Голосование за лучшую книгу в рамках Национальной литературной премии "Большая книга" продолжается.
Жёсткая проза. Перед нами - цикл рассказов, композиционно разделённый на две части: "Потому что мы подростки" и "Между ужасом и кошмаром на острове Бенедикта".
Как видно из заголовков, первая часть о трудном переходном возрасте, когда из-за всплеска гормонов меняется психология, а лучшее оправдание взрослого: "Они подростки". И не то чтобы прощаются проступки, но на многое закрываются глаза.
Каждый рассказ - повествование о каком-то одном эпизоде, от самого безобидного (убежать из дома, обидевшись на родителей, и провести какое-то время в свежевырытой могиле) до откровенно безобразного случая на уроке английского. И за каждым случаем - неустойчивая психика, гормональный всплеск, желание раздвинуть границы дозволенного. И все это усугубляется конфликтом с родителями, не скандалами - конфликтами, когда два поколения просто НЕ ПОНИМАЮТ друг друга и когда погруженность во внутренний мир отнимает все вокруг.
"Когда страшно, перестаешь чувствовать время. В этом суть страха. Все перестаешь чувствовать, кроме него. Страх — это такой Александр Македонский душевных фибр".
Нам открывается мир "тяжелого" подростка. Все трудности возраста переживаешь вместе с рассказчиком, а повествование от первого лица делает его еще более интимным: веришь всему, оттого и так больно и страшно, а порой и неприятно. Главная идея - трудно (у автора, правда, другое слово) быть подростком, потому что в этом возрасте полностью не совпадают желания с возможностями.
"Сентябрь. Березы поникли. Я б тоже поник, но я не береза. А кто я? Папа говорит — бестолочь. Мама говорит — сыночек-деточка. Сестра говорит — братик. Учителя говорят — эй ты, в пиджаке! Пацаны говорят — Вагон. Таня говорит — ты мой бойфренд, понял? Понял, говорю, не дурак. Дурак бы не понял. Шучу так".
Вторая часть - это рассказы от лица мятущегося молодого человека. Стало ли ему легче жить? Проще ли он стал относиться к миру? Ничуть.
Появились другие проблемы, волновать все больше стали политические (их мы опустим) да философские вопросы. Например, что такое дружба.
"В России принято дружить. Мне мешает чувство превосходства. Все мы, так или иначе, выросли в христианской традиции, где чувство превосходства над другими — вещь постыдная. (...) Дружить можно только с равным. Другим можно только подавать".
(Очень напоминает знаменитое печоринское "в дружбе всегда один раб другого". Новое время - проблемы те же).
Почему же цикл носит такое "громкое" название - "Добыть Тарковского". Перво-наперво нельзя воспринимать название отдельно от жанра. "Неинтеллигентные рассказы" - это как антитеза творчеству Тарковского ("Которого? Арсения или Андрея?" Отвечать теми же словами, что рассказчик, не буду - ни цензура, ни воспитание не позволяют). Так вот - антитеза творчеству и писателя, и кинорежиссёра. Одноименный рассказ повествует о том, как герой понял, что ему надо развиваться:
"Когда я был тупым, то есть еще более тупым, чем сейчас, то есть — тринадцать лет назад, мне вдруг понадобилось стать умным. То есть, как сейчас. Все было как сейчас, только тринадцать лет назад. Ну, вы поняли. Помню, я постоянно искал, чего бы такого почитать или посмотреть, чтобы стать умственно умным. Искать было особо негде". Что читать? Что смотреть? Помощь друга: "Однажды ему надоели мои приставания, и он сказал: «Тарковский. Весь Тарковский. Когда посмотришь всего Тарковского, тогда и приходи». Я просиял. Интеллект был у меня в кармане. Домой я возвращался дорогой из желтого кирпича. Как Страшила из сказки, почти отыскавший мозги".
Какие славные сравнения. Дорога к знаниям - знакомый всем путь к Волшебной стране. Умный человек - Страшила Мудрый. И какая замечательная ирония!
Только вот найти Тарковского в 2000-е было невозможно, как, наверное, невозможно поумнеть быстро и качественно.
В последнем рассказе цикла автор как бы раскрывает секрет:
"Придумал себе образ пацана с окраины, от лица которого и написал большинство своих рассказов. Дело в том, что я без труда считываю... как бы это сказать... языковую фактуру, что ли?"
Вот к языку больше всего претензий и есть. Слишком много нецензурной лексики. Понятно, что это речевая характеристика подростка, для которого мат и средство самозащиты, и проявление "взрослости". Во второй части мата меньше не становится - наоборот. Я читала и думала: а не потому ли литературу XIX века до сих пор называют Великой, отказываясь признавать современную ее преемницей, потому, что "униженный и оскорбленный" разночинец Раскольников выражал свои мысли совсем без мата, но ведь от этого роман Достоевского не только не проиграл. А во фразе, которую Раскольников повторяет сам себе: "Старушонка - вздор", - экспрессия достигается исключительно литературной лексикой.
Да, рассказы о тех самых "лихих" девяностых, когда книги без нецензурной лексики в лучшем случае пролистывались, в худшем - не издавались. Но мы-то знаем, что подобная эрзац-культура ни человека, ни общество ни к чему хорошему не привела. А, учитывая то количество мата (цензуры, как принято говорить сейчас), которым изобилует наша музыкальная индустрия, страшно представить, К ЧЕМУ мы можем прийти сейчас.
Нет, настоящая ЛИТЕРАТУРА, достойная признания и премии, гордо именуемой "Большая книга", должна быть КЛАССИЧЕСКОЙ, но современной (однако последнее слово не является синонимом слову нецензурный).
Идея - 7
Сюжет -7
Герои - 9
Язык - 2 (типичная школьная оценка)
Оценка: 25/40.
В первом фрагменте рассказчик рассуждает: "Для этого ведь писатели и нужны, чтобы помогать нам оправдываться. То есть объяснять самих себя самим себе". Я бы обязательно добавила: правильным языком, а не тем, что слышишь во дворе.
