Роман «Мать звезды» глава 56
Татьяна, ожидая мужа из армии, крутилась как волчок по комнате. Через каждые пять минут она подходила к окну и вглядывалась вдаль, не идёт ли Иван. Прислушивалась, не постучал ли он в дверь, но всё тщетно. К вечеру она извела сама себя переживаниями и раскисла окончательно.
«Правильно говорят: хуже нет ждать, когда не знаешь чего ждать — готовишься к худшему. Но вот где он, где? Уж давно приехать должен. Сердце зашлось, волнуюсь из-за него, а ему хоть бы хны. Видать так по молодой жене соскучился, что не скоро дождёшься. Мамка моя постоянно папку ждёт, теперь и я вот так же, как она, — волновалась Татьяна, а потом вдруг её осенило: — А может, случилось чё? Или приехал да к бабке Глаше зашёл, а она ему всё расписала обо мне в красках, да так, что он меня и видеть и слышать больше не хочет? А я, дурочка, сижу как привязанная и из дома не выхожу. Нет, чтобы с Алёнкой хоть немного погулять…»
Она удручённо посмотрела на дочку, сожалея: «Бросил тебя твой папка и даже одним глазком напоследок не взглянул…»
Дочка, почувствовав в голосе матери тоскливые нотки, поджала губки и скуксилась, ещё чуть-чуть и она готова была пустить слезу и разреветься. Сердце Татьяны вздрогнуло, как от крепкого сна и ей стало досадно за себя и малышку.
— Да ты-то что расстроилась так, глупышка?! Нашла из-за чего реветь у меня. Повезло тебе с матерью-то, радуйся — у тебя не один папка-то, а целых два! Если Ванька откажется от нас, так мы Петра Васильевича к себе подтянем. Нашкодил, так пущай отвечает. Ты же не пальцем деланная!
Дочка глядя на мать улыбнулась и заулюлюкала:
— Па-а-а… па-па-па-а.
— Да ну их этих пап! Лучше ма-а-ма скажи. А то папки-то сейчас ненадёжные какие-то пошли: то падают как снег на голову, а то выкипают как вода в чайнике. Хоп и прогорел насквозь. И куда его? Только на свалку, потому как нам с тобой ни к чему этот кап-кап.
— Ка-ка-ка-па-а.
— Вот что верно, то верно! Кака твой папка. Приедет если, так и скажешь ему, может хоть стыдно станет. Хотя, тьфу на него. Ты лучше ко мне ближе держись. Уж кто-кто, а мать-то у тебя точно одна. Да-да, мамка-то тебя не бросит, как некоторые. Мамка-то у тебя скоро членом КПСС будет! Гордись такой-то мамкой как я. Не всем так повезло как тебе. Да-а? — спросила она дочь, та ответила.
— Да-а-а!
— Вот и я о том же. Что верно говоришь, то верно. А я тебе так, дочка, скажу: ты всегда мать-то слушай, тогда у нас с тобой и проблем не будет. А то я вот — всегда шла напролом, и что? Да ничего путного из этого не вышло: выскочила замуж за того кто под руки подвернулся, чтобы не судачили по деревне-то, что мол Танька Лысова в подоле дитё принесла. А где он рыжик-то мой? Вот тебе и Ванька-самовар — исчез, как будто корова языком слизала…
— Тю-тю-у… — Алёнка закрыла ладошками свои глаза, а потом, раздвинув пальчики, чтобы подглядывать за матерью, засмеялась.
Татьяна была ошеломлена. Она не ожидала, что дочь её уже понимает и говорит осознанно.
— А ты смотри-кась чё, соображать начала?! Спирт-то не шибко на мозги повлиял… ну и славно! Только вот смеяться-то над матерью не надо. А вот «тю-тю» — это ты, верно, сказала, но вот смеёшься зря. Поняла? — пригрозила мать пальцем перед носом дочки, та отозвалась.
— А-а-а.
— Не а-а-а, а да-а.
— Да-да-да-да-да, — протарахтела Алёнка как очередь пулемёта.
— Тьфу, на тебя! — улыбнулась мать.
— Да-а-да, — старательно проговорила малышка, пытаясь угодить интуитивно маме.
— Ну, вот видишь, как мы с тобой душевно поговорили, всегда бы так. Ты ко мне с добром и я к тебе так же, но реже, чтобы не избаловать тебя. А то враз на мою шею влезешь да помыкать начнёшь. Да-а?!
— Да-да-да-да-а? — прозвучало из уст Алёнки как вопрос.
— Тарахтелка ты моя, мелкопакостная! — успела произнести Татьяна, как в дверь квартиры постучали. — Ванька, что ли? Или так кто? Пойду, пожалуй, открою, а ты сиди смирно!
Татьяна оставила Алёнку в кроватке, а сама пошла, открывать дверь. Ванька с голубым чемоданчиком и авоськой в одной руке, а в другой букетом сирени стоял у порога.
— Здрасте, явился, не запылился… — с пренебрежением встретила она его.
— Здравствуй, Танюша! — протянул он ей сирень и полез целоваться.
— Экий ты быстрый, заходи, — взяв букет, она взглянула на его обувку, — скидывай свои башмаки, нечё зря пол топтать.
Иван разулся в коридоре. Татьяна посмотрела на него оценивающе и предложила.
— Проходи! Дома поговорим, нечё здесь народ дивить, уж если ругаться, то у себя.
— А может не надо? Зачем сразу ругаться-то, а, Танюш?
— Надо, Ваня, надо…
Но Ванька вдруг стал переминаться с ноги на ногу, испытывая неловкость, замялся:
— Мне бы это… — кивнул в сторону предполагаемого туалета.
— Чего это? — не понимая, растерянно переспросила Татьяна.
Ванька, не отвечая, бросил чемодан и авоську на пол, отпихнув Татьяну, рванул в сторону туалета, расстёгивая на ходу ширинку на брюках.
Вслед она ему прокричала:
— Ты сшале́л*, что ли? — но Ваньке уже было не до того, от радости, что успел добежать до туалета, он тут же оседлал белого коня и, закатив глаза от предстоящего облегчения, расслабился. Грядущая ссора была ему уже не страшна.
— Самовар он и есть самовар... — вынесла вердикт поведению мужа она, и плюнула, — Тьфу… Ну, вот как с ним жить? Одно недоумение, да и только…
Пояснение:
сшале́л* — ошалел, не в себе
© 14.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 57 Разве можно от такого детей рожать
Предыдущая глава 55 Дорожный конфуз
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы "Деревенские посиделки"