«Когда я впервые пришла в этот дом, меня поразили царивший в квартире беспорядок, неуют, неналаженный быт, несмотря на присутствие в доме двух женщин – домработницы Марии Дмитриевны и старой няни Фени.
Всю свою безграничную любовь к покойной жене Шостакович перенес на детей и был замечательным семьянином.
Он любил детей какой-то ненормальной, болезненной любовью и жил в вечном страхе, что с ними может что-нибудь случиться.» (здесь и далее - «Галина », Г. Вишневская)
Кутузовский проспект, 37/45 – не первый московский адрес Дмитрия Шостаковича. До этого он жил и в номере гостиницы «Москва», и в доме на улице Кирова (нынешняя Мясницкая).
Но эта немыслимо роскошная для тех времен квартира (фактически, объединили две, чтобы композитору ничто не мешало творить) и другие «блага», вроде прикрепления к спецполиклинике на ул. Грановского, знаменовали собой новый этап взаимоотношений «власть-творец».
Переселение в 1947 году на Кутузовский означало приобщение Шостаковича к элите советского общества. А также, парадоксальным образом – новый этап травли. Две стороны одной медали…
Весь внешний облик его был укором всем
Все началось задолго до войны, когда опера «Леди Макбет Мценского уезда» была названа антинародной и формалистической (печально известная статья «Сумбур вместо музыки» газеты «Правда» от 1936 г., вырезку из которой Шостакович носил в кармане до конца своих дней, не в силах пережить этой публичной пощечины).
В конце 1940-х композитор снова попал в жернова очередной идеологической кампании по борьбе с формалистами, космополитами и низкопоклонством перед Западом.
Шостаковича уволили из Консерватории, где он преподавал, лишили звания профессора. «Друзья» от него отвернулись, другие просто боялись за себя и семью – как-то во время концерта в Консерватории он сидел в зале в одиночестве.
«В молодости Дмитрий Дмитриевич был жизнерадостным, общительным человеком, но жизнь постепенно, ударами своими заставила его замкнуться и бежать от людского вероломства.
Весь внешний облик его был как бы укором всем, и каждый из нас ощущал себя виноватым перед этим затравленным великим человеком».
Пил только водку
Галина Вишневская вспоминает, что в те годы композитор был очень стеснен в средствах, и на столе обычно, кроме куска колбасы, сыра и хлеба да бутылки водки, ничего не было.
«Дмитрий Дмитриевич любил принять дома близких друзей, посидеть за столом. Он пил только водку, причем не любил маленьких водочных рюмок и наливать предпочитал только сам.
Наливал себе полстакана и выпивал сразу. Потом начинал есть, выпивал еще столько же – это была его «норма».
Пьянел он довольно быстро, особенно в последние годы, и в таких случаях незаметно исчезал – уходил к себе и больше уже не появлялся до конца вечера».
Футбольный болельщик, картежник и маньяк чистоты
Друзей у Дмитрия Дмитриевича было немного, и в доме бывали обычно одни и те же люди, временем прошедшие испытание на верность.
Они прекрасно знали традиции дома и понимали, когда нужно остановиться и завершить застолье, не превращаясь в «каменного гостя» (такое прозвище в семье Шостаковича давали тем, кто засиживался допоздна).
Знали они и то, что лучший подарок хозяину на День рождения – это… подсвечник. Десятилетиями не менялась традиция – число горящих свечей равнялось количеству прожитых лет. Самые красивые подсвечники подарил коллеге Арам Хачатурян – бронзовые, с хрустальными подвесками.
В быту композитор был педантичен – раз в два месяца шел на прием к дантисту и парикмахеру, аккуратно отмечая даты в перекидном календаре на столе. Был фанатичным футбольным болельщиком и знал все тонкости судейства. Любил играть в карты, причем на деньги.
Была у Шостаковича и еще одна привычка, которую многие из нас вынужденно приобрели в последние месяцы – мыть руки по сто раз на дню. К этой фантастической чистоплотности Дмитрий Дмитриевич приучал и детей, которых обожал:
«Я никогда не слышала, чтобы он повысил голос на кого-нибудь из них, хотя дети, полностью предоставленные на воспитание домработницам, росли очень избалованными и неорганизованными.
Мне часто приходилось видеть, в какое нервное состояние он приходит, когда кто-либо из детей опаздывает домой. В таких случаях он от волнения совершенно не владел собой. Ему казалось, что случилось несчастье, авария.»
Не стройте иллюзий, другой жизни здесь нет
Своего негативного отношения к советской власти Шостакович не скрывал.
«Не тратьте зря силы, работайте, играйте… Раз вы живете в этой стране, вы должны видеть все так, как оно есть.
Не стройте иллюзий, другой жизни здесь нет и быть не может. Скажите спасибо, что еще дают дышать», - говорил он друзьям. И сам следовал своему совету, используя по максимуму каждую минуту драгоценного времени:
«Часто во время общего разговора он вдруг быстро выходил из комнаты, шел к себе в кабинет и вскоре возвращался.
Вот так, без всякого внутреннего переключения, он шел к своему письменному столу и записывал на нотную бумагу то, что естественно в нем как дыхание, как биение сердца и присутствует, живет в нем всегда.
Сидел ли он за обеденным столом или участвовал в общей беседе, его сосредоточенность на чем-то, видимом ему одному, не отпускала его ни на секунду. Будто он прислушивался к чему-то внутри себя.» (При подготовке материала были использованы книги: Г. Вишневская «Галина», А. Васькин "Кутузовский проспект").
Было интересно? Пожалуйста, поставьте 👍 и подпишитесь на мой канал! Спасибо за внимание!
Читайте на этом канале:
👉 Петровка: «клоповник» на лестничной клетке для Галины Вишневской с мужем
👉 Романов переулок: каморка без окон в 5 кв.м. для примы Большого Ирины Архиповой
👉 «Зина, снимай шубу!»: где брали деньги знаменитые советские коллекционеры
#московские сезоны #лучший город земли #история москвы #москва24 #гуляем по москве #москва и москвичи #советские знаменитости #ссср #московские улицы #советский союз
