24 июня 1926 года "Известия" писали о крайне любопытной истории, произошедшей с авантюрными советскими крестьянами.
Полтора года тому назад группа селян из села Антоновки, на Николаевщине, решила поехать в Америку, в "страну культуры", где "реки текут молоком", где "богацько земли", где "люди счастливо живуть!" И только на днях, совсем недавно недавно, эти путешественники вернулись домой, в родное село, - вернулись нищими, голодными, и рассказывают об "американском мёде" совсем не сладкие вещи. В нашем распоряжении имеются письма селян, которые они адресовали, уже по возвращении, своему односельчанину, работнику одной из воинских политчастей в Одессе, человеку, который предупреждал их против этой поездки.
Письма искренние и достаточно красноречивые.
Ровно полтора года тому назад распродали мы свое имущество, перевели его на билеты до Южной Америки, до станции Мончувиэдо (!) (видимо, речь идет о Монтевидео - столице Уругвая), и двинули в путь. Дорога оказалась неблизкой и не такой дешевой, как мы предполагали. Ехали мы через Францию. Чего только мы не насмотрелись. Уже тут, в Париже, мы почувствовали, как дорога для нас, трудящихся, советская власть, потому что тут рабочий и крестьянин и вообще человек, который победнее, - в загоне и безо всякого внимания. Во всем чувствуется только, что тут правит другой класс.
Какими-то судьбами узнали шесть эмигрантов, что мы остановились в гостинице около вокзала. Это не люди, а что-то вроде банды с перекрестной дороги: оборванные, вместо сапог на ногах черт знает что, многие в лохмотьях. Но, несмотря на все это, старого не забывают. Один из них гордо отрекомендовался: "Полковник русской царской службы". Чтобы не рассмеяться, мы, простые крестьяне, отвернулись, а некоторые предложили "полковнику" виски. Двое из них оказались помещиками из Орловской губернии, которые без нашего приглашения "нашли большое счастье, ели переночуют в нашей комнате с русскими людьми".
Остальные четверо, простившись с нами, ушли к себе. Много расспрашивали отставные помещики о жизни у нас в СССР и все хотели узнать, не скучают ли крестьяне за помещиками, но, кажется, нашими рассказами они остались не очень довольны! Однако, спросили, нет ли у нас "малороссийского сала", и хорошо поужинали нашими скромными харчами. Когда наутро проснулись мы, то наших русских гостей не оказалось в комнате. Они изволили уйти, но вместе с ними "ушел" и мешок Ивана Яковлевича, в котором были все его вещи. -Вот так "полковник"! - ахнули мы. Дорогой мы еще встречали подобных "русских штаб-офицеров", но сторонились их, чтобы не остаться без штанов.
Что же их ждало в Уругвае?
Первое, о чем нам пришлось хлопотать - это насчет получения земли: "щедрые" американцы "с душой" предложили нам свои услуги: одна десятина, на которой чуть ли не сплошной гранит, стоит на наши деньги 160 рублей, а десятина с меньшим количеством гранита 240-250 рублей. Тогда мы еще сильнее оценили заслуги советской власти насчет земельного вопроса в Советской России, вспомнили мы свои едоцкие нормы и хотелось схватить за горло этого проклятого фермера в шляпе с широким полями.
Да, хорошо тут только для тех, у кого есть деньги! Есть клубы, и они обставлены лучше, чем наши сельбудынки, но нам в них нельзя войти. Автомобили Форда - вещь очень полезная, но нужны доллары. А средства наши иссякали. Куда там обратно поехать? Нам предстояло одно из двух: или голодная смерть, или ярмо на ферме у кулака. Днем мы работали, как батраки, ночами не спали. Труд каторжный и защиты ни от кого. Год и три месяца мы работали, как волы, мы искали американского равенства, а превратились в рабов, наймитов, батраков, только не было нам защитника, не было союза Рабземлес.
Год с четвертью копили мы доллар за долларом, пока скопили на обратную дорогу, и правы были те, которые нас предостерегали не ездить в чужие края.
Кончаются эти письма характерным признанием:
Наша поездка на Уругвай принесла нам полную хозяйственную нищету, и твердо теперь мы говорим всем, что крестьянство может жить только в той стране, где власть принадлежит советам. Так пишут рядовые селяне, понюхавшие воздуха "великой американской демократии".
После прочтения данной заметки возникает ряд вопросов: действительно ли советские крестьяне решили отправиться в Уругвай? Или же им просто не хватило средств на поездку в США, поскольку в письмах упоминаются и автомобили Форда, и "великая американская демократия".
