Важной составляющей шлегелевского поворота или сдвига является отрицание философского "знания" в пользу стремления и тоски. Как мы читаем:
Тот, кто желает бесконечного, не знает, чего он желает. . .
Человек может любить что-то глубоко именно потому, что он не обладает этим. Однако, к сожалению, есть писатели, которые пьют Абсолют, как воду, и книги, в которых даже собаки ссылаются на бесконечное. Вместе с отступлением абсолютного знания природа также помещается в кавычки и рассматривается как объект воображения и чувственности: "дух - это "естественная " философия", в то время как "поэма-это только продукт "природы", которая хочет стать произведением искусства.После переезда в Берлин Шлегель вместе со своим братом августом Вильгельмом начал издавать журнал под названием "Атеней".
Этот журнал стал богатым резервуаром для сбора романтических фрагментов и афористических наблюдений. Вклад Фридриха в этот журнал можно рассматривать как своего рода романтический манифест. Наиболее известен в этом отношении фрагмент 116, в котором говорится: романтическая поэзия-это прогрессивная, универсальная поэзия. Его цель состоит не только в том, чтобы объединить все отдельные виды поэзии и привести поэзию в соприкосновение с философией и риторикой. Она пытается и должна смешивать и сплавлять поэзию и прозу, вдохновение и критику, поэзию искусства и поэзию природы. . . .
Романтическая поэзия в искусстве-это то же, что остроумие в философии, а общество и общительность, дружба и любовь-это жизнь. Другие виды поэзии закончены и теперь могут быть полностью проанализированы. Романтическая поэзия все еще находится в состоянии становления; в этом, собственно, и заключается ее подлинная сущность:
она должна вечно становиться и никогда не совершенствоваться. . .
Она одна бесконечна, так же как она одна свободна; и она признает своей первой заповедью, что воля поэта не может терпеть никакого закона выше себя. Хотя Шлегель и утверждает близость между философией и поэзией, его высказывания явно подчиняют философскую рефлексию поэзии или принимают философию лишь в той мере, в какой она охватывает романтическое неперфекционизм.
Поэт, пишет Шлегель в другом месте, " мало чему может научиться у философа, но философ многое может узнать от поэта. Однако предпосылкой симбиоза является отказ от абсолютного философского познания:
Человек может только стать философом, но не быть им. Как только человек думает, что он философ, он перестает им становиться. Проблема заключается в том, что до сих пор философия все еще движется слишком прямолинейно и еще недостаточно циклична. Для того чтобы оторваться от рациональной линейности, требуется одно: “интеллектуальная интуиция является категорическим императивом любой теории.
Фрагменты, собранные в журнале, полны презрения к линейным философам—и полны похвалы мыслителям-поэтам, демонстрирующим духовную Элану и тоску по бесконечному. К первому типу относятся Кант и даже Шеллинг.
Долг - это альфа и омега Канта и только из чувства долга он стал великим человеком.
Точно так же философию Шеллинга можно было бы назвать “критическим мистицизмом”, который заканчивается “землетрясением и руинами". Любопытно, что, несмотря на эту критику, Шлегель обнимает некоторых философских наставников Шеллинга: прежде всего Спинозу и (в меньшей степени) Лейбница.
Всякая философия философии, которая исключает Спинозу, должна быть ложной. Хотя Спиноза и показывает, как далеко можно зайти в философии и морали без помощи поэзии
Он все же настаивает на том, чтобы не “изолировать поэзию” от духа своей системы.
В то время как Лейбниц был в основном практиком “схоластической прозы”, его работа также состоит из некоторых “фрагментов и проектов, которые остроумны то есть одухотворены в собственном (романтическом) смысле. Самое главное-это внутренний, творческий дух и непоколебимая приверженность достижению бесконечных целей.
Трансцендентальный взгляд на жизнь все еще ждет нас, и только тогда, он станет действительно значимым для нас.
В том же духе можно было бы сказать, что тот, для кого внутреннее богослужение есть цель и занятие жизни, есть священник и что так каждый может и должен стать священником.
Как утверждает Шлегель в своем последнем афинском фрагменте: "
Жизнь "Вселенского духа" - это непрерывная цепь внутренних революций; все личности—то есть все оригинальные и творческие-живут в нем.
К этому можно было бы добавить фразу из его романа "Люсинда“:
Только в тоске мы находим покой.
