Надо сказать, что лётчиков-испытателей объединяет, даже роднит исключительная опасность их лётной деятельности. Этот психологический феномен назван мной «породнением на крови», которая прольётся, если случится катастрофа. Такое «породнение» возникает у однополчан. Это «родство душ» сделало возможным возвращение Гарнаева к лётной работе, вернуло ему радость «воспитания» новых вертолётов и самолётов в небе.
Об этом я рассказал в предыдущей публикации посвященной Гарнаеву Юрию Александровичу.
Другой случай, когда друзья-лётчики повлияли на судьбу своего собрата, был с Амет-Ханом Султаном.
После Великой Отечественной войны его всё-таки настигла волна репрессий против крымских татар. Он был уволен из советской армии без профессии лётчика. Жизнь стала трудной.
Амет-Хан рассказывал нам: однажды в буфете железнодорожной станции он увидел военных лётчиков, подошёл к ним. Но они грубо отстранились. Тогда он откинул полу своей замасленной телогрейки и лётчики обомлели — под ней засверкали две золотые звезды Героя Советского Союза. Все обнялись. И вскоре друзья-лётчики добились, хоть и не без трудностей, чтобы Амет-Хана приняли на работу в ЛИИ и он стал лётчиком-испытателем.
Амет- Хан Султан решил тоже полетать в нашем самолёте. Режимы невесомости он делал идеально — все по 30 сек. В четвёртом режиме захотел посмотреть, как все летают по салону. Оставил управление самолётом второму пилоту; стоит в дверном проёме пилотской кабины, …перегрузка — упёрся ногами в пол, …невесомость! И, будто подпрыгнув, влетел в салон самолёта — не удержался за косяк дверей. Летит, поджав ноги, яростно размахивая полусогнутыми руками. На лице злоба и что-то кричит, но не слова, а будто крякает.
В этом полёте я вместе с выполнением технического задания решил посмотреть, изучить поведение птиц в невесомости: выпустил двух голубей в отсек с мягким полом, отгороженный сеткой, в этот отсек и влетел Амет-Хан Султан. Голуби машут крыльями, теряя перья, и Амет-Хан машет руками среди птиц. Все, кто был в салоне самолёта, не сдерживали хохот. Поднимаясь с мягкого пола после перегрузки, Амет-Хан выругался: «Что за курятник в самолёте развели?!».
Костя Филиппов, авиационный кинооператор, снимавший для меня голубей (заодно и Амет-Хана), — со смехом: «Ну, а ты Амет-Хан, как курица среди них!». Кто-то добавил: «Не курица, — селезень! Что это ты крякал?». Амет-Хан, насупившись, приказал: «После полёта прибрать! Каждое перышко!». Оглядел сердито всех, но мы, хорошо зная его, видели, что ему тоже смешно.
Что же случилось с Амет-Ханом Султаном? Почему он в начале невесомости оттолкнулся ногами от пола, стоя в дверях кабины пилотов? Потому что у него сработал «лифтный рефлекс». Когда лифт опускается (в нём слегка уменьшена «весомость», то есть действие силы притяжения Земли), это как бы падение, и ноги готовы с силой упереться в пол, когда это «падение» кончится. В самом начале невесомости, ноги у стоящего Амет-Хана напряглись, и он, будто подпрыгнув, влетел в салон. После этого у него «включилась» ещё одна непроизвольная, «хватательная реакция». Те наши предки, которые, падая с дерева или в пропасть, успевали ухватиться за что-либо и спастись, дали нам в «наследство» «хватательный рефлекс». Амет-Хану ничто не попадало под руки, и «хватательный рефлекс» повторялся много раз. Бесстрашный лётчик будто пытался ухватиться за ветку, чтобы прекратить падение — невесомость. Такое неподчинённое его воле состояние вызвало у него не страх из-за падения (как у многих), а возмущение и злобу. Ругань он сдержал, она проявилась как громкое кряканье.
Амет-Хан Султан всегда умел спасти самолёт и себя. Был случай который мог закончиться трагически. Его описывает российский историк авиации А.А. Симонов:
"Не мало полётов были выполнены Амет-ханом Султаном для отработки систем катапультирования из различных самолётов. Для этой цели в переднюю или заднюю кабину двухместного истребителя МиГ-15УТИ устанавливались опытные катапультные кресла. Лётчик управлял самолётом сидя в другой кабине. После достижения необходимой скорости и высоты полета парашютист-испытатель выстреливался на катапультном кресле из самолёта, спускался на парашюте, а лётчик вел самолет на посадку.
12 ноября 1958 года во время испытаний катапультного кресла, предназначенного для новых сверхзвуковых истребителей-перехватчиков Су-7 и Су-9, на самолёте МиГ-15УТИ, которым пилотировал Амет Хан Султан, в полете произошёл взрыв порохового патрона стреляющего механизма катапульты. Кресло с парашютистом-испытателем Валерием Ивановичем Головиным при скорости полёта самолета 850 км/ч застряло в направляющих, выйдя из первой кабины самолета лишь наполовину. Был пробит топливный бак самолёта, обе кабины начало заливать горючим, возникла угроза пожара. Головин не мог выбраться и покинуть самолёт так как катапультное кресло, в котором он си-дел было деформировано. Амет Хану было чрезвычайно трудно управлять самолетом, так как весь передний обзор из его кабины был закрыт наполовину вышедшим из первой кабины креслом. (А он сидел в задней кабине). Амет-Хан Султан мог катапультироваться из своей кабины и спастись, но он понимал, что в этом случае парашютист погибнет. Лётчик-испытатель принял мужественное решение попытаться всё же посадить самолёт и спасти жизнь товарища. Несмотря на отсутствие нормального обзора, стремительно заканчивающееся горючее и опасность возникновения пожара, посадка была выполнена безукоризненно точно.
На земле лётчику и парашютисту помогли выбраться из самолёта. У Валерия Головина были большие кровоподтёки на груди, из-за очень сильного давления набегавшего в полете потока воздуха. Его лицо и шея небыли повреждены потоком воздуха, потому что были прикрыты шторкой, которую он держал перед собой, прикрывая их!?"
Комбинезон Амет-Хана Султана был по пояс залит горючим.
Он стоял и, конечно же, взволнованный достал из верхнего сухого кармана комбинезона коробок спичек. Его спас стоявший рядом молодой военный — авиационный врач Иван Павлович Неумывакин. Высокий, сильный человек, он прыгнул на Амет-Хана, выбил коробок у него из рук и — спас его. Оба молча упали на бетон взлётно-посадочной полосы. Чуть-чуть и был бы факел из авиационного керосина».
В таких критических случаях в истории Амет-Хана Султана как летчика-испытателя было много, но Почему -то награды за них обходили его стороной?
Почему Амет-Хан Султан, всё видящий и сверхточно рассчитывающий в полёте, когда ни одна мелочь не могла укрыться от его внимания, не заметил того, насколько опасным оказалось бы привычное закуривание сигареты после полёта, когда уже вышел, выбрался из кабины самолёта? Может быть лётчики-испытатели, предельно внимательные только в ответственных профессионально-напряжённых ситуациях в воздухе, а на земле, в обыденных условиях они могут расслабиться? Возможно, это и так. Но всё же, они и в полёте, и в обычной жизни, как мне всегда казалось, особо одарённые люди. И далеко не все могут стать такими.
Амет-Хан погиб с экипажем, управляя летающей лабораторией ТУ-16, на взлёте отказали двигатели; катапультироваться было невозможно — не хватало высоты.
В этом полёте испытывался двигатель для нового пассажирского самолёта ИЛ-62. Кабина пилотов при ударе о землю отломалась. Экипаж торжественно похоронили, а кабину почему-то установили рядом с асфальтовой дорожкой, по которой утром шли на работу, а вечером — обратно сотни сотрудников ЛИИ. На следующий год весной на кабине слепила своё гнездо пара ласточек. Следующей весной на кабине было уже несколько гнёзд. На третью весну почти вся кабина была облеплена гнёздами. Птенцы в них пищали, а ла-сточки носились, принося им пищу, совершенно не боясь множества людей, проходивших почти рядом с ними. Такой памятник был талантливейшему нашему лётчику Амет-Хану Султану.
20 октября в городе Жуковский в честь 100-летия со дня рождения Амет-Хана Султана на доме где он жил была открыта мемориальная доска.
А с Иваном Павловичем Неумывакиным мы стали друзьями; я даже помог ему в получении экспериментальных данных, иллюстрирующих психологическое состояние лётчиков-испытателей при аварийных ситуациях во время посадки большого самолёта Ан-12; я летал на нём как экспериментатор. Эти данные вошли в его кандидатскую и докторскую диссертации.
