– Николай, в одном из ваших интервью прочитал что в детстве вас дразнили «гадким утенком» и вам самому не нравилось ваше отражение в зеркале. Не поверю, что, глядя на себя, вы могли быть недовольны.
– Знаете, есть замечательный анекдот. Женщина подходит с утра к зеркалу и говорит: «Я тебя не знаю, но я тебя накрашу». Я всю жизнь провел перед зеркалами, поэтому дома, например, в них не смотрюсь. Мне все равно, как я выгляжу. Принял душ – и на работу. Бреюсь нечасто – не люблю этого делать. Если я уставал, это по мне не было заметно, но зрителя не проведешь – он состояние артиста чувствует.
Я всегда старался показать, что солисты балета – неглупые люди.
Однажды я слушал интервью молодого солиста, который танцевал балет «Спартак». Он рассказывал, что, для того чтобы настроиться на спектакль, смотрит фильмы «Гладиатор» или «Храброе сердце». Он никогда не читал роман Джованьоли, я уже не говорю об исторических хрониках. И представляете, человек хвастался этим!
Но страна у нас большая, и не все едят попкорн и запивают его кока-колой. Мне становилось страшно, когда я спрашивал многих младших коллег: «Ты читал это? Нет? Почему? Ты же танцуешь этот спектакль!». Ответ один: «Не хочу!».
– Николай, мама и правда, как пишут, держала вас в ежовых рукавицах?
– В них меня держали скорее мои педагоги, а мама была их союзником. Театр – военная дисциплина. А мама была очень свободолюбивым человеком и давала большую свободу мне. Она никогда не проверяла мой дневник, и я легко подделывал ее подпись с ее позволения.
– И приходилось быть отличником?
– Да, потому что боялся. У нас был японский контроль: сначала все позволяется, а потом проверяется. И ее никогда не волновало, какие у меня оценки, потому что она знала: плохих быть не может. Если ты что-то не сделал, начинался Армагеддон! Мне можно было гулять сколько угодно, но когда выучены уроки. Мама всегда стремилась к тому, чтобы я читал книгу целиком, а не только ее содержание. Проверяла она меня просто: начинала разговаривать со мной о написанном. Если ты не прочел книгу, ты не сможешь рассуждать о ней. И в итоге я окончил хореографическое училище с красным дипломом.
– Психологи считают, что женщина ищет мужа, похожего на отца, а мужчина «жену-мать».
– Мне категорически не нравятся женщины, похожие на маму. Когда кто-то смотрит фотографию и говорит: «Какая у тебя мама красивая!» – я говорю: «Да?». Я никогда не задумывался над тем, красивая или некрасивая у меня мама. Мама есть мама.
В плане внешности у меня нет конкретных предпочтений. Я одинаково люблю тип и Одри Хепберн, и Вивьен Ли, и Фаины Раневской, и Барбры Стрейзанд. Важнее всего гармония в человеке. Даже в одежде.
Например, есть вещи, которые вам безумно пойдут, а мне – никогда, потому что у вас светлые волосы, а у меня – темные, у вас белая кожа, а у меня – смуглая. Если следовать этой теории с мамой, меня в женщинах привлекают чувство юмора и образованность – эти качества были у нее. Я обожаю тех, с которыми интересно поговорить.
– Как правило, это дамы старше вас?
– Да, мне интереснее общаться с такими.
– Вы всегда можете сказать человеку правду в лицо?
– Абсолютно! Зачем молчать? Почему я, человек, который отдал жизнь искусству, должен мириться с вульгарностью и безвкусицей? Но я не берусь серьезно рассуждать, например, о хоккее и никогда не дам совет буфетчице тете Маше. И меня возмущает, когда многие так называемые звезды, для которых танцы не являются делом их жизни, начинают нести чушь. Я им тогда достаточно интеллигентно объясняю их ошибки. Но если начинается агрессия с их стороны, приходится разговаривать на их языке.
Помните фразу из Библии о том, что нельзя метать бисер перед свиньями? Продолжение звучит так: иначе они вас за это распнут! А теперь мне будет какой-то василек делать замечания? Да мне гораздо легче по нему проехать катком!
– Николай, вы – жесткий человек!
– А я этого и не скрываю. В профессии. Я – маленькая Красная Шапочка и останусь ею с удовольствием, только, пожалуйста, не переходите границы дозволенного!
