Роман «Мать звезды» глава 49
Сколько на белом свете семей рушится и страдает из-за сплетен — не перечесть. И нет этим сплетням ни конца и ни края.
Семью Лысовых тоже эта участь не избежала. Ссоры начинались, как на заезженной пластинке, от одного и того же, и заканчивались с незавидным постоянством слезами детей и потасовкой между супругами. Ссора, начавшаяся до ужина между Галиной и Александром, неожиданно нашла своё продолжение.
Александр Лысов наелся похлёбки от пуза, потом напился парного молока да съел пару шанег. Раздобрев от еды, посмотрел оценивающе на жену и сказал:
— Вот, Галька, и печёшь ты лучше, чем бабы в околотке, но вот ещё бы на брюках стрелки научилась гладить, так цены бы тебе не было.
Жена взглянула на него исподлобья, слегка нахмурив брови. Её красивые зеленовато-карие глаза чуть-чуть прищурились от недоверия к нему, а потом придирчиво произнесла:
— Вот ведь чё, Шурка, ты сказанул, так сказанул! Стало быть, если на брючине стрелка вильнула малёхо, так значит и цена у меня появилась сразу?
— А ты как хотела? Конечно!
— И какая же у меня цена, по-твоему, на сегодняшний день? — раздухарилась Галька от обиды.
— Рубль в базарный день, — ответил Шурка, шутя и захохотал.
— Тебе лишь бы похохотать, а больше толку от тебя никакого… — покачала она головой, задумавшись о чём-то своём.
— Как это никакого? — встрепенулся от услышанного он, — А кто почитай каждый вечер мерёжки ставит, а?! Уж чё-чё, а без рыбы не сидим. — хвастливо заявил муж.
— Да подь* ты, Шурка, куда подальше со своей рыбой… — ругнулась Галина, — У меня уж на неё глаза не глядят столь её чищено-перечищено.
— Другая бы спасибо сказала, а на тебя не угодишь, Галька. — с досадой в голосе высказал он ей.
— Так ты и не пытаешься мне угодить-то, а всё больше доскрёбываешься до меня, да норовишь нахрапом своего добиться. А уж чё не по тебе, так ты сразу голос повышаешь. — крикливо заявила Галька, даже и не пытаясь уступить мужу.
— Ну, так, а как иначе-то? — удивился он, — Я же мужик!
— Это ты щас мужик, а чуть что так сразу — вжик и нет тебя… То с одной бабой, то с другой шашни разводишь. А мне-то каково? Ты обо мне-то подумал? — перешла в крик Галина.
— Так не нагуляла бы Ирку — глядишь и жили бы совсем по-другому. — сожалея сказал он ей, вспоминая безмятежно прожитые годы до рождения младшей дочери.
— Так твоя Ирка-то, твоя! Твержу одно и то же тебе, как Ирка родилась девять лет назад, а ты не веришь. Уж сколько можно об этом говорить-то?
— Ну, так ты наговоришь, — махнул он сгоряча рукой, — тебя только слушай… Танька — моя, и Любка — это тоже моя, а вот Ирка — нет!
— Вод ведь, Фома неверующий, сдался на мою голо-о-вушку-у, — заголосила Галька со слезами на глазах. — Ведь было бы за чё-о, ещё бы могла понять и терпеть?! Батюшки мои… А ведь ты зазря нервы треплешь и себе и мне и Ирке. — немного отдышавшись она продолжила, пытаясь его вразумить. — Ирка-то — разве на Любку-то нашу не похожа?
— Похожа, — согласился он сходу.
— Ну, так, а Любка-то на кого похожа?
— На мать мою, Пелагею.
— Так и я о том же! Они обе на мою свекруху похожи! — обрадовалась Галина выводу мужа.
— Не скажи-и — Ирка красивше Любки.
— Вот те раз… Так это разве плохо?! — недоумевала жена.
— Не прижила бы ты её от Лёньки Косоротова, так и я бы красоте её радовался. — горько сказал Шурка, — А так, только взгляну, так сразу Лёньку вспоминаю да грех твой.
— Да я тебе уж и иконой клялась, да всё без толку…
— Ты же неверующая?! Клятве твоей — грош цена.
— Опять, что ли, бить будешь? — посмотрела она на него с болью в глазах.
— Тебя бей не бей, ты лучше от этого не становишься…
— Ну, тогда я и то ли со стола уберу да посуду перемою.
— Дело твоё, — махнув равнодушно на жену рукой, Александр прилёг на диван, оббитый чёрным дерматином.
Убирая со стола, Галина увидала в окно свою младшую дочь Ирину. Спешно выйдя из избы в сени, встретив на пороге дочь, обеспокоенно сказала ей:
— Иди, ночуй к бабке Лизе!
— Не пойду, мне уроки надо делать, — капризничала дочь.
— Отец не в духе сегодня. Перебесится, завтра домой придёшь. — стояла на своём мать.
— Мам, мне же двойку поставят? — умоляюще смотрела на мать девочка, пытаясь её разубедить.
— Так ты портфель-то с собой возьмёшь, там и отзанимаешься.
— Вот так всегда-а, — заревела дочка.
— Да ты чё ревёшь-то? — вытирая слёзы рукой у дочки, мать попросила. — Не реви! Ты же знаешь отца-то? Видать где-то хватил малёхо, да и бесится теперича… Проспится и опять твой папка как шёлковый будет.
— Не хочу я такого папку-у…
— Я те дам не хочу! Иди, давай к бабушке Лизе и помалкивай. Ишь — моду взяла, отцу с матерью перечить. Постой, покамест**, тут. Я портфель вынесу. — но дочка продолжала реветь, ей хотелось зайти домой, но мать не дала. — Всё, реветь прекращай, ещё из-за такой ерунды ты не ревела. Жизнь-то длинная — на всё слёз не хватит!
Пояснение:
Да подь* ты — да пошёл ты
Покамест** — пока на этом месте
© 07.06.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 50 Жива-здорова будет, а там уж как жизнь поведёт!
Предыдущая глава 48 Уж дедом стал, а всё ума нет
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"