Путевки в колхоз приходили каждый год. Конечно, их предлагали в первую очередь фронтовикам и передовикам. Предлагали и Федору с Александрой, но им было не до того: нужно было поднимать хозяйство, заканчивать строительство.
- Ничего, Федя, мы в следующий раз поедем, - уговаривала она мужа. – А в этом году колодец выкопаем. Сено вон собирать надо, а то кто-нибудь перевезет наши копешки.
Она сама шла к председателю, разговаривала с ним спокойно, но уверенно:
- Подводу надо, Петрович, сено перевезти.
Председатель сначала отказывал:
- Колхозное еще не перевезли, Александра!
- Так я ж не прошу днем, когда в колхоз возят. Дайте вечером, мы с Федей сами возьмем и сами вернем подводу.
- Ох, Александра, хозяйственная ты баба! – говорил председатель. – Федьке не даешь продыху. Ой, смотри, заездишь мужика!
- А я что - меньше работаю?
- Да нет, ты меньше не работаешь. Только пожалей его – здоровье-то у него не очень...
- Петрович, ты что ж, думаешь, что он у меня в работниках ходит? Нет, он хозяин! Зайдите в наш двор – палисадничек заборчиком огородил, остался штакетник от забора, так он его распилил пополам и маленький сделал, теперь куры в мои цветы не лезут. И колодец сделает – увидите, что такого нет в селе.
- То-то я вижу, стал он худой и хромает сильней. Проверился бы в районе.
Александра не ответила на это ничего, только, помолчав, спросила:
- Так я возьму подводу?
Председатель разрешал, и после работы они с Федором ехали к своим копнам, грузили на телегу и везли домой. На заднем дворе, который тоже был отгорожен от чистого двора, складывали в копну.
Федор все чаще вздыхал, будто не хватало ему воздуха, ложился сразу, как только заходил в дом, бывало, что и не ужинал.
- Что это ты, хозяин?
- Да что-то недюжится мне, Шура.
- Смотри не разболейся, Федя, дел у нас много еще.
Федор однажды не выдержал:
- Ты совсем помешалась на этом доме и хозяйстве, - Федор начинал раздражаться. – Посмотри в кого ты превратилась! У тебя ведь мысли только о том, чтобы что-то добыть, что-то купить.
Александра слушала мужа, и в душе ее рождалась враждебность к нему. Да, все делалось его руками, но он не разделял ее стремления немедленно и сразу сделать все это. А почему это нужно растягивать на годы? Она хочет жить хорошо сейчас! Что значит жить хорошо, она сказать не могла.
Как-то в сентябре зашла к ним ее мать. Осмотрела двор, дом. Вошла, огляделась. Развязала узелок, достала три пряника, несколько конфет.
- Где Жорик? Гостинцы ему вот принесла.
- Гуляет на улице. Я передам ему.
Она обвела рукой комнату:
- Как вам у меня? Тюль на толкучке покупала. Дорогая! Красиво? Ни у кого такой нету! А накидки на подушках видите? В очереди в универмаге стояла за ними, когда на базар ездила.
- Разошлась, ты, Санька! Остановись, покуда не поздно. Это ж такая зараза, что пристанет – не отвяжешься.
Александра слушала мать и не понимала ее.
- А я помню, что в нашем доме, там, в деревне, где мы раньше жили, все было. А двор какой был! Жалко, что тут не ставят все под одну крышу. И хозяйство было большое, я помню. Это Варька не помнит, она малая совсем была.
- Что ж ты равняешь тот дом? И вспомни – у мене вас семеро было, один сынок и шесть дочек. Только вот Бог прибрал других деток, да война забрала сыночка. Остались вы трое. А ты одного родила и больше не хочешь. У Польки двое, Варька уже родила двух сынов, погодки у нее. А ты только и думаешь, как разбогатеть.
- А что в этом плохого? Я не ворую – я зарабатываю! – горячилась Александра.
-Дак разве богатство в деньгах?
- А в чем же? Я для сына стараюсь.
- Эх, Санька, Санька! Чего-то я тобе не дала: не то ума, не то сердца. Наследство не в кармане, а в сердце. Как он один-то расти будет?
- Будут у меня еще дети!
-Детей надо рожать, когда Бог дает, а не тогда, когда разбогатеешь.
- Ладно, мам, как вы там живете?
-Да ниче, живу, Полька часто ходит, помогает. У мене ж хозяйства – я да кошка, куры, правда, есть. А ты б Жорика приводила ко мне, хоть когда-либо, коли самой некогда.
- Ладно, мам, приведу. Может, вам надо чего?
- Да нет, все у меня есть. Вот пенсию зять выхлопотал за Андрюшу, целых восемь рублей получать буду, каждый месяц. А как Федор? Как его здоровье? Матрена говорила, что похудел он очень.
- Ничего вроде. Не жалуется.
- А где он сейчас?
- Пошел к Игнату кукурузу рубать. Игнат обещал половину отдать для коровы и для телка.
- А у вас мало своей?
- Мама, две скотины зиму кормить – много надо.
- Так вы на зиму продайте бычка.
- Весной он будет больше, можно будет дороже взять, да и налог надо платить.
- Ну, глядите сами.
- А как там Полька поживает со своим мужиком?
Мать вздохнула.
- Живете на соседних улицах, а не видитесь, будто в разных краях.
- Некогда, мам. Может, чаю согреть или покормить вас?
- Да не надо, пойду я. Повидала тебя и ладно. Приходи, как посвободней будешь.
Александра проводила мать, вернулась во двор. Надо по хозяйству хлопотать.
Вскоре пришел Федор. Он был усталый, опирался на палку сильней, чем раньше. Молча пошел в дом. Александра пошла за ним. Он присел за стол, устало положил на него руки.
- Устал, Федя? – участливо спросила Александра. – Кушать будешь?
-Нет, я полежу, - ответил Федор и прилег на кровать в передней комнате.
Александра потрогала лоб мужа. Он был влажный и холодный. Она успокоилась: температуры нет. Отдохнет, и все будет хорошо. Она пошла во двор, пора было «загонять» сынишку. Он играл за двором с ребятишками.
Вернувшись, она увидела, что Федор спит. Тихонько, чтоб не потревожить его, она раздела Жорика, вымыла его в тазу, покормила, уложила спать. Уже стемнело, она зажгла лампу, вымылась в коридоре и подошла к мужу.
- Федя, вставай, пойдем в спальню. Да и поужинать надо.
Федор не отвечал. Александра присмотрелась и с ужасом поняла, что он не дышит. Александра схватила его за плечи, стала трясти, кричать. Она кричала страшно, понимая, что его уже нет, что она любила только его, что без него она не сможет жить! Проснулся и заплакал Жорик. Александра не могла поверить в то, что случилось. Запоздалое раскаяние жгло ей сердце. Но ничего уже вернуть было нельзя.
Она выбежала на улицу, побежала через огород к соседке, Наталье, громко застучала в окно, в котором уже было темно.
Занавеска открылась, в окно выглянула Наталья, потом загорелась лампа, женщина вышла на порог.
- Что случилось?- тревожно спросила она.
- Федя...- рыдала Александра, не выговаривая страшного слова.
- Что с ним?
- Он... он... умер! – закричала Александра, сползая по стене.
Наталья всплеснула руками, подхватила соседку, не зная, куда ее вести – в дом к себе или к ней. Потом сообразила, что надо к ней.
Они пришли в дом, Наталья дала воды Александре, забрала мальчика к себе, позвала других соседей. Пришла Матвеевна, фельдшер, стала спрашивать, что произошло. Александра была не себе, ничего ответить не могла. Матвеевна сделала ей укол успокоительного, уложила в кровать. Александра не стала лежать, поднялась, подошла к кровати, на которой лежал Федор, встала перед ней на колени, положила голову на край.
Вскоре пришел председатель, дом стал наполняться людьми. Послышались слова:
- Заездила Федьку! Все мало ей было!
