Мария любила своего кота. При случае, всегда наливала ему парного молочка, или оставляла немного сметанки. Кот платил хозяйке взаимностью – таскал мышей, оставляя их у крыльца, а по вечерам, когда Мария садилась за рукоделие, ложился ей на колени, и благодарно урчал.
Но как-то повадился он таскать цыплят. И так, и сяк пытались его отвадить, ничего не помогало.
Тогда муж Марии, Илья, принял решение отвезти кота подальше, в лес. Посадил упирающегося зверя в мешок, и повёз на электричке –остановки четыре проехал. Вышел на лесном полустаночке. Ещё и шваркнул мешком по рельсам. Чтобы дезориентировать животное – мужики научили. После зашел поглубже в лес, развязал мешок, и оставив его под сосной, пошёл прочь. Настроение отчего-то было хуже не придумаешь.
На платформе закурил, дождался обратной электрички и поехал домой. Едет, и жалко ему кота. Жалеет, что шваркнул мешок об рельсы. Хоть и не сильно, но всё ж таки… не надо было. Нет, нельзя об этом Марии говорить, не то она его со свету сживёт. Она и так не хотела со своим любимым котом расставаться, всё просила дать ему ещё шанс на исправление. Но что поделаешь, если кот все шансы использовал?
Домой идти не хотелось. Заплаканное лицо жены было видеть невыносимо. Мария, она же городская штучка, а они, городские, не то, что курице голову свернуть, даже рыбу оглушить не способны. Интеллигенция! Жена жалела и кота, и загубленных цыплят…но кота почему-то больше.
Накрутив по селу несколько кругов, Илья всё же пошёл домой. На подходе почувствовал вкусный запах – так пахнет гречка, томленая в печи с индюшкой. Жена ждала его у порога.
-Что так долго? – спросила она Илью. –. Садись, ужин давно дожидается.
Илья вошел в горницу, и обомлел: на лавочке, щуря зелёные глаза, сидел Кот.
-А…это как? Откуда он здесь? Я же отвёз его за Казанскую! – прошептал Илья.
Жена пожала плечами. Лицо её сияло.
-Кот за полчаса до тебя вернулся! Я знала, что ты не способен загубить живое существо! Спасибо! - Мария привстала на цыпочки и чмокнула обмякшего мужа в небритую щёку. - Пойдем ужинать!
Кот, однако, почёл за благо выскользнуть за дверь и растворился во мраке. Наступало время ночной охоты на мышей.
Цыплят он больше не таскал. Но Илью так и не простил: до конца дней обходил его стороной.
