Дома после ужина он достал папку с документами, положил свои руки на неё и дал волю своим мыслям и своему воображению. Он сидел с закрытыми глазами и чувствовал тихую успокаивающую волну, проникающую в его сознание. Он понял, что пришло время действовать, чтобы узнать и исправить все ошибки и доказать, что он является потомком Тимофея Ильича и Лидии Михайловны Рощиных, и его бабушка является их родной дочерью.
Никита взял в руки кулон, открыл его и долго вглядывался в лица прабабушки и прадедушки. Он оставил кулон открытым, развязал узелок на шпагате, снял его с пачки писем. В пачке было тринадцать писем. Тринадцать писем написанных карандашом мелким почерком на пожелтевшей от времени бумаге. Он отметил, что на письмах не было печатей. Тимофей Николаевич их не отправлял. Знал ли он, что Лидия Михайловна не проживала по тому адресу, который был указан на конверте, или были другие причины, по которым он не отправлял свои письма, этого мы никогда не узнаем. Никита решил прочитать письма, и уж потом отдать их бабушке.
Никита открыл первое письмо и с первых строчек окунулся в поток нежности, любви, страсти, желания. В письмах не было ни слова о его страданиях, это читалось между строчек, но не в самом письме. Тимофей Николаевич даже о войне, свистящих рядом пулях и бомбёжках писал как-то спокойно и с верой в неизбежную победу над врагом. Верил ли он, что вернётся домой и прижмёт к груди свою любимую жену и дочку, надеялся ли, что настанет этот день, сказать трудно. Была война и всякое могло случиться. Лишь в одном, предпоследнем письме Никита уловил нотку того, что Тимофей Николаевич немного сник. Это письмо он писал перед решающей схваткой с врагом за город Смоленск. Нет, в письме не было страха, оно было переполнено нежностью и любовью к своим дорогим и родным жене и дочери. Но между строк читалось, что приближалось что-то страшное.
Никита взял последнее письмо, адресованное Лидии Михайловне. Оно было написано другим почерком. А в нём всё та же огромная любовь, и мольба о прощении за то, что не смог защитить их от суровых невзгод реальности, и прощальные слова благодарности за прожитые счастливые дни вместе.
Слёзы капали из глаз. Никита смахивал их, дочитывая последние строчки письма. Он свернул все письма, сложил их по порядку, связал шпагатом, отложил в сторону.
На столе лежали непрочитанные страницы дневника медсестры, тётушки Софьи Евгеньевны. С чувством глубокой благодарности к этой женщине, Никита начал читать эти страницы. Зинаида Ивановна Павлова описывала, при каких обстоятельствах и как кулон и его письма попали к ней в руки. Это она писала под его диктовку последнее его письмо жене и дочери ночью, при слабом свете свечи. Тимофей Николаевич, преодолевая сильнейшую боль смертельного ранения, прощался не только со своей женой и дочерью, но и со своей жизнью. Он знал, что умирает, знал, что даже операция не сможет продлить ему жизнь. После того, как он продиктовал письмо, он попросил выполнить его последнюю просьбу, передать письма и кулон жене или дочери. Она пообещала выполнить. Он распорядился, чтобы она забрала письма из его сумки, и сама сняла с его шеи кулон. Она сняла кулон, он расслабился, успокоился и заснул. Больше он уже не проснулся.
Зинаида Ивановна написала, где в братской могиле похоронен Тимофей Николаевич.
А дальше она писала о том, как искала Лидию Михайловну после войны. Прежде, чем ехать в Тулу, она написала письмо своей боевой подруге Ирине Понкратовой, которая жила в деревне недалеко от Тулы, и попросила её съездить и узнать, проживает ли сейчас Лидия Михайловна Рощина по данному адресу. Письмо подруги лежало между страниц дневника. Подруга сообщала, что по этому адресу в данный момент проживает семья Лисициных. Женщина, с которой она разговаривала, сообщила, что бывшие жильцы этой квартиры в неё не вернутся. Их нет в живых.
Зинаида Ивановна сделала попытку узнать о судьбе маленькой дочери Тимофея Николаевича Анны, написала запрос, получила ответ, что девочка погибла при эвакуации детского дома. Так письма остались в архиве у Павловой Зинаиды Ивановны.
**** ****
Было ещё не поздно. Никита позвонил Сергею.
- Сергей, ты можешь ко мне подъехать?
- Когда?
- Сейчас.
- Ладно, жди. Послышались гудки.
Через двадцать минут Сергей уже звонил в дверь квартиры. Зашёл, и сразу:
- Что случилось? Рассказывай.
- Я хочу завтра поехать к маме и бабушке.
- Хорошо, поезжай, но сначала расскажи. Ты, же позвал меня не только, чтобы сообщить о своей поездке.
- Конечно, не только для этого. Сегодня я получил подарок, смотри, - Никита показал кулон.
- Тот самый, который был у Анны?
- Нет, это кулон Тимофея Николаевича. У Анны был такой же, он принадлежал Лидии Михайловне. Он ещё не найден. Вот на поиски его я и отправлюсь.
- А этот, откуда появился?
- Кулон и письма Тимофея Николаевича я получил в дар от директора детского сада, в который водил Настю.
- А у неё они откуда взялись?
- Из Архива умершей тётки, сестры матери. – И Никита рассказал Сергею подробно, как получилось, что Софья Евгеньевна отдала ему и кулон, и письма, и вырванные страницы дневника, где указано место могилы прадеда. Сергей внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы по ходу рассказа, в самом конце спросил:
- Никит, ты уезжаешь завтра?
- Да.
- А как же Настя?
- Настю будет отвозить в садик мама.
- Вы, что поссорились?
- Нет.
- Расскажи.
- Да нечего здесь рассказывать. Ольгу выписали на работу. Больше в моих услугах они не нуждаются.
- Ну, ты же не хочешь сказать: «прошла любовь, завяли помидоры»
- Я этого и не говорю. Я сам не знаю, правильно ли поступаю, что уезжаю именно сейчас. Наши отношения с ней немного непонятные. Да, я признаюсь, я влюблён, я люблю, но она всё ещё «мама моей подружки». Её сердце закрыто на сотню замков и я боюсь разрушить, что-то хрупкое, если начну безжалостно срывать эти замки. Завтра я уеду, но я хочу попросить тебя и Светлану немножечко расшевелить её и поддержать Настю, так ненавязчиво. Я знаю, что Светлана обещала познакомить Настю с Даниилом, это повод и ещё один я устрою сам.
- Ну, ты даёшь!
- Из дома, я пришлю тебе на твою электронную почту несколько документов, выданных Анне Трофимовне Решетниковой в детском доме. Их нужно будет передать директору детского сада Софье Евгеньевне. Твоя задача их распечатать и отдать Ольге. Ольге я позвоню и попрошу заехать за бумагами к тебе.
- Я понял задачу. Как долго тебя не будет?
- Сергей, не знаю. Правда, не знаю.
- Верю, что не знаешь. Просто пожелаю тебе удачи.
- Спасибо.
- Делай свои дела и не беспокойся ни о чём. – Сергей улыбнулся. – Знаешь, хорошо, что ты уезжаешь завтра.
- Почему?
- Вчера к нам Верка приезжала. Светлана ничего не знала, о том, что ты в пятницу с дедами провернул. Ты бы видел, как они это обсуждали. Представь, Верка жалуется, а Светлана её на место ставит, как кошку нашкодившую. Я хохотал так, что они меня из кухни выгнали.
- И что, Вере дома хорошо мозги промыли?
- Промыть то промыли, но всё бес толку. Она не поняла, почему родители на неё такую «пушистую» наехали. Она пообещала, что завтра с тобой разбираться будет.
- О, это интересно! Но ради этого шоу я свои планы менять не буду. Хочешь прочитать письма прадеда? Предложил Никита.
- Ты дашь мне их прочитать? Никита, конечно, хочу!
- Вот, читай, завтра их будут читать бабушка и мама.
Сергей читал долго, внимательно, вникая и вчитываясь в каждое слово. Прочитал последнее, поднял влажные от слёз глаза.
- Да Никита, умел твой прадед писать письма. Я при всём моём желании не смогу так выразить свои чувства и не только на бумаге. Вот у кого стоило бы поучиться выражать свои мысли. Мы с компьютером, интернетом, электронной почтой совсем разучились писать. Деловой язык и никаких эмоций. А тут, лавина чувств, игра воображения и информация между строк. Спасибо, за то, что дал прочитать их! Ладно, я поеду домой. Звони, держи в курсе происходящего.
Никита пообещал звонить.
Оглавление
Продолжение
