённая пресса.
Всему этому подтверждения официального не нашлось.
Иван Иванович просил внука узнать о судьбе Лукьянова. Но дело было засекречено, и даже Жан со своими возможностями ничего не смог разузнать.
Иван Абрамович догадывался, что дед влюбился в Соню. И даже упрашивал её вернуться обратно.
— Ванечка, — говорила ему Соня, — ну куда я от тебя денусь? Ну тут так славно! Ребятишки закаляются с Иванычем, научились капканы ставить. Какой-никакой труд на благо. Артистами им не стать. Так пусть хотя бы тут к труду приучаются.
В сентябре Мирон, Иван Абрамович, Иван Иванович и Сенька пошли в тайгу на неделю.
Соня осталась дома с Тамарой, Алёнкой и детьми.
Шестнадцатилетняя Алёна с недавних пор перестала ходить с Сенькой в тайгу. Готовилась к свадьбе.
На Покров наметили торжество. Сама шила себе платье.
— Ну до чего белошвейка! — восхищалась Соня, рассматривая, как умело вышивает Алёна. — И где ты этому научилась?
Алёна смущалась:
— Везде понемногу.
Удивлялась и Тамара. Ни разу в жизни она не видела, как Алёнка брала в руки нитку с иголкой, а тут целое платье отшила, да ещё какое красивое получилось.
— Мама Рита хорошо шила и вышивала. Я немного пробовала. А сейчас просто вижу, как должно быть и руки сами всё делают.
Соня очень хорошо помогала Тамаре с детьми и по хозяйству.
Однажды прогуливаясь на улице с маленьким Ваней, встретили Настю. Та прошла мимо с поникшей головой.
Так и тянуло Настю к реке. Она могла сидеть там часами.
Иногда к Ивану Ивановичу приходили и говорили:
— Заснула она там что ли? Замёрзнет баба.
Иван Иванович брал сани и шёл за Настей. Она дрожала, отбивалась, кричала, что взрослая и может сама дойти до дома.
Но Иван Иванович был непреклонен.
Ворчал на неё:
— По-человечески приди, посиди с нами. У тебя внуки растут. Тебя даже твои дети уже забыли! Мне для них куска хлеба не жаль. Но ты сама вспомни, когда последний раз разговаривала с ними? Чем вы там в этой секте головы себе забили, что бесчеловечными стали?
Настя не отвечала.
Привыкла лишь виновато опускать голову.
Потом смирно садилась в санки, и Иван Иванович тащил её до дома.
Повторялась эта история много раз.
Иван Абрамович лишь один раз пошёл с мужиками в лес, потом предпочитал оставаться дома. А зимой 1952 года утроился в райцентре в школу учителем истории и литературы.
Ходил на работу и в снег, и в дождь. В сильную непогоду надевал непромокаемый плащ. Его презентовал Иван Иванович.
В том лесном походе дед решил подшутить над жеманным артистом.
Всем велел остаться в одной землянке, сам пошёл проверять ловушки. Когда возвращался, чучело медведя неподалёку от землянки выставил.
Вернулся и говорит Ивану Абрамовичу:
— Артист, поди дров принеси. Там под сосной кучка, принёс только, да забыл занести.
Иван Абрамович вышел, дед следом за ним.
Увидев чучело, муж Сони затрясся и пискляво пропел:
— Ма-ма, ма-му-ля…
Иван Иванович в это время зарычал за его спиной.
Артист упал на землю, закрыл руками голову и заорал:
— Жри, ненасытная твaрь! Вот и пришла моя смерть.
Иван Иванович рычать перестал. Тихонько подошёл и дотронулся до Ивана Абрамовича.
Тот резко вскочил и кулаком зарядил деду по лицу с криком:
— Не дамся, зверина! Не дамся тебе, ненасытная твaрь!
Иван Абрамович лупил деда неистово.
Тот от неожиданности даже отпор не давал.
На шум выбежали Мирон и Сенька.
Увидев, как артист избивает деда, с трудом оттащили его от него.
Когда муж Сони пришёл в себя, не поверил, что бил Иваныча.
— Медведь там был! Клянусь! — оправдывался он перед всеми.
Иван Абрамович от страха запачкал свои штаны и попросил отвести его в поселение.
Сенька отвёл.
Больше артиста с собой не брали.
Мирон отругал тестя за такую шутку.
— Он мог и богу душу отдать!
На что дед ответил:
— Ну значит так нужно было. Я бы Соню не оставил одну.
Дед посмеивался, вспоминая эту историю.
Потом и Иван Абрамович стал спокойнее относиться, когда ему напоминали об этом.
В конце февраля 1953 года Иван Абрамович шёл из райцентра домой.
На полпути прихватило сердце. Упал и замёрз.
Нашли его в тот же день. Обеспокоенная Соня просила Ивана Ивановича о помощи.
Он помог… Привёз бездыханного артиста.
Больше месяца Соня молчала.
Она винила себя в смерти Ивана Абрамовича. Винила и Иваныча.
Потом притупилась её боль. Стала понемногу улыбаться, приходить в себя.
— Давно у него сердце болело, — говорила она. — Было уже плохо…
Иван Иванович после смерти Сониного мужа стал смелее.
Осенью 1953 года попросил её руки.
Она согласилась.
Дед стал её третьим мужем.
Но их счастье было недолгим. У Ивана Ивановича к зиме начались провалы в памяти.
Мужчины в лес его уже не брали.
В феврале 1954 года дед вышел на улицу.
— Ты куда, Ванечка? — спросила у него Соня.
— Да что вы за каждым шагом моим следите? — ворчал Иван Иванович. — В туалет я, понятно?
— Понятно, — кивала Соня.
Через час пошла проверить.
В туалете Ивана не было.
Опять его искали всем поселением.
Тамара говорила:
— Вернётся дед, он бессмертный.
Она верила, что он всегда будет рядом.
Иван Иванович не вернулся.
Только к лету в его вещах Мирон нашёл письмо.
«Дорогие мои Горшуновы, я жил внутри этого леса, внутри него и помру. Я зверь! А звери умирают под открытым небом. Не хочу вам доставлять хлопот. И пока я жив, ждите меня всегда. Я всегда рядом с вами. Ваш Иван Иванович».
До конца своей жизни Тамара думала, что дед и впрямь рядом. Сколько раз он как будто стоял за спиной и диктовал, как поступать. Она благодарила его даже за то, что он так ушёл. Благодарила, что не видела его мёртвым. Он ушёл и подарил надежду на встречу.
Соня говорила Тамаре:
— А я ведь его полюбила… И любовь моя к нему была не слабее любви к Роне.
В том же 1954 году Жан окончательно закончил свою службу.
И вернулся домой не один.
Продолжение тут
Дорогие читатели!
Вышел первый том моей книги "А между нами снег"
Я писала об этот тут
Мне очень нужны ваши отзывы на сайте издательства. Заранее благодарю.
Прошу вас в отзыве писать имя.
Отзывы можно оставлять тут