Роман «Мать звезды» глава 54
Татьяна проснулась на удивление раньше Алёнки. Дочка спала в своей кроватке, посасывая вместо пустышки большой пальчик левой руки.
Татьяна смотрела на неё и молча недоумевала: «Надо же, на новом месте, а спит как сладко! Вот что значит спать у себя дома. Хоть и маленькая ещё, а видать чувствует… Вставать так-то пора, завтракать да вещи по местам раскладывать. Ванька завтра приедет, а у меня бардак. Ещё баба Глаша, поди, с ним притащится, будет зыркать своими глазами, что где не так. Да нет, пожалуй, ещё немного понежусь в постели, пока она спит. А то разбужу ненароком, потом сама не рада буду, когда заорёт. А так спит, как будто её и нет — благодать! Но без неё, тогда бы комнату не получила. Одно без другого не бывает. Ладно, глядишь как-нибудь да вырастет. Может ещё кого рожу, так водиться будет. Всё же мне легче,» — уговаривала она себя, убеждая в пользе рождения дочки.
Приезд Ивана её пугал и настораживал. Лёжа в постели, она размышляла: «Вот приедет, а я ума не приложу, что будет, когда он приедет. Одно дело письма ему писать и клясться в любви, а другое — до своего тела допускать. Потерпеть-то оно конечно можно, лишь бы только Алёнку за свою дочь признал, да боюсь, как бы баба Глаша чего ему не наговорила. Она хоть и навещала нас в больнице, но кто её знает, что у неё на уме-то? Может, задумала что? Да и Бог с ней, комната у меня есть, а если даже и разведётся он со мной, то алименты как миленький платить будет, но, а если уж нет, то тогда придётся на Петра Васильевича надавить, пусть на себя тогда её переписывает…»
Алёнка заво́шкалась* в кроватке, Татьяна взяла ее, скорее на руки, спустила ползунки и подержала над эмалированным тазом. Дочка вскоре сделала то, что от неё добивалась мать.
«Ну и славно! Ползунки спасены — мне меньше стирки. Всегда бы так — цены бы тебе не было!» — сказала она дочке.
Алёнка от похвалы матери улыбнулась и заулюлюкала:
— Па-а-да-а…
— Ма-ма, скажи!
— Ма-а-па-а.
— Ма-а-ма! А не мапа, бестолко́вка, ты маленькая! — указательным пальцем она прикоснулась к кончику носа дочки и игриво произнесла. — Би-би-и!
— Пи-и-пи, — повторила малышка.
— Ну, я же говорю, бестолковка! Бестолковка и есть… — вынесла вердикт мать умственным способностям дочери, потом подошла к столу, взяла лежащий на нём бумажный кулёк, развернула и достала из него сушку. — На вот сушку пока погрызи, а я выйду ненадолго, умоюсь да манную кашу нам сварю» — уходя, сказала она дочке, взяв с собой таз. Алёнка аппетитно грызла сушку и между делом взвизгивала от удовольствия.
Татьяна вскоре вернулась, взяла кастрюлю и налила в неё из чайника воды, поставила варить на электрическую плиту, которая стояла на столе в комнате. Посмотрев на дочку, с досадой произнесла:
— А молока-то у нас с тобой и нет, на воде кашу сварю — не велика барыня, съешь!
Алёнка кивнула головой в ответ.
— Знать-то что-то понимаешь! А то всё дура дурой.
— Пда-да-пы-уа-да-а, — ответила дочь.
— Не пда, а беда с тобой! — засмеялась Татьяна.
— Да-а-а, — разумно пролепетала малышка.
— Чтобы сегодня папа говорить научилась, поняла? — обратилась она к дочери, но та увлечённо грызла сушку, — Тебе ведь говорю-то! А не стенке. Па-а-па, папа. Повторяй, давай! — но дочь не реагировала на мать. — С тобой же говорю-то? Сейчас как всыплю… — пригрозила Татьяна. Алёнка сжалась от испуга и нервно затряслась. В этот момент в дверь кто-то постучал.
— Войдите. Кто-там? — спросила Татьяна.
— Это я, здравствуй, — в дверь зашла Матрёна Никитична Задунайская.
— Здрасте, — произнесла с наигранной улыбкой на лице Татьяна, а про себя подумала: — Не к добру её черти принесли с утра пораньше…
— Давай сразу — без обид. В туалете была?
— Была-а..
— А почему моей газеткой воспользовалась, а?
— Так она же старая!
— Старая, но моя! Чтобы первый и последний раз это было. И моей щёткой нечего унитаз за собой шоркать. Свою заведи. У нас тут не общежитие. Поняла?
— Поняла.
— Я на работу пошла, ты сегодня дежурная по квартире и завтра тоже. — заявила соседка приказным тоном, но поймав недовольный взгляд Татьяны, опередила её ответ. — И прошу — не возражать мне! А то я и отбалеринить могу.
Татьяна с перекошенным ртом и вытаращенными глазами от злости, продолжала помешивать ложкой, варившуюся в кастрюле, кашу. Еле сдерживая себя от того, чтобы не запустить в соседку кастрюлю с кашей. Матрёна Никитична, умудрённая опытом, предвидя это, прикрывая за собой дверь, съязвила уходя:
— С облегчением, кстати, поздравляю и с новосельем!
— Спа-а-сибо, — заикаясь от бесцеремонной наглости соседки, машинально ответила Татьяна, подумав: — Вот злыдня-то! Ну-у, и удружил мне Пётр Васильевич, так удружил… Сейчас кто кого съест и не подавится, или она меня, или я её. Без вариантов… Или пусть срочно отдельную квартиру мне хлопочет.
Пояснение:
заво́шкалась* — зашевелилась, заёрзала
© 13.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 55 Дорожный конфуз
Предыдущая глава 53 Да как знать, как знать
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы "Деревенские посиделки"