Виктор Агеев отправлял соперников в нокаут на ринге и за его пределами.
Студент-очкарик из нетленной комедии Леонида Гайдая «Приключения Шурика» накануне экзаменов освежался газированной водой из автоматов. В эру первых вендинговых машин в Москве, пришедшуюся на середину 60-х, большим спросом пользовались другие разливайки – с портвейном стоимостью 20 копеек за стакан искристого.
Весной 1966-го у одного из таких булькающих и дребезжащих монстров московской Селезневки развлекался любимый боксер советских болельщиков Виктор Агеев. Это место магнитило артистов Театра Советской армии и художников-мультипликаторов из расположенной неподалеку киностудии. В тот день спортсмен привел публику в восторг потрясающей реакцией. Виктор выиграл спор у режиссера Вячеслава Котеночкина – создатель «Ну, погоди!» не поверил, что Агеев поймает воробья на лету, и рассчитался стаканом портвейна.
Агеев с детства обладал неуемной энергией и страстью к приключениям. В семь лет он получил страшное сотрясение мозга и множественные переломы рук и ног после того, как неудачно покатался на перилах и упал в пролет между этажами. Врачи прописали полный покой в течение года, но парень ослушался и записался в секцию бокса.
Виктор занимался под руководством тренера Владимира Конькова, который помог бойцу в 1960 году начать уникальную победную серию из 34 боев в международных встречах. «Удивительное дело – самым памятным получился несостоявшийся бой, – считает Агеев. – В финале чемпионата Европы-1965 в Берлине мой соперник, молодой польский боксер, снялся с соревнований. Знаменитый тренер сборной Польши папаша Штамм объяснил потом мне это решение так: «Парень талантливый, перспективный, зачем рисковать? Сейчас ты можешь у него нокаутом выиграть, и на Олимпиаде он будет тебя бояться».
Адреналин так будоражил боксера, что выплеснуть его полностью в тренировках и боях не получалось. Как-то на сборах Агеев завелся с трехкратным чемпионом СССР Владимиром Мусалимовым – парни подрались и были отчислены из команды. Виктора воспитывали на партсобраниях, ему угрожали генералы (боксер занимался в ЦСКА) – ничего не помогало. Каждый вечер после тренировки превращался в лотерею, попадет ли Агеев в очередную неприятную историю.
Дерзкую натуру Агеева ярко иллюстрирует его стиль бокса с открытой стойкой и опущенными руками, который бесил соперников и критиков. «Дерется, словно хулиган на улице», – так охарактеризовал манеру боя Виктора поэт Иосиф Бродский. Когда Агеев узнал о замечании, то рассмеялся: «Он прав. Одной классикой не перехитришь – надо тащить на ринг что-то из жизни».
Отказ спортсмена подчиняться системе и правилам нервировал спецслужбы. После того, как на вопрос одного из западных журналистов, чем он занимается в свободное время, Агеев буркнул: «Ворую», – его вызвали в КГБ. Строгий выговор чекистов боксер тоже проигнорировал – он по-прежнему уничтожал соперников на ринге, поколачивал за его пределами и обыгрывал за карточным столом. «Я Агееву в деберц все время влетал. Профессионал. В карты с ним лучше не садиться», – отметил лучший боксер СССР 70-х Виктор Рыбаков.
Планы самоуверенного таланта по покорению мира нарушило поражение от Бориса Лагутина на чемпионате СССР в Хабаровске перед Олимпиадой-1964. «У меня почему-то была полная уверенность в победе и последующей поездке в Токио. Она меня и подвела – победу со счетом 3:2 отдали Борису», – сокрушался Агеев. Из Японии Лагутин привез золотую медаль, а Виктор реабилитировался в 1967-м в Риме, став двукратным чемпионом Европы.
Год спустя Агеев готовился к Олимпиаде в Мехико в статусе сильнейшего боксера страны. Грядущий отъезд на сборы он отмечал вместе с другим боксером Александром Васюшкиным в популярном московском кафе «Лира» на Пушкинской площади. «Виктор вел себя, словно барин, – написал на следующий день «Советский спорт». – Он брал со стола рюмку, отводил руку в сторону и разжимал пальцы. Рюмка разбивалась, прибегала официантка и, вооружившись веником и совком, убирала осколки. Это очень веселило Агеева и его друга».
Развлечения спортсменов прервало замечание с соседнего столика: «Да угомонись уже!» Виктор вскипел и предложил смелым товарищам обсудить ситуацию за углом. Силы оказались неравны – боксеры сильно помяли интеллигентов. Администратор «Лиры» вызвал наряд милиционеров, который скрутил Васюшкина, а Агеев убежал.
Дальше все было почти как в истории Кокорина и Мамаева. Пострадавшими оказались сотрудники МИДа – они ответили отказом на просьбу забрать заявление и потребовали строго наказать спортсменов. Агеева и Васюшкина исключили из сборной и лишили званий мастеров спорта. О поездке на Олимпиаду можно было забыть – в Мехико полетел Лагутин и стал двукратным олимпийским чемпионом.
От тюрьмы боксера спасло лишь покровительство армейских генералов, но он воспринял это как данность. Потеряв мотивацию в спорте, Агеев гулял с еще большим размахом и спустя три года подставился снова. «Я в ресторане «Метрополя» забыл сигареты и вернулся за ними. В то время в подобные заведения попасть было трудно, пускали не всех. Милиционер увидел, что я сквозь народ ко входу протискиваюсь, вот и решил, что без очереди лезу. Сколько я ему ни втолковывал, в чем дело, он все равно не пускал. Ну и довел меня. Тяжелый случай. У него – переломы, сотрясения», – вспомнил историю Виктор.
Карьера боксера закончилась четырьмя годами тюрьмы, к которым добавили еще год за побег. Агеев отбывал наказание в колонии под Новолипецком и работал на местном тракторном заводе, когда из Москвы пришло сообщение о смерти отца. После отказа начальства колонии опустить на похороны Виктор уехал в столицу самовольно, а затем симулировал сотрясение мозга, чтобы снова не попасть в тюрьму. Не помогло – боксер вышел на свободу лишь в 1975-м.
Советская власть поступила с Агеевым жестче, чем «Зенит» с Кокориным – легенду не пустили домой из-за аннулированной московской прописки. От депрессии и полного забвения Виктора спасла дружба с Иосифом Кобзоном, который помог с восстановлением прописки и работой – один из самых талантливых спортсменов 60-х устроился детским тренером.
Агеев здорово проявил себя в воспитании молодежи и позже в качестве секунданта у лучших боксеров страны – он оказался отличным мотиватором и организатором. Перед развалом Союза Виктор учредил Федерацию профессионального бокса России, вошел в руководство Всемирной боксерской ассоциации (WBA) и успешно руководил коммерческим банком. В подмосковной Балашихе Агеев открыл школу бокса – ежегодно здесь проходит турнир его имени.
У Виктора есть девиз: «Кто умеет ждать, тот всегда дождется». Один из самых эффектных боксеров 60-х не соответствовал образу идеального советского спортсмена, жил слишком беспечно и ярко, что стоило ему олимпийского золота. Агеев не делает из этого трагедии, потому что выдворение из сборной и тюрьма помогли ему включить мозги и реализоваться за пределами ринга.
