Алексей Штурмин – живая легенда боевых искусств в нашей стране. Его называют основоположником карате в Советском Союзе и во многом это действительно так. Как другие знаменитые подвижники этого вида боевых искусств – Валерий Гусев и Тадеуш Касьянов – в свое время он столкнулся с жесткой репрессивной машиной СССР.
Карате Штурмин начал заниматься в 1964 году, когда в Союзе о нем об этом виде единоборств вообще мало кто слыхивал. 17-летний Леша, студент одного из московских техникумов, случайно увидел, как какой-то иностранец упражняется в невероятных телодвижениях, сопровождая их громогласным кличем «кия!» Советский юноша весьма впечатлился. Тот момент смело можно назвать точкой отчета развития карате СССР.
Эффектным каратистом оказался некий корейский мастер школы «Сенэ». Штурмин в тот момент или чуть позднее подошел к нему и сказал что-то вроде: «Научите меня». Ну, тот и научил. Вместе со Штурминым занятия посещал еще какой-то его приятель. Они прозанимались два или три года и за это время Штурмин вроде как достиг уровня «черного пояса».
Есть, впрочем, мнение, что никакого корейского мастера Штурмин на самом деле не встречал, а эту красивую легенду просто придумал, чтобы привлечь в 1970-х в свою школу больше учеников, да и вообще – окружить свою персону дополнительным таинственным ореолом. Восточный сенсей, жадно впитывающий знания юный ученик, «теперь ты познал это искусство», все дела. Как в фильмах.
После занятий с корейским сенсеем молодой каратека ушел в свободное плавание, оттачивая свое мастерство уже в одиночку. Вскоре у него появились последователи, самым значимым из которых стал Тадеуш Касьянов, в будущем – известный на всю страну каскадер и немного актер.
С начала 1970-х движение карате в СССР начало бурно развиваться. Штурмин открыл первую секцию карате в стране, в 1977–м во многом благодаря его усилиям была создана Центральная школа карате, годом позже – прошел первый чемпионат СССР. К началу 1980-х в стране этим видом единоборств занимались уже порядка 6 миллионов человек. Но тут партия решила поставить карате вне закона. В конце 1981 года появилась соответствующая уголовная статья, все школы-секции позакрывали, а учителя и тренеры ушли в подполье.
Особенно досталось самым видным деятелям советского карате. Сначала за незаконное преподавание боевого искусства посадили известного тренера Валерия Гусева, затем добрались до Штурмина. Его посадили, правда, не за незаконное преподавание, а по статье за валютные махинации.
По воспоминаниям друга Штурмина Льва Орлова, в тюрьме, во время следствия, на лидера советского карате оказывалось нешуточное давление. Его прессовали по-черному, вынуждая сознаться во всех грехах. Сначала пытались вменить распространение картинок непристойного содержания, затем раскручивали на организацию чуть ли не свержения существующего строя. В конце концов наиболее «рабочей» оказалась версия с валютными спекуляциями.
Сначала заседания по делу Штурмина были открытые. На одном из них про каратиста наговорил разных небылиц его бывший ученик Пилипенко, утверждая, помимо прочего, что сенсей хранил дома огнестрельное оружие. Штурмин, возмутившись услышанному, встал и заявил:
Все это бесстыжее вранье. Этот человек говорит то, что ему велели следователи.
Заседание было прервано. С того момента открытые слушания по этому делу были прекращены.
Тут следует снова оговориться: по некоторым сведениям, Штурмин действительно занимался какими-то темными делишками, противоречащими УК СССР, и посадили его за дело. И делать из него этакого узника совести и мученика негоже.
Так или иначе, но Штурмин отсидел около семи лет – почти от «звонка до звонка». Как вспоминали родные, за это время он внутренне совершенно не изменился. Тюрьма его не сломала, он остался все тем же глубоко интеллигентным человеком, которым его знали раньше.
Вышел на волю он уже в конце 1980-х годов, когда страна менялась на глазах и семимильными шагами шла по направлению к «развитому» капитализму. Карате разрешили, а вместе с ним – много чего еще. Свободы стало столько, что вскоре ей очень многие поперхнулись. Впрочем, как говорится, это уже совсем другая история.
