Роман «Мать звезды» глава 55
Иван Ширяев, возвращаясь домой в краткосрочный отпуск из армии первым делом решил сначала увидеть свою бабушку Глашу, а уж потом помывшись в баньке и переодевшись, явиться к своей молодой жене и дочке. На то была у него причина, как говорят в народе: мы предполагаем, а Бог располагает. И причина эта не давала Ивану покоя.
«Угораздило же меня купить этот дурацкий беляш на станции и съесть. Оконфузился на весь вагон. Живот скрутило, а туалет, как на грех занят. Я в другой и там то же самое. И на тебе… Стыдоба и переодеться не во что. Ну, как я к своей благоверной в таком виде объявлюсь? Это же сразу развод и девичья фамилия… Скажет: «Ждала-ждала из армии, и дождалась засранца» Даже перед бабушкой и то в таком виде предстать стыдно. Но бабушка-то на то и бабушка — поймёт, не осудит, а Танька-то смеяться будет, да ещё и растрезвонит, небось. Или обойдётся? Хотя, ну заявлюсь я к Таньке, а переодеться-то мне у неё всё равно не во что будет. Уж лучше к бабе Глаше,» — окончательно решил он, выходя из автобуса на автостанции. Идти до дома бабы Глаши было недолго. Поклажа у него с собой была небольшая: голубой чемоданчик и авоська с куклой в коробке. По дороге к бабушкиному дому знакомых он не встретил и очень был этому рад: «Повезло, что все с утра на работе, а то бы… Дух от меня стоит за версту».
Баба Глаша своего внука не ждала. Услышав звук открывающихся ворот, она насторожилась и выглянула в окно, выходящее в ограду. «Батюшки мои, Ванька-а… Уж не бла́знит* ли мне? — перекрестилась она машинально, — Да вроде нет и правда он! Внучок мой золотой!»
Ванька вошёл в избу. Бабушка тут же подошла к нему, и, не успев поздороваться, принюхиваясь, спросила:
— А чем это так бьёт в нос-то шибко?
— Здравствуй, баб… — смущённо поздоровался внук. — Я там это… беляш съел неудачно…
— А-а-а, ну, здравствуй, внучок! Здравствуй милый… А ты как тут оказался-то? Что-то я ничё толком не пойму от этой вони…
— Так отпуск мне дали.
— Вот ведь чё, радость-то какая! — зажимая нос рукой, обрадовалась она. — Иди сейчас же в баню! А то не продохнуть… Одёжу я тебе найду да в предбанник принесу. Вчерась я баньку-то топила, вода-то, поди, и сейчас не шибко холодная. Хоть ополоснёшься, а то срам такой…
— Ага, баб, я мигом! — тут же согласился Иван, ему самому не терпелось смыть с себя весь этот срам и надеть чистое бельё.
— И смех и грех, прям! — сказала вслед ему баба Глаша, а потом добавила: — Чё только не бывает: жизнь — есть жизнь!
Пока Ванька мылся в бане, баба Глаша достала из шифоньера для него рубашку с нижним бельём и брюки. Всё это она отнесла в предбанник. Потом взгляд её упал на кирзовые сапоги внука, от которых разило в нос, и решила: «Пойду, хоть тапки ему, пожалуй, принесу, а то и сапоги тоже все уделаны…»
Намывшись в бане, Ванька переоделся в чистое, а потом перестирал всё своё бельё и развесил в огороде сушить да занялся сапогами.
«Ну, теперь вроде всё. Перекушу да скорей до Таньки, хоть дочку своими глазами увижу», — молодое его тело соскучилось по жене и не давало отвлечься.
Баба Глаша пока внук мылся в бане, нажарила сковородку картошки. Ванька ел, запивая молоком, и нахваливал с набитым ртом:
— Вкусно, баб, сто лет картошки не ел!
— Вкусно то вкусно, ты хоть молча ешь-то, а то упаси Бог, ещё подавишься.
Только бабушка произнесла последнее слово, как живот у Ивана опять скрутило, он выскочил из-за стола и вылетел стрелой из дома.
— Смотри-кась чё-о! Вот страсть-т кака, надо хоть перца горошком ему дать да чай чёрный пожевать, может, поможет. Да марганцовку развести, пущай выпьет… Вот ведь напасть-то какая! Это ведь даже так из дому не выйти! Приспичит и куда? Хоть посередь улицы тогда садись да своё дело делай… Эх, Ванька, Ванька, чё-нибудь да у тебя не слава Богу.
К вечеру Ивану полегчало, и он наконец-то пошёл к своей жене с дочкой, прихватив голубой чемоданчик и авоську с куклой в коробке. Баба Глаша перекрестила его, перед уходом, а потом смахнула рукой слезу предательски скатившуюся по её щеке.
— Баб, ты, что ревёшь, что ли? Всё же хорошо! Завтра к тебе приду со всем своим семейством.
— Ладно, Вань, я с утра пораньше встану да блинов напеку.
— Уху бы похлебать, баб. Давно ухи из окунишек не ел.
— Ладно, внучок, тогда я до Валерки Ободрана схожу, он мерёжку-то почитай каждый вечер на ночь ставит. Куплю у него окунишек-то на у́шку**.
Ванька, приобняв бабушку, чмокнул её в щеку. Он с любовью посмотрел на неё и сказал:
— И что бы я без тебя делал, баб?! Живи подольше…
— Как скажешь, внучок! Пока есть, для кого жить — так чё бы не жить-то?! — улыбнулась баба Глаша беззубо, — До лета дожила, так и дальше жить буду.
Пояснение:
бла́знит* — кажется
у́шку**, у́шка — уха
© 14.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 56 Надо, Ваня, надо
Предыдущая глава 54 Кто кого съест
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы "Деревенские посиделки"