Роман «Мать звезды» глава 40
У Татьяны впервые за её девятнадцать лет появилась своя комната. Счастью её не было предела. Она готова была прыгать, как девчонка на одном месте и хлопать в ладоши. Свершилось то, о чём она долго мечтала.
«Краску бы половую купить, как в доме у бабушки Лизы, ярко жёлтую, чтобы в комнате светло было и нарядно. Пол окрашу, половиками застрелю. Лучше бы, конечно, дорожки ковровые красные с зелёными полосками по краям, как у мастера нашего Фени Фёдоровны, да попробуй, купи — дефицит такой. Разве что, лёлю* Пашу попрошу, может, уважит свою племяшку да достанет у себя в запре́тке**. Надо будет открытку ему написать да с Первомаем поздравить, или на новоселье пригласить».
Татьяна подошла к окну и размечталась мысленно: «Шторы ночные куплю длинные до пола, а то строчёные занавески давно поднадоели. Живу в городе, а в гости кто придет — деревня деревней. Хочется чего-то новенького и со вкусом. Абажур бы ещё, или люстру, какую помоднее. Кровать с панцирной сеткой продать бы срочно да диван взять. Торшер в магазине видела недавно на два рожка. Светло-зелёной лентой рожки́-то обтянуты, красота! Купить бы такой да к дивану поставить, а потом перед сном включать его и читать «Работницу» или книжку какую-нибудь про любовь интересную. И чтобы как в кино: закрыть глаза и уснуть сладко-сладко, и спать подольше в мужских объятьях до тех пор, пока сама не встану. А то, смешно прямо: люди в космос летают, а мы все по старинке живём: комоды, сундуки — нет, чтобы трельяж купить да шифоньер. Ковер бы ещё на стену, чтобы кто в гости пришёл и сразу увидел: зажиточно Танька живёт — не нам чета! Ладно, мечтай не мечтай, а пол надо мыть да в больницу возвращаться».
Она опустила тряпку в ведро, ополоснула её, отжала и стала мыть. Обиход наводить она не любила, но в своей комнате неожиданно проснулась любовь к чистоте. Вымыв пол на один раз, она поменяла воду и решила ещё раз ополоснуть его чистой водой. Прошлась тряпкой по плинтусам: «Видать сроду их никто до меня не мыл. Живут же люди — комната есть, вода под боком, а плинтуса от грязи лопаются!»
Что плинтуса — плинтуса, Татьяна об этом случайно узнала от санитарки в больнице, когда та драила их и ругала вслух: «Кто только такую холеру придумал?! Плинтуса, идрить их налево...»
Чтобы при случае блеснуть умом, Татьяна запомнила это мудрёное для неё слово, да лучше бы и не запоминала.
Закончив мытьё, выходя из комнаты, она в коридоре столкнулась с соседкой по коммунальной квартире бабой Асей, в руках у которой была скалка. От былой обиды у неё не осталось и следа. Уж что-что, а характер у бабы Аси был отходчивый: она ругалась и вскоре забывала об этом.
— А я пирог стряпать собралась, за скалкой ходила. — сказала баба Ася, а потом спросила, — Закончила ты мытьё знать-то?
— Да, только что. Еле-еле плинтуса да углы отмыла. Ну и засра́нцы видать в моей комнатушке жили. Это надо же было так всё запустить?! — пожаловалась Татьяна, блеснув новым словом.
Соседка от её слов, поперхнулась слюной, а когда откашлялась, высказала всё, что у неё накипело внутри:
— Шестьдесят три года прожила и ещё никто засра́нкой не называл. А тут смотри-кась чё, не успела вселиться и тут же обхаяла. Я тебе так скажу: хоть сердись, хоть нет: хабалка ты, Танька! Ха-ба-ал-ка, по всему видать.
— А с чего это я-то вдруг хабалка?! — не поняла Татьяна проявленного недовольства к ней со стороны бабы Аси.
— Как с чего? В комнате до тебя-то я жила! На днях только в другую перебралась. Под старости лет хоть уважили старуху да побольше дали.
— Ну, так я же этого не знала? Чего на меня сразу обижаться-то да хабалкой обзывать? — оправдывалась Татьяна, а потом спесь развязала ей язык, и она не могла остановиться. — За хабалку-то я и привлечь могу! Вы же не просто меня, а кандидата в члены КПСС оскорбили, а за это и сесть недолго.
— Не те ноне времена, чтобы за грязные плинтуса срок давать! Мели да знай меру. Не шибко-то я тебя испугалась, мелочь пузатая.
— Это мы ещё посмотрим, — не унималась Татьяна, она любила, чтобы последнее слово всегда было её.
— Иди-иди, пока я тебя за оскорбления скалкой не отходила. Сначала доживи до моих лет, а пото́м претензии предъявляй.
Татьяна психанула и в сердцах выговорила:
— Вот ведь дал Бог соседку...
— Вона чё, как почти партийная-то наша заговорила! Только попробуй, рыпнись на меня, я тебе Бога-то припомню. Не вступивши в партию — из партии попрут.
Недолго думая Татьяна за словом в карман не полезла: «Чихала я на вас с большой колокольни!» Задрав голову, она гордо пошла в туалет, выливать из ведра.
Ей в спину соседка прокричала: «Во-во, я и про колокольню припомню! Ишь чё кандидаты-то в члены КПСС через слово, то Бога, то колокольню приплетают. Позорят нашу родную партию! Ничё, найду и на тебя управу»
Татьяна запнулась за порог туалета и с размаху упала, разлив ведро с водой.
Баба Ася захохотала: «А-а, получила своё! Теперь будешь знать, как со мной связываться. Я хоть всю жизнь почтальонкой отро́била, а Он меня никогда в обиду не давал!» Подняв указательный палец правой руки кверху, и взглянув на белёный потолок, заявила она.
Танька заревела. Задрав юбку, она посмотрела на свои ушибленные коленки, в душе ругаясь: «Злыдня старая, последние чулки порвала из-за неё! Чтобы ей пусто было…»
Вот так закончилось для Татьяны знакомство с соседкой по коммунальной квартире.
Пояснение:
лёлю* — дядю
в запре́тке**, запре́тка — закрытый город, такой как Озёрск, Снежинск и т. д.
© 29.05.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 41 Лишь бы судьбу твою она не повторила
Прочесть начало романа "Мать звезды" можно ниже нажав на ссылку
1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"