Полковник Чечель
Через две недели нас четыре человека, вошедших в сборную ОВВАКУЛ по кроссу, поехали в город Саратов на первенство Приволжского округа. Сразу скажу, я принимал участие в десятках различных соревнований, в том числе дважды бежал малый марафон 30 км в традиционном пробеге Пушкин-Ленинград, а на лыжах на тренировках иногда бегали дистанцию в 70 км, но более тяжёлой трассы, чем в окрестностях этого города я не встречал. Представьте себе, со старта бежишь примерно километр вниз, а потом 4 км сплошной подъём ступеньками. Т.е. «тягун» преодолел, только вздохнул «уф», можно теперь спокойно бежать по горизонтальной поверхности, как длиннющий подъём начинается снова. И так «бесчисленное» количество раз. Во всяком случае никто из нас четверых не смог точно сказать, сколько было подъёмов на трассе. До финиша еле доползли, а если честно, было много таких, кто до него вообще не добежал, но когда тела подбирали, они лежали головой к финишу, а это значит, что воля к победе была, но не рассчитал силы.
КУРСАНТ ПАВЕЛ ШКЛЯРУК
Соревнования были не один день, поэтому в Саратове успели сходить даже на концерт певца Вадима Мулермана. Популярностью он пользовался «бешенной». Приведу лишь такой факт, в зале не было ни одного свободного места, а во всех трёх проходах вдоль стояли битком только девушки. Я специально внимательно минут десять изучал публику. В проходах не было ни одного мужского лица, только девушки, изредка женщины, и стояло их так человек 300. Я ещё тогда подумал: «Это ж надо так «фанатеть», ну совсем как я от авиации». И вот чего не хватало этому талантливому певцу, что он потом уехал в Америку? Чтобы там бездарно провести около 20 лет, и ничего не добившись, вернуться на родину «к разбитому корыту». И таких, к сожалению, было не мало. А многим и вернуться не удалось. Известная певица Лариса Мондрус, например, или мой любимый актёр Родион Нахапетов (фильм «Торпедоносцы»).
В Саратове, кстати, я посмотрел место, где упал в Волгу курсант Павел Шклярук, стихи которому посвящены в начале рассказа. А тогда это была гибкая пластинка журнала «Кругозор». Вначале там шёл радиообмен: «Я … у меня на втором отказал двигатель». Руководитель полётов спрашивает: «Высота?»
«Я … на втором отказал двигатель». РП опять: «Высота?»
«Высота 300 метров, планирую на Волгу».
РП: «Садитесь, садитесь перед собой».
Сначала я только восторгался песней, и думал, как не повезло курсанту. Тут для опытного лётчика ситуация сложнейшая. В рассказе «Сага о друзьях… Тимур» я уже писал, как в аналогичной ситуации погибли лётчики Алексей Дегтярёв и Виктор Коротков. Их именами названы улицы в городе Очакове. Они потеряли скорость и свалились, уворачиваясь от баржи, которая стояла на их пути, а до этого смогли увести падающий самолёт от кварталов города на лиман. А тут курсант с «квадратными глазами», только начавший летать на Л-29. Там потом идёт запись двух голосов: «Я и все люди из нашего вагона видели, как ты отвернул от моста. Спасибо тебе, Паша». И женский голос: «Мы с мамой были на палубе парохода, который стоял на твоём пути», - Голос автора: «Ты спас им жизнь». И опять женский голос: «Спасибо тебе, Паша».
Так вот, а когда я стал руководить полётами, то задал себе вопрос, на который не знаю ответа до сих пор: «Мог ли РП оказать действенную помощь курсанту? А не отвлекать его и без того напряжённое внимание двухкратным запросом о высоте, когда в данном случае более важно не потерять скорость. А потом выдать дежурную фразу: «Садитесь, садитесь перед собой». В итоге, курсант, как и первые двое, потерял скорость и упал в воду. Да, если бы даже и сел нормально, ещё неизвестно, чем бы это для него обернулось. Спасательного жилета на нём не было, а Волга в этом месте ох и широкая река. Тут шанс, если производить вынужденную посадку вдоль берега на мелководье, была ли у него такая возможность?
Я не знаю, но знаю одно. РП всегда, каждую секунду должен находиться в готовности оказать молодому лётчику действенную помощь. И второе, (это уже информация для гражданских читателей), руководителю бывает намного сложнее разобраться в ситуации, чем лётчику – у него нет полноты информации и предупреждающих признаков, к тому же он не может всё бросить и всё внимание отдать самолёту, терпящему бедствие, надо и другими бортами управлять. Поэтому руководить полётами должны специалисты высочайшей квалификации, и лучше всего те, которые раньше летали, т.е. списанные по здоровью лётчики. («Мнение моё и не обязательно правильное» А.Н.Кочергин)
На мой взгляд, самое опасное, когда отказывает двигатель, и у самолёта нет тяги – это потеря скорости, т.к. лётчик высоту видит визуально, и стремясь отвернуть от препятствия, в обоих случаях парохода, или перетянуть через него, контроль за скоростью может элементарно упустить, что и произошло. Поэтому, первая команда РП, которая должна была прозвучать в случае с курсантом Шкляруком: «… Займи скорость 220 (я уже не помню наивыгоднейшую скорость максимальной дальности планированию и эту цифру назвал просто как пример конкретных действий, т.к. в стрессе лётчик может забыть эту скорость). А второе, РП должен чётко представлять, куда может спланировать курсант в первой половине второго разворота, в середине, во второй половине, и зная это, может дать чёткую команду: «… Садись вдоль берега; Катапультируйся, если высота более 150 метров, а самолёт над водой; Садись прямо перед собой, избегая лобового удара».
Руководитель полётов должен все эти свои команды продумать заранее при подготовке к проведению лётной смены. И ещё, он должен чётко представлять, что когда самолёт падает без двигателя, любой его запрос по уточнению обстановки скорее всего усложнит ситуацию лётчику. Потому что у пилота решение уже сформировалось, по крайней мере, так должно быть. И Вас он лишь ставит в известность о происшедшем, чтобы Вы немедленно сыграли тревогу группе СПДГ (специальная парашютно-десантная группа), НПСК (наземная поисково-спасательная команда), команде Техпомощи и т.д. Засекли район падения, послали туда вертолёт, если таковой имеется в наличии, в общем, провели весь комплекс действий, которые положено делать в этом случае, включая доклад в вышестоящий штаб.
А лётчик должен понимать, чем полнее и чётче он доложит о случившемся, тем меньше ему будут мешать в реализации принятого уже им самим решения. И ещё, пилоты должны представлять, что у руководителя полётов дефицит времени для своевременной подсказки в принятии грамотного решения, если вы сами его не приняли, может быть значительно меньше вашего. Например, время от остановки двигателя до приводнения самолёта составляет 30 секунд. Пока вы осознавали, оценивали, что произошло, принимали решение о вынужденной посадке на воду с учётом всех параметров, а потом доложили РП, 10 секунд прошло. Значит, у руководителя полётов на всю эту ситуацию остаётся 20 секунд, а он ведь ещё и другими бортами управляет. Т.е. я допускаю мысль, что в случае со Шкляруком двухкратный запрос о высоте отвлёк его внимание от выдерживания заданной скорости, потерять которую до скорости сваливания в данной ситуации можно мгновенно, особенно курсанту – это как на «два пальца пописать».
Ясно, что я не знаю всех обстоятельств катастрофы, и выдаю лишь общие рекомендации, чтобы привлечь внимание к данной проблеме – оказание помощи руководителем полётов экипажу, терпящему бедствие. То, что она может быть неоценимой, я думаю, сомневающихся нет. (Дилетанты могут перечитать мой рассказ «Сага о друзьях… Тимур», как Виктор Георгиевич Пугачёв во время Боевой Службы на авианосце чёткими командами спас лётчиков Бохонко и Момонта, а Тимур Апакидзе спас лётчика Корнева.
