Как тренер по дзюдо и дзен-буддист стал одним из самых крутых художников XX века
Мореход, востоковед, золотильщик рам, дзен-буддист, дрессировщик скаковых лошадей, тренер по дзюдо… У Ива Кляйна (1928-1962) множество специализаций, но “профессиональный художник” среди них не значится. Это, наверное, то, что определила исключительно генетика: оба родителя будущего авангардиста были художниками, причем выбрали для себя совсем нетривиальные направления: например, матушка проповедовала ташизм и была весьма известна в узких кругах гламурной Ниццы. Папа, Фред Кляйн, был успешным анималистом. А что же сын? Сплошное разочарование. Мотался по Европе, одним из первых изучил дзюдо и умотал на 15 лет в Японию: доучиваться и получать черный пояс. Кстати, именно дзюдо было основным источником доходов для младшего Кляйна, а вовсе не его баснословно дорогое искусство.
И слово “баснословный” тут, честно говоря, не просто штамп. Кляйн был именно тем, кто мог бы продать королю из сказки Андерсена невидимое платье и по-настоящему убедить подданных в его существовании. Художник обладал невероятным даром убеждения. Например, на одной из выставок он представил 11 абсолютно одинаковых синих полотен с абсолютно разной стоимостью. Возмущению публики не было предела! Как же так? Один синий монохром стоит чуть ли не в десять раз дороже другого. Бессмыслица и стыд!
Однако Кляйн прекрасно знал, что делал. Его “монохромы” показали, что отношение к произведению искусства и его субъективная оценка складываются буквально из ничего, из пустоты: всё зависит исключительно от нашего восприятия, умноженного на симпатичную экспликацию чуть ниже на стене. Если бы монохром был один - скорее всего, его стоимость, будь она хоть космически сумасшедшей, не вызывала бы столько скандалов и споров.
Просторы Вселенной, ее пустота и недостижимость всегда беспокоили художника. Даже свой любимый цвет, запатентованный в 1960 году как “международный синий Кляйна”, он называет “самым точным отражением космической Вселенной”.
Но ведь настоящая пустота - это не цвет и не форма. Это отсутствие всяческого присутствия, комически выражаясь. Именно так и подумал Кляйн, организовав выставку “Пустота” в 1958 году. Это была сенсация, обставленная с невероятным шиком. Синие портьеры, синие костюмы, даже синие напитки ждали гигантскую очередь из посетителей на входе. Внутри же их ждали светло-голубые стены и абсолютная пустота.
“Я оставил видимый, физический синий у двери и снаружи, на улице. Настоящий синий был внутри, синий глубины космоса, синий моего королевства, нашего королевства!” (Ив Кляйн)
Представляете, какой конфуз? Осознание, что вся эта модная, окультуренная толпа стремилась к пустоте и прозрачному шкафу посреди ничего, великолепно отражает отношение публики к искусству. Ведь большинство из нас стремится к выставочной “тусовке”, нежели к постижению великих шедевров, ждущих нашего внимания на выставке. А ведь и у Кляйна было, что постигать: его “Пустота” задумывалась как космическое пространство, которое надо было буквально ощутить на себе, поверить в космическую пустоту и ее холод. Но люди не впечатлились.
А вот фотомонтаж “Художник космоса бросается в пустоту” имел большой успех. На самом деле, конечно, никакой пустоты не было: внизу Кляйна ждали его коллеги-дзюдоисты и широкий мат. Но картинка получилась неплохая, и репортеры подхватили историю, едва художник приземлился на бренную землю.
Супруга Кляйна, Рорто Маквей, говорила, что он всегда стремился к дематериализации, хотел постичь пустоту гораздо глубже, чем мы можем себе представить. Даже его внезапная смерть сопровождалась комментарием о постижении Вселенной. Для нас же Пустота, вот так, с большой буквы, пока, пожалуй, остается загадкой.
Спасибо, что дочитали!
Ставьте лайки, пишите комментарии и не забудьте подписаться на канал (а то пустота на нём сейчас чуть более чем материальна)
