Петербург богат уникальными историческими постройками. Однако далеко не все шедевры архитектуры находятся в надлежащем состоянии. Многие здания руинизируются, декор разворовывают, а в некогда роскошных квартирах живут бездомные. Сегодня в городе на учете стоят девять тысяч памятников архитектуры, которые должны поддерживаться и сохраняться. И их количество с каждым годом лишь увеличивается. Но проблема в том, что мало кто готов вкладывать деньги в заброшенные дома. Зачастую собственники стремятся заработать на них как можно больше, снести и построить нечто, что будет приносить доход, а реставрация — наименее выгодный путь. Мы предлагаем ознакомиться с несколькими адресами, по которым находятся законсервированные дома, имеющие историческую ценность.
Садовая, 61
Дом Лермонтова на Садовой, 61 долгие годы стоит заброшенным, без реставрации. При таком отношении власти ему угрожает снос. В 1836-1837 годах здесь жил Михаил Юрьевич Лермонтов, снимал квартиру для своей бабушки Е. А. Арсеньевой, здесь написал стихотворение «Смерть поэта», из этого дома отправился в ссылку на Кавказ. Уже несколько лет активисты безуспешно борются за создание в этом месте музея-квартиры Лермонтова. Здание принадлежит Мариинскому театру, его хотят снести и построить на его месте апарт-отель для гастролирующих артистов. Не самый плохой вариант, однако это чуть ли не единственное место, тесно связанное с памятью великого поэта.
Литейный, 62
Здание в стиле эклектики, которые было построено в 1843 году, сейчас выставлено на продажу. В начале это был особняк, который принадлежал роду Лопухиных, затем дом приобрело Духовное ведомство, с целью разместить здесь обер-прокуроров, впоследствии в этом месте жило множество известных личностей. В конце XX века по этому адресу находился Центральный музей ордена Ленина Октябрьской железной дороги, после чего четырехэтажное здание было продано, и теперь его планируют переделать под высококлассный отель.
Большая Пушкарская, 7
История дома Басевича на Петроградской стороне известна многим. Здание в стиле модерн, считавшееся украшением улицы, расселено с 2009 года в связи с аварийным состоянием. На протяжении 11 лет оно сначала находилось в ожидании очереди на ремонт в рамках программы «Молодежи — доступное жилье», затем — проекта реконструкции для «Академии танца Бориса Эйфмана», по которому большую часть дома планируется снести. Последние годы неравнодушные горожане и бывшие жильцы проводят акции, печатают буклеты и участвуют в судебных процессах, чтобы спасти историческое здание, не имеющее статус памятника.
Блохина, 6/3
Пятиэтажный жилой дом на улице Блохина, 6/3, был построен в 1904 году техником Павлом Мульхановым. С 2009-го он признан аварийным. В 2012-м в Смольном предлагали идею приспособить эту постройку под паркинг, но по разным причинам дальше разговоров дело тогда не продвинулось. В случае с этим зданием — еще и потому, что дом не удалось быстро расселить. Сейчас здание по прежнему находится в аварийном состоянии, а его дальнейшая судьба неизвестна.
Малый проспект Петроградской Стороны, 79-81-83
Нечетная сторона Малого проспекта между Ординарной и Плуталовой улицами юридически является одним домом с номером 79–81–83, хотя визуально состоит из трех самостоятельных. В центре — бывший доходный дом 1911 года, по краям к нему пристроили две угловые «сталинки» авторства архитектора Логина Шретера. В 2008 году все здание хотели снести, чтобы взамен построить жилой комплекс. Однако начавшиеся финансовые проблемы у инициатора планов не дали начать разборку. С тех пор объект стоит заброшенным. В 2019 году участок со зданием купили структуры группы «Еврострой» с дальнейшей целью построить здесь апарт-отель или комплекс элитного жилья. Тем не менее, дом до сих пор находится в запустении.
Мы поговорили с Дмитрием Ратниковым, редактором интернет-издания «Канонер», а также с Мариной Селезневой, петербурженкой, которая ведет блог от лица дома Басевича о судьбах законсервированных зданий.
Какие самые распространенные причины руинизации зданий?
Марина: Самая первостепенная причина — это изнашиваемость материалов, пусть даже самых добротных и качественных. Известно, что до революции материалы были прочнее и лучше, чем те, из которых строят сейчас или строили в советском союзе, но даже они со временем имеют свойство изнашиваться и требуют регулярного обновления. Еще одна причина заключается в том, что в нужный момент у собственника здания не нашлось денег и времени на то, чтобы привести его в порядок, наняв хороших специалистов. На руинизацию может повляить случившаяся авария, которая не была устранена в надлежащий срок. Здесь можно вспомнить историю с домом Басевича, который начали расселять еще аж в конце 1980-х годов. Это произошло потому, что в доме случилась авария, прорвало трубу, и фасад полностью заледенел. Мы видим пример безответственности собственника, который вовремя не провел ремонт и не заменил износившуюся коммуникацию, что привело к постепенному обветшанию дома, а в дальнейшем — его расселению. Впоследствии дом неоднократно горел. Зачастую в домах, которые официально признаны аварийными, продолжают жить люди. Так, в доме Басевича оставались жильцы вплоть до 2009 года. Часто в законсервированные дома приходят бездомные или подростки, устраивают пожары, разворовывают элементы декора, что неизбежно приводит к руинизации. Еще одна группа незваных посетителей это вандалы — люди, которые ради куража или выгоды приходят в старинные дома и обворовывают их, а затем продают находки на «Авито». Так называемое хобби исследовать заброшенные здания ни к чему хорошему не приводит, а только негативно сказывается на архитектурном облике города. К сожалению, не все это понимают. В целом, эту проблему можно обозначить как халатность собственника, который не заинтересован в сохранении здания.
Дмитрий: Здесь надо разделить частную и государственную собственность. Если речь идет о государственной, то зачастую причина такого количества заброшенных зданий заключается в том, что в свое время их признали аварийными, расселили и до сих пор не придумали, что с ними делать. Обычно власти рассматривают вариант приспособления таких домов для государственных нужд. В Петербурге есть программа «Молодежи — доступное жилье» и программа по созданию арендных квартир для сотрудников жилкомхоза — эти инициативы позволяют сохранять исторические дома. Соответственно, если зданию повезет, и оно окажется в ближайшие годы в одной из этих программ, то его быстро отремонтируют. Кстати, ремонтируют не только дореволюционные дома, но еще и «сталинки». Если говорить о частной собственности, то зачастую собственники не теряют надежды снести старинные дома и построить на их месте новые стеклянные. Годы тянутся, они могут судиться, подделывать документы и пытаться добиться своего. В основном — безрезультатно. В Петербурге нельзя сносить дореволюционные дома, но можно сносить советские. Некоторые хитрят и исправляют в документах дату постройки.
Много ли в городе хороших специалистов-реставраторов?
Марина: Сейчас очень сложно найти хорошего специалиста-реставратора — настоящих профессионалов мало, и они очень дорого стоят. Часто реставрацией здания занимаются не известные в своем деле фирмы с лицензией и большим опытом работы, а рандомные строительные бригады. К сожалению, даже реставрационные фирмы часто делают ошибки, как в случае с доходным домом Бака — его ремонтировал Фонд Капитального Ремонта, и у него были очень сжатые сметы, в соответствии с которыми невозможно сделать качественный капитальный ремонт. Однако дому Бака повезло — у него есть диаспора жителей-активистов, которая неравнодушна к судьбе здания и всячески его защищает. При этом с другой стороны есть подрядчик, которого нанял Фонд Капитального Ремонта. И подрядчик защищен рамками контракта, сроками и суммой, которая выделена на работу. Получается очень сложная ситуация, когда профессионалы зажаты в рамках действующего законодательства и должны действовать по регламенту, даже когда регламент очевидно недоработан.
По каким критериям отбираются здания для дальнейшего ремонта?
Дмитрий: Как таковых критериев нет. Если речь идет, например, о торгах, то после объявления начала торгов предприниматели заходят на сайт и выбирают для покупки здания, которые им предлагаются. У них нет возможности самостоятельно выбрать любой объект для приватизации. Те здания, которые никто не выбрал, выставляются на участие в следующих торгах. Еще лет 10 назад продажа аварийного дома с торгов фактически означала его снос, сейчас, все-таки, законодательные ограничения позволили этого избежать, но возникла другая проблема — она заключается в том, что здания выставляют на торги, и их никто не покупает. Из-за этого они годами могут продаваться, и, соответственно, стоять в полуразрушенном состоянии. Здесь на помощь приходят градозащитники с целью уменьшить цену, которую Смольный хочет выручить за эти дома, чтобы потенциальному инвестору этот объект был выгоден. Например, на улице Тюшина, 6 есть старинное здание, состоящее из двух флигелей — много лет оно стояло заброшенное, но в итоге его купил предприниматель и создал там квартиры. Сейчас заканчиваются работы на улице Шкапина — там реставрируют несколько старинных домов.
Как законсервированные здания влияют на городской ландшафт?
Марина: Еще в начале XX века американский архитектор Фрэнк Ллойд Райт в своих исследованиях поднимал вопрос влияния архитектуры на городской ландшафт и психику человека. Мы все прекрасно знаем на примере человейников, которые сейчас активно появляются в спальных районах Петербурга, как могут влиять на настроение и восприятие мира определенного вида постройки. Законсервированные здания, которые находятся в тяжелом состоянии, создают очень неблагоприятную атмосферу и психологический климат для жителей города и туристов. Ты идешь по Невскому проспекту, все так красиво, но стоит завернуть во двор, и весь этот праздничный флер куда-то исчезает. И если житель города может понять причину такого наплевательского отношения, то, например, европейцу будет неясно, как это так — государство не заботится о всемирном объекте культурного наследия, которое у него есть. О чем тогда вообще заботится это государство? Кроме того, такие дома часто являются эпицентрами криминала и дурных происшествий.
Как горожане могут повлиять на восстановление заброшенных зданий? К кому обращаться в первую очередь?
Дмитрий: Чуть проще добиться ответа по поводу тех зданий, которые находятся в собственности у государства. В этом случае есть возможность напрямую воздействовать на чиновников, чтобы те либо при продаже домов на торгах снизили стартовую цену, либо нашли адресную программу, в рамках которой здание будет отремонтировано. Для градозащитников важно в первую очередь то, что здание будет сохранено, а не цель, ради которой его будут ремонтировать. Самая главная задача активистов — сделать так, чтобы здание попало в адресную программу или ушло с торгов добропорядочному собственнику. Именно поэтому горожанам имеет смысл обращаться в органы власти любыми путями. Пикеты, разумеется, тоже имеют свой вес. Кстати, у горожан есть еще одна возможность быть услышанными: принимать участие в судебных заседаниях, правда для этого нужно привлекать адвоката. Зато с помощью таких судов есть возможность защитить здание от сноса. Все-таки важно добиться от властей понимания того, что сохранить исторический облик намного важнее, чем заработать денег на строительстве новоделов, которые будут портить облик города. В Большом Казачьем переулке есть здание, которое уже несколько лет заброшено. Я не видел никакой активной деятельности среди горожан по этому объекту, именно поэтому власти ничего не предпринимают. Если бы целенаправленно какая-то группа активистов или местных жителей говорила и писала про этот дом, проводила бы экскурсии и привлекала внимание к проблеме, то я больше чем уверен, что власти занялись бы именно этим адресом и постарались бы в максимально короткие сроки найти применение этому зданию.
Марина: Жители безусловно могут повлиять как на снос, так и на восстановление исторических зданий. Если людям действительно не все равно и они хотят сохранить объект, существует множество способов это сделать. Можно проводить пикеты, которые помогут большему количеству людей узнать о проблеме руинизации зданий, а также устраивать различные акции и перформансы. Стоит не забывать, что первый шаг на пути к сохранению — это информирование о проблеме. Кроме того, можно делать коллективные обращения в местную администрацию, в идеале со встречным предложением. Спасение здания — это всегда коллективная работа, чем больше людей, тем больше шансов на сохранение того или иного здания.
Что выгоднее — восстановить заброшенное здание или построить на его месте новое? И что на практике встречается чаще?
Дмитрий: Все зависит от функции и от объемов здания. Если новый объект будет тех же габаритов и того же архитектурного облика (собственно, чего и требует закон), то тогда нет никакого смысла сносить и строить заново. Можно капитально отремонтировать, и это будет дешевле. Сейчас нет возможности снести здание и построить на его месте новое, как делали в 2000-х годах. Конечно, это было выгодно, и поэтому застройщики скупали старинные дома и вместо них ставили уродливые новостройки, которыми заполонили огромное количество мест в центре города. Для тех времен это было особенно выгодно. Однако сейчас застройщики особенно тщательно планируют проекты в центре города и только за редким исключением сносят здания, чаще все-таки делают капитальный ремонт — у людей появилось хоть какая-то жалость к истории. Это, безусловно, радует. Есть объекты, вокруг которых очень много внимания — это Конюшенное ведомство, здание на углу Моховой и Чайковского, дом Басевича на Большой Пушкарской улице и так далее. В защиту этих домов массово выступают градозащитники и регулярно создают различные информационные поводы. Совсем скоро, кстати, должно состояться еще одно судебное заседание, посвященное дому Басевича. Так что к основным наиболее красивым рядовым зданиям внимание общественности привлечено.
