Еще через неделю Александра уже облагораживала внутренние стены своего дома. Ей помогали Пелагея, которая делала все быстро и умело, и Варька, бывшая на подхвате: принести, унести, подлить воды, покачать Жорика в его корзинке. Мазали тонким слоем глины, в которой уже мало было соломы, а больше песка – так учила тетка Настя. К обеду пришла мать, принесла «своим девкам» поесть: вареную картошку с поджаренным на сале луком и первые молодые огурчики.
- Это ранние, вот попробуйте! – она разложила на подоконнике тряпицу, положила на нее продукты. – Ешьте, девки, а то силы не будет. А я пойду домой – как бы Валюшка не проснулась!
Дом преображался на глазах. Если погода будет стоять такая же, то через три-четыре дня можно начинать побелку и настилать полы. Александра не чувствовала усталости. Она уже предвкушала, как будут жить с Федором и сыном в СВОЕМ доме!
Дома она уже готовила занавески на окна, надвязывала кружева к скатертям и накидкам на подушки. Ложилась она всегда поздно, потому что каждую минуту хотела посвятить благоустройству своего гнезда.
... Баба Шура сидела у окна, не зажигая света. Подоконник, как всегда, был выкрашен белой краской, нижняя часть окна была занавешена коротенькой занавеской – привычка с тех самых времен, когда это было модно. Да оно и сейчас нужно, ведь тюль не закрывает от любопытных глаз с улицы. А так задернешь занавесочку – и ничего не видно.
Стекла всегда у нее чистые, всегда сверкают на солнце, и неважно, куда смотрит окно – на улицу или во двор. Иногда возникал у Александры вопрос: для кого все это? Зачем чистота в доме, во дворе? Правда, давно уже нет того палисадника, который она обустроила в первый год жизни в этом доме. Клумбы, огороженные кирпичами, вкопанными уголком в землю, покрашенные белой краской, ряды хризантем, потом розы, которые нужно было вовремя обрезать, чтобы они были крупные и красивые... Теперь в садике по весне сами собой вырастают в полном беспорядке нарциссы и тюльпаны, потом цветут посаженные вдоль забора сиреневые петушки – ирисы с желтой серединкой, будто огонек выглядывает изнутри цветка. А летом расцветают розы, чайные и темно-красные, которые уже давно никто не обрезает, и растут они как хотят.
И только хризантемы Александра не забывает обрезать и прикапывать на зиму. Они остались ее любимыми цветами, напоминающими ей о молодости. Она помнила, откуда появился каждый куст хризантем: этот взяла во дворе матери, этот увидела в палисаднике новых соседей, которые через два года построили дом рядом с их домом. А этот, самый крупный, с игольчатыми лепестками, она увидела в райцентре по осени, когда ездила продавать уток на базар. Александра сначала прошла мимо двора, где росли эти хризантемы, потом вернулась, постучала в калитку. На крыльцо вышла пожилая женщина. Спросила, чего она хочет.
- Не продаете вы цветы вот эти? – спросила Александра.
- Нет, не продаю, - ответила женщина.- А сколько тебе цветков надо? Я так тебе срежу.
- Нет, - ответила Александра, - мне нужно посадить в палисаднике. У меня много каких есть, а такой нету.
Женщина молча сошла с крыльца, пошла в сарай, вышла с лопатой.
- Возьми, - сказала она.- Только сразу посади. Они еще примутся сейчас, осенью.
- Сколько с меня? – спросила Александра, доставая узелок с вырученными от продажи деньгами.
- Что ты? – отмахнулась женщина. – Разве за красоту деньги берут? Сами они растут, не требуют особого ухода. Пусть и у тебя растут, радуют всех.
Вспомнив это, Александра вспомнила и то, как шли к ней первого сентября дети, чтобы попросить цветов для букета учительнице. Кому-то она срезала букеты дубков, кому-то отказывала, говоря, что мало их осталось. Ворчала, что можно у себя посадить, чтобы потом не попрошайничать. И чего жадничала? Все равно ведь опадали. Потом к ней перестали приходить.
... К осени вошли в дом. Перед этим приходили соседи, смотрели, как она обустроила свое гнездо. Тетка Настя подошла поближе к стенам, потрогала их.
- Молодец, хорошо помазала и побелила тоже хорошо.
Нюрка и Лукерья остановились на пороге.
- Ой, как же сюда заходить-то? Пол блестит, боимся, что затопчем.- Они скинули свои тапочки, босиком прошли в комнату.
- Полы-то блестят! - не переставали они восторгаться.- Это ж сколько ты их красила?
Александра довольно отвечала на все вопросы.
- Да два раза всего. После одного раза не получилось хорошо, неровно краска легла. А второй раз уже хорошо.
- Ну что, когда входины-то будешь отмечать? Или зажилишь? – Нюрка была в своем репертуаре.
- Чего это зажилю? Вот в воскресенье и отметим. Всех приглашаю! Мы с Федей приглашаем, - поправилась она.
Соседи ушли, а Александра стала думать, куда ставить мебель, которой пока негусто: кровать, сундук, две лавки и стол да кроватка Жорика. Ничего, скоро получит Федя на трудодни зерно и прочее, отвезут они на базар часть, а на деньги вырученные купят обязательно шифоньер. С зеркалом. А вешалок в него Федя сам наделает.
Крыша, правда, пока только рубероидом покрыта, но к осени обещали шифер.
В воскресенье во дворе стали собираться гости. Первой пришла свекровь, внесла в дом новую табуретку.
- Вот вам мебель на развод. Есть табуретка – будет и стол. Будет стол – будет и на стол, - приговаривала она.
Пришли мать Александры с Пелагеей и Варварой, с детьми. Мать подарила телочку – корова недавно отелилась. Сказала:
- Через месяц приходите, заберете. А пока ее выпаивать надо молоком.
Пелагея подарила петуха и двух кур.
- Весной посадишь квочку, цыплята будут. А это им на прокорм, - она протянула сумку с кукурузой.
Соседи тоже принесли подарки. Кто курицу, кто ведро картошки, кто вязанку лука. Одним словом, кто что мог.