Роман «Мать звезды» глава 41
У бабы Аси, глядя на Татьяну с рванными от падения чулками, от бурного хохота прихватило сердце. В её грудь, как будто бы рак вцепился клешнями, и сжимал её всё сильнее и сильнее, не давая вздохнуть. Не мешкая, она привычно достала из кармашка передника таблетку нитроглицерина и запихнула её себе под язык. Как только приступ прошёл, баба Ася улыбнулась облегчённо и перекрестилась.
«Отпустило сердце, знать-то ещё поживу! — подумала она и тут же неожиданно для Татьяны предложила, — Ладно, Танька, хватит реветь! Реви не реви — дырки сами себя не заштопают! Будем считать, что у нас с тобой сегодня ничья: один-один. Заканчивай, давай эту канитель да пойдём ко мне, твои чулки штопать»
Татьяна тут же прекратила реветь и кивнула, соглашаясь, головой в ответ, продолжая собирать тряпкой разлитую воду в туалете. Воевать с соседкой ей сразу расхотелось. Сменив гнев на милость, она расхохоталась звонко, раскатисто, по-детски, а потом даже извинилась, что было совсем для неё не характерно:
— Вы уж простите меня, баба Ася. Нервы совсем расшатались. С дочкой в больнице лежу. Муж в армии. Ордер получила сегодня да не утерпела, пришла на комнату взглянуть. И тут на тебе, нашло на меня что-то... — глазами побитой собаки посмотрела она на неё, — Самой сейчас неудобно за это...
— Да ладно! С кем не бывает. Я сама такая, завожусь с пол оборота, а потом пока мотор-то не заглохнет, остановиться не могу. И всю жизнь так, как мужа на войне потеряла, самой за себя заступаться приходится, потому, как больше-то особо и некому. Правда внучка со мной живёт и дочка. Я на них не в обиде. Комнату нам теперь дали побо́ле*, и жизнь-то глядишь наша наладится да полегче пойдёт. Я не привыкла унывать-то! Что имею, тому и рада. Мне никто не завидует, и я никому не завидую. Живу, как живу! Тут же поругалась и тут же забыла.
— Вы молодец, баба Ася! А я вот так не могу…
— Научишься — жизнь заставит! А если нет, то сама себе жизнь испортишь. Жизнь твоя — тебе и решать, как жить и с кем жить.
— Так-то оно так… — задумчиво согласилась Татьяна, закончив затирать пол в туалете. Посмотрев ещё раз на свои рваные чулки, она спросила. — Баба Ася, а у вас клей канцелярский есть?
— Был где-то, как не быть-то?! Маринка моя им клеит вся́ку сикоту́**. Найти бы вот только после переезда, где он лежит. Пойдём ко мне, поищем.
В комнате у бабы Аси царил хаос. Коробки, узлы лежали посреди комнаты между диваном и кроватью, а также на круглом столе.
— Вишь, чё у меня какой порядок кругом! Вчера вечером только сюда перебрались, — сказала баба Ася, оправдываясь за свой беспорядок и, подойдя к столу, добавила. — Я тут гляну, а ты на подоконнике глянь, Маринка вчера знать-то, там во́шкалась***.
Татьяна подошла к окну, среди стопок книг и тетрадей она увидела бутылочку с канцелярским клеем.
Взяв его в руки, она обрадовалась находке:
— Нашла, баба Ася! Нашла!
— Ну, и слава Богу! Клей давай свои чулки.
— Спасибо, я мигом!
— Как заклеишь, пойдём на кухню чай пить. Надо нам с тобой, пожалуй, обмыть наше перемирие хотя бы кружкой чая.
— Да я бы с радостью, да не с руки: в больнице меня уже, наверное, потеряли. В другой раз обмоем, баба Ася.
— Ну как знаешь… — прозвучали нотки досады в её голосе, — Моё дело предложить — твоё отказаться!
— Вы как мои бабка с дедкой говорите: прямо слово в слово!
— Они у тебя деревенские видать? — оживилась баба Ася.
— Да, я и сама-то недавно городской стала.
— Смотри-кась чё! Не успела приехать, а уж комнату получила... — удивилась соседка словам Татьяны.
— Ну, так я же стараюсь, план перевыполняю. Вот и дали.
— А-а... Ну, дали, так дали, им виднее кому давать. Не моего это ума дело. — согласилась баба Ася, но в душе у неё закрались сомнения: «Чёт тут не чисто. Я вон всю жизнь проро́била, а из одной комнатушки в другую еле перебралась и этому рада. Нет в нашей жизни справедливости, и никогда не было и не будет»
***
В больницу Татьяна пришла уже после пяти часов дня. Подруга Нюра Зубкова дожидалась её в палате. Алёнка сидела у неё на руках и грызла сушку. Увидев Татьяну, соседка по палате Люба сердито взглянула на неё. Подруга, негодуя, спросила:
— Ты куда, Танька, пропала? Тебя тут с ног сбились, ищут.
— А чё меня искать-то? Куда я денусь? Я же отпросилась за ордером сбегать.
— Ну, так ты же говорят, ушла и с концом! Алёнка ревёт, а ты и глаз не кажешь… Сдурела, что ли, совсем?
— Так я же комнату получила, Нюрка! — поделилась своей радостью Татьяна. — Ты-то хоть чё на меня ворчишь-то? Я же по делу бегала! Чем ворчать, лучше бы меня с комнатой поздравила… — сказала она и поджала губы от обиды.
— Ещё и надулась на меня. Сижу тут без малого полчаса. Алёнка вон меня уж опруде́нить успела! — показала Нюра на свою мокрую юбку.
— Это к свадьбе, Нюрка!
— К какой ещё свадьбе? — не поняла Нюра, о чём идёт речь.
— Как это какой? — засмеялась Татьяна. — Алёнка как замуж соберётся, так тебя на свою свадьбу первую пригласит!
— Скажешь тоже! Когда ещё это будет… — вздохнула Нюра.
— Если в меня пойдёт, то быстро: лет через семнадцать как я выскочит.
— Эх, Танька, Танька… Лишь бы судьбу твою она не повторила. Замуж-то выйти не напасть, как бы замужем не пропасть.
— Так она же у меня от путного родилась — не пропадёт! Ладно, хоть ты меня, Нюрка, родить её надоумила. Теперь у меня и комната своя есть.
Пояснения:
побо́ле* — побольше
сикота́** – ерунда, чепуха
во́шкалась*** — копошилась, возилась
© 01.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 42 Письмо Ваньке от бабы Глаши
Предыдущая глава 40 Вот ведь дал Бог соседку
Прочесть начало романа "Мать звезды" можно ниже нажав на ссылку
1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"