По ряду свидетельств античных писателей и историков уже в древности плодородные берега Борисфена (Днепра) были густо заселены, как пишет Геродот: «скифами-земледельцами на расстоянии десяти дней плавания» [Древняя Русь в свете зарубежных источников (под ред. Т.Н. Джаксон и др.), тт. I-V. – М., т. I, c. 46]. Имеется в виду нижняя, до порогов, судоходная степная часть Днепра.
Помпоний Мела около 44 г. до н.э., сообщая о Северном Причерноморье, писал: «Борисфен, великолепнейшая река Скифии; в то время как другие [реки] бурны, он протекает чрезвычайно плавно, вода его спокойнее, чем у других рек, и самая приятная для питья. [Борисфен] орошает прекраснейшие пастбища, в нем водятся большие рыбы, у которых и вкус замечательный, и костей нет» [Там же, c. 232].
По мнению Псевдо-Схимна Хиосского (III-II вв. до н.э.) выше днепровских порогов движение невозможно «вследствие снегов и льдов» [Там же, c. 99]. О людях и племенах живущих на севере весьма образно пишет в поэме «Георгики» римский поэт Вергилий (70-19 гг. до н.э.) : «там держат скот взаперти на скотных дворах… бесформенная широко лежит под снежными сугробами и глубокими льдами земля… стоячие волны целиком превращаются в крепкий лед, и колючие сосульки твердеют в нечесаных бородах…[жители] проводят свои безмятежные досуги в вырытых пещерах глубоко под землей, прикатывают к очагам собранные дубы и целые вязы и предают их огню. Здесь они проводят ночи в играх и весело в чашах заменяют вино кумысом и кислым соком рябины» [Там же, c. 212-213].
Греческий ученый II века Птолемей дает точные географические координаты с севера на юг ряда городов стоящих на берегах Борисфена, именуя их: Азагарий, Амадока, Сар, Серим, Метрополь, Ольвия[1] или Борисфенида [Там же, c. 187].
К числу дискуссионных тем относится вопрос об этнической принадлежности жителей Поднепровья античных времен. По мнению Б.А. Рыбакова и П.Н. Третьякова, славяне были автохтонным (коренным) населением Среднего Поднепровья, выступая в античное время под именем антов. Т.о., геродотовские скифы-пахари были предками восточных славян. Это предположение ничем не подтверждено и носит умозрительный характер.
Многочисленные клады римских монет, ювелирных изделий и вещевых артефактов античной эпохи говорят о развитой торговле поселений Поднепровья с римскими провинциями Причерноморья.
Торговля посредством римских денег со стороны имперского Рима носила колониальный характер неэквивалентного товарообмена, обогащавшего, прежде всего римскую знать провинций. Местная племенная и жреческая знать, существующая за счет грабежа соседних племен и своих обедневших соплеменников, была заинтересована в торговле с Римской империей: «Продавая рабов, скот, меха, воск и другие товары, «варварские» князья и старейшины получали вино, дорогие ткани, украшения, посуду, золотые медальоны» [Кропоткин В.В. Клады римских монет на территории СССР. - М., 1961, c. 10].
Находки кладов римских монет в Средней и Восточной Европе тянутся широкой полосой вдоль северных границ римских провинций от Вислы, Рейна, Прикарпатья к Среднему Поднепровью.
Данные археологии позволяют охарактеризовать варварское общество Поднестровья и Поднепровья как крупный племенной союз, сложившийся в Причерноморье под гегемонией готов и просуществовавший до эпохи вторжения гуннов в Восточную Европу в 375 году [Там же, c. 33].
Большие земледельческие поселения располагались на берегах рек в таких местах, которые способствовали крестьянскому труду. Помимо земледелия, люди занимались скотоводством, рыболовством, охотой, лесными промыслами. Ремесленники обслуживали свои общины, продукция изготовлялась на заказ, но не на рынки.
Внешняя торговля касалась главным образом предметов роскоши, обслуживая интересы племенной знати и жречества. Так, значительный ввоз вина для зажиточных слоев варварского общества, археологически документируется многочисленными находками причерноморских амфор, краснолаковой и стеклянной посуды. Богатые монетные и вещевые клады свидетельствуют о накоплении знатью сокровищ.
В общем, значительный экспорт зерна из земледельческих районов Днестра, Среднего Поднепровья и Подонья для целей товарообмена, для эпохи разложения первобытного родового строя реально был невозможен, в силу неразвитости производства и транспорта.
Полибий (ок. 205 – 123 гг. до н. э.) следующим образом характеризует торговлю в Причерноморье: «В Понте есть много полезного для жизни другим народам, и византийцы держат все это в своих руках. Для необходимых жизненных потребностей окружающие Понт страны доставляют нам скот и огромное количество бесспорно отличнейших рабов, а из предметов роскоши доставляют в изобилии мед, воск и соленую рыбу. Получают же они из продуктов, которыми изобилуют наши страны, масло и всякого рода вино; хлебом они обмениваются с [нами], то доставляя его в случае нужды, то получая» [Древняя Русь в свете зарубежных источников (под ред. Т.Н. Джаксон и др.), тт. I-V. – М., 2009, т. I, c. 96-97].
Большинство кладов римских монет IV в.н.э. было зарыто, по-видимому, в эпоху гуннского вторжения в Восточную Европу, которое сопровождалось гибелью многих причерноморских городов и истреблением оседлого земледельческого населения. Многочисленные поселения на берегах Днепра, Буга и Днестра погибли в огне пожаров. Падение Западной Римской империи и последующая эпоха переселения варварских народов,вызвали исчезновение обмена посредством денег и регрессивный возврат к патриархальному безденежному натуральному обмену.
Процесс натурализации хозяйства сопровождался падением роли ремесла и торговли, перенесением центра экономической жизни из города на село, обусловив примитивизацию товарного производства. Так, были утеряны навыки античного гончарного ремесла на основе гончарного круга, на смену которым пришла грубая лепная керамика.
В истории Восточной Европы в начале V века наступил длительный исторический период растянувшийся на четыре века, когда денежное обращение прекратилось и межрегиональная торговля замерла.
Ф. Энгельс пишет о германцах и славянах тех лет: «Деньги употреблялись редко и мало, притом только римские. Изделий из золота и серебра они не изготовляли и не ценили, железо было редко и, по крайней мере, у племен, живших по Рейну и Дунаю, по-видимому, почти исключительно ввозилось, а не добывалось самостоятельно» [Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения в 50 тт. Второе издание. – М., 1955-1981, т. 21, с. 141].
Только в конце VIII века восточные купцы и купцы варягов (норманнов) начинают активную торговую деятельность на Волге и Дону используя в качестве средства денежного обращения арабские серебряные дирхемы.
Великое переселение народов коренным образом изменило этнографическую карту Восточной Европы. В Поднепровье, где раньше обитали фракийские, скифо-сарматские и готские племена, постепенно заселяют многочисленные славянские племена из области южной и северо-западной Европы. Коренные славянские земли не были затронуты нашествием гуннов.
Cлавянские племена, по мере своего расселения, постепенно вытесняли местных коренных жителей, или ассимилировали их в среду своего обитания. Массив славянских племен от Вислы до Днепра медленно расселялся к востоку. К настоящему времени в распоряжении археологов есть свыше 40 тысяч славянских погребальных комплексов.
История восточного славянства начинается с того периода, когда из общеславянского (праславянского) языка стал выделяться самостоятельный восточнославянский язык. Это произошло, как говорят многие лингвистические данные, в VII-VIII вв.
Вo второй половине I тысячелетия н. э. завершилось первоначальное расселение славян. Повесть временных лет рисует нам картину этнического расселения славянских племен по землям будущей Руси – полян, древлян, дреговичей, полочан, словен, кривичей, радимичей, меря, мурома, вятичей, северян...
Многолетними археологическими исследованиями в Киеве установлено, что древнейшее городище на Старокиевской горе (городок Кия) воз-никло в конце V – начале VI века. Возможно, что тогда это укрепленное поселение было племенным и культовым центром полян.
Древнее киевское городище было окружено рвами и валами за пределами, которых располагался огромный языческий курганный могильник IX-X вв. Территория этого могильника была весьма значительна, во много раз превосходя площадь городища.
Поляне первыми из славянских племен стали называться русью. По одной из исторических версий, отсюда, из Киевской земли, этноним русь постепенно распространился на все восточнославянские племена, входившие в состав древнерусского государства. К киевскому центру полян со временем присоединяются окружающие его племена древлян, вятичей, радимичей.
По мнению М. К. Каргера, Киеву предшествовали три древних поселения – на Андреевской горе, Киселевке и Щековице, лишь к концу X века, слившиеся в единый город Киев [Каргер М. К. Древний Киев. - М.-Л., 1958, т. 1, c. 62]. Киевский Подол, как место находящееся в долине, низменности на берегу Днепра, стал активно заселяться и осваиваться для торговли лишь в начале X века. Самые ранние остатки строений из дерева датируются 900 годом и позднее.
В 1787 году императрица Екатерина II, будучи в Киеве, отметила: «Съ тѣхъ поръ, какъ я здѣсь – все ищу: гдѣ городъ; но, до сихъ поръ ничѣго не обрела, кромѣ двухъ крѣпостей и предмѣстiй; всѣ эти разрозненныя части зовутся Кiевомъ» [«Русская старина», т. VIII, 1873, ноябрь, с. 671].
По Киевскому Синопсису, написанному по большей части из польских историков Длугоша, Стрыйковского и др., Киев был основан в 430 году, [Щербатовъ М. Исторiя россiйская. Томъ 1.- Спб., 1770, c.116], что, по мнению А. Л. Шлецера, является выдумкой и самой бессовестной ложью [Шлёцер А.Л. НЕСТОРЪ. РУСКIЯ ЛЪТОПИСИ на Древле–Славенскомъ языкъ. Часть I. - Спб., 1809, c. 184].
Летописи рисуют весьма противоречивую картину, касаясь происхождения киевского первокнязя Кия. По мнению М.И. Артамонова, имена основателей Киева братьев Кия, Щека и Хорива «не носят никаких признаков славянской принадлежности и могли принадлежать дославянскому населению Среднего Поднепровья» [Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962, c. 292]. По Г.В. Вернадскому, имя «Кий», возмо-жно, происходит от тюркского слова kiy (берег реки) [Вернадский Г.В. Древняя Русь. - М., 1999. Гл. VIII. Образование Киевской Руси (839-878 гг.). Распространение Хазарского и Мадьярского контроля над южно-русскими племенами].
По славянской летописной версии были люди в давности, которые в районе Киева основали перевоз, а Кий, один из трех братьев, был таким перевозчиком. По Нестору, семейство Кия из трех братьев и сестры Лыбеди: «створиша градъ во имя брата своего старѣйшаго, и нарекоша имя ему Киевъ» [Лѣтопись по Лаврентьевскому списку. - Спб., 1872, с. 8].
Держать перевоз, быть перевозчиком через реку - означало контролировать переправу, обеспечивать безопасность судам, исключать нападения. Это касалось не только киевского перевоза через Днепр, но и безопасности перехода по находящимся недалеко днепровским порогам.
М.К. Каргер считал, что летописная легенда о трех братьях – основателей города, заключала в себе, по-видимому, отголоски реального существования трех самостоятельных древнейших поселений на территории Киева [Каргер М. К. Древний Киев. - М.-Л., 1958, т. 1, c. 62].
В этом плане легендарных киевских братьев можно характеризовать как родовых старейшин трех древних киевских поселений. Комментируя такую возможность, М. Щербатов пишет: «Великая темнота, которою Российская история покрыта сего времени, где некоторые мнят, что якобы Кий был перевозчиком у реки Днепра, и потом, усилившись, основал города и сочинил себе царство. Хотя в сии варварские времена сие и не было возможно, чтоб из самой подлости произошедший человек, или сперва был главой разбойников, а после Царем учинился» [Щербатовъ М. Исторiя россiйская. Томъ 1.- Спб., 1770, c. 117].
Князю М.Щербатову, так же как и Нестору, рассуждать о существовании рода человеческого без княжеской власти было немыслимым делом. Так, летописец пустился в измышления о княжеской генеалогии Кия, по которой жил в свое время князь-Кий, ходивший в Царьград и принявший большую честь от царя [Лѣтопись по Лаврентьевскому списку. - Спб., 1872, с. 9]. Однако, в византийской историографии нет ни малейших намеков о визите «князя» Кия.
По определению, существование княжеской власти предполагает ее территориальную локализацию с центром типа града. Поскольку Киев как единый град сформировался лишь к концу X века во времена Владимира, то рассуждать о киевских князьях до владимировой эпохи неправомерно.
По археологическим данным эпоха полян времен Кия весьма скудное время. Судя по отсутствию находок арабских и византийских монет, торговли практически не было. Лепная керамика свидетельствует о крайней нищете полян тех времен.
По летописям, княжение Кия оказалось недолговечным, по кончине Кия, власть над полянами захватили Козары (хазары), обложившие полян тягостной данью. Полян от хазар освободили в 866 году варяжские конунги Аскольд и Дир. Когда киевляне им сообщили, что у них нет своего князя, Аскольд и Дир предложили, или, попросту навязали им свои услуги.
Летописные Аскольд и Дир княжили в Киеве до 882 г., будучи вероломно убиты варяжским конунгом Олегом. Явившись с сурового новгородского северо-запада, Олег был пленен красотой и удобством града на днепров-ских берегах, воскликнув: «Да будет Киев матерью градам Русьским» [Там же, c. 23]. Этот летописный возглас имеет сугубо символическое значе-ние, подобно предвидению апостола Андрея великого будущего места на Горах. Олег в Киеве, как территории сообщества небольших поселений, не мог княжить, ему там по сути негде было жить. Об уровне жизни Киева VIII-IX вв. говорит то обстоятельство, что древним киевским гончарам был неведом гончарный круг, убогую кухонную утварь они лепили вручную.
Летописные фантазии о княжеском Киеве времен Аскольда и Дира, Олега, Игоря, Святослава - варяжских князей-конунгов, в древнескандинавских источниках не имеют подтверждений: «О Киеве (Kоnugardr) вообще нет конкретных сведений… Киева нет в рунических надписях X-XI вв., нет eгo в скальдических стихах IX-XII вв., нет и в королевских сагах» [Джаксон Т.Н. Древнерусские топонимы в древнескандинавских источниках. - М., 2001, c. 64-65].
Первые упоминания в древнескандинавских сагах о княжеском Киеве относятся к конунгу Вольдемару (Владимиру). В конце X века городские укрепления Киева были уже недостаточны для разросшегося города. Князь Владимир обносит новым валом и рвом выросший город.
Древний языческий курганный могильник, очутившийся теперь в центре Киева, был застроен и уничтожен. На его территории в 989 году была поставлена первая каменная христианская церковь, затем другие храмы и монастыри. Остальная площадь могильника застраивается княжескими дворцами и теремами знати, вокруг которых ютились киевские людие в небольших полуземлянках [Каргер М. К. Древний Киев. - М.-Л., 1958, т. 1, c. 103].
Летописец наряду с полянами отмечает их соседей - древлян. В сравнении с полянами, древляне экономически были более развиты и имели совершенную племенную организацию. На землях древлян стояло много хорошо укрепленных городищ. По летописцу у древлян было княжение с центром в Искоростене. В летописях есть сведения о древлянских князьях, племенной знати («лучших мужах») и дружине.
[1] Ольвия находилась не на Днепре, а рядом с его устьем – Авт.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
