...Конец августа выдался жарким не только по погоде, но и по объему работы. Колхозники еле успевали убрать одно, как подступало другое. Урожай был прекрасный, и несмотря на то, что в колхозе уже был комбайн, все-таки на уборку вывели и почти уже забытые лобогрейки. Работали с раннего утра до позднего вечера, даже ночью грузили зерно на машины и отвозили в район на элеватор.
Женщины разрывались между колхозной работой и домом. Прибегали, чтобы подоить корову, накормить детей, и уходили снова на ток, где в высоких буртах лежало тяжелое зерно. Урожай, конечно, радовал, но было очень трудно. Председатель как мог подбадривал колхозников. И утром, во время раздачи задания на день, и днем, в самую жару, приезжал на ток, благодарил, подбадривал:
- Ну, бабоньки мои, еще чуть-чуть, осталось немножко!
Самые бойкие не молчали:
- Конечно, председатель, зерно кончим, кукуруза пойдет, а там буряк подоспеет – так до зимы и будем без отдыха.
- Зато, бабоньки, с каким трудоднем будем! Зимой на печи будем отдыхать!
Женщины беззлобно смеялись:
- С тобой отдохнешь! Небось, в феврале уже рассаду будем готовить для огородной!
- А как же без этого! – поддерживал председатель.- Как же без огородной-то бригады! Глянь-ка, как хорошо сейчас – и картошечка молодая, и огурчики, и капуста - и не надо на обед с дальних полей возить механизаторов, всех в поле накормим и обедом, и ужином.
С некоторых пор пошли разговоры о том, что колхозы будут объединять в совхозы. Хорошо это или плохо, не знал досконально никто. Поэтому не упускали момента спросить об этом у председателя.
- Слышь, Петрович, а правда, что все колхозы сгонят в один совхоз? И трудодня теперь не будет? – эти вопросы председатель слышал почти каждый день. Вопросы вызывало и то, что вывозился весь урожай – ничего не оставалось в амбарах. На помощь колхозникам приехали водители из других районов, где уборка уже завершилась или полей гораздо меньше, Для них построили временные навесы с нарами, где водители, в основном молодые, ночевали, здесь же соорудили столовую.
По вечерам в клубе было оживленно, девчонки особенно наряжались, а парни напряженно наблюдали, как приезжие обихаживали местных невест. Через неделю самые активные уже обосновались в домах одиноких молодых женщин. По утрам они, сначала таясь, а потом открыто выходили из калиток, провожаемые счастливыми взглядами получивших нечаянную радость вдов или тех, кому не довелось испытать счастья стать женой или матерью. На току над ними беззлобно подшучивали, но не осуждали.
Один из водителей, разбитной тридцатилетний кавалер, который возил зерно из-под комбайна, который был прикреплен к Александре, всерьез решил заняться симпатичной трактористкой. Он дожидался ее, пока она сдавала свой трактор в гараж, предлагал довезти до дома. Александра была равнодушна к его ухаживаниям, хотя иногда соглашалась доехать - так было быстрее. Всякий раз он намекал на то, что готов помочь по хозяйству, но Александра отвечала, что справляется сама. Видимо, потеряв терпение и не смирившись с холодными отказами несговорчивой колхозницы, однажды тот просто вышел из машины и пошел за женщиной. Однако у калитки Александра резко остановилась:
- Я тебя не звала, - проговорила она сухо.
- Да ладно строить из себя недотрогу! – назойливый ухажер попытался взять калитку силой.
Александра молча не отступала.
-Мама, ты уже пришла! – Жорик подбежал и обхватил мать. – Я уже покормил курей и воды им налил. – Он смутился, увидев чужого человека.
- Привет, - обратился шофер к мальчику. – Хочешь покататься на машине?
- Не надо трогать ребенка, - проговорила Александра. – Пойдем, сынок!
- Мама, я хочу прокатиться на машине, можно? – захныкал Жорик.
- Нет, - жестко сказала Александра, - и марш домой!
- Ну у тебя и мама! – проговорил шофер, - прямо змея какая-то.
- Уезжай отсюда, нечего моему сыну рассказывать про меня гадости! – терпение Александры подходило к концу.
Они с сыном вошли во двор.
- Мама, почему ты не разрешила покататься? – Жорик обиженно надулся.
Александра потрепала сына по голове:
- С чужими дядьками нельзя кататься, а то завезут куда-нибудь, что я без тебя буду делать?
Малыш затих под ласковыми пальцами матери.
- Мама, а у нас никогда больше не будет папы?
- У нас был очень хороший папа, сынок. И другого нам не нужно.
Вечером Александра уложила Жорика с собой. Он быстро уснул, уютно умостившись под мышкой матери. А Александра долго не могла уснуть. Сможет ли она когда-нибудь довериться мужчине? Или ее бабий век останется таким коротким? А впереди ожидание, когда вырастет Жорик, женится, и она будет ждать внуков? В общем-то, не такая уж редкая судьба деревенской женщины. Ее мать тоже осталась одна молодой. Правда, она успела родить много детей, да и свекровь осталась вдовой совсем не старухой. А сколько тех, кто ловит минуты бабьей радости сейчас, в объятиях командированных на уборку урожая! Скорее всего, о них забудут как только кончится уборка, но каждая из них надеется на что-то лучшее. Наталья, например, не стесняется, говоря:
- А хоть ночь, да моя! Сколько их осталось в моей жизни, таких ночей? А он молодой да горячий! И не от соседа ж мне рожать!
Александра вздохнула. У нее есть Жорик. Она сделает все, что сможет, чтоб оставить ему хорошее наследство! Дом уже есть, она будет работать изо всех сил, купит ему машину, а что, - она сможет! Александра представила, как во дворе появится синий «Москвич- 401» - обязательно синий, она видела такой в районе. И хозяином этого «Москвича» будет ее Жорик!
Улыбаясь, Александра уснула.