Помните, в нашем советском фильме «Д’Артаньян и три мушкетера», пока главные герои рыщут в поисках подвесок королевы, гости на балу развлекаются? И вот выходит распорядитель бала и торжественно провозглашает: «Вторая часть Марлезонского балета!»
Но столь же величаво завершить это объявление ему не дает д’Артаньян, который врывается в залу и сшибает распорядителя.
После этого следует сцена, которую в терминах советского сатирика можно было бы обозначить «и все заверте…»: дамы визжат, кавалеры бегут, гвардейцы нагоняют нашего усатого мушкетера, а тот убегает изо всех сил…
Между прочим, в собственно книге у Александра Дюма этой занятной сценки нет. Ее придумали наши Марк Розовский (сценарист) и Георгий Юнгвальд-Хилькевич (режиссер).
И неплохо так придумали – получилась крылатая фраза. Со времен премьеры фильма (в 1979 г.) ее стали говорить, чтобы с иронией обозначить некий непредвиденный или комично-преувеличенный поворот дел. Ну либо в случаях, когда некое церемонное действие затянулось, хочется зевнуть и поскорее его завершить.
В книге Дюма Марлезонский балет тоже упоминается, только без этой комичной сценки.
По уверению автора, это был любимый балет Людовика XIII. Однако и в книге, и в нашем фильме балет больше смахивает на бал. Танцуют все приглашенные на торжество. И читатели, как и телезрители, уже не видят, где там собственно бал с танцами для гостей, а где – балет с профессиональными танцорами.
Кроме того, историки скрупулезно подсчитали, что Дюма напутал (неосознанно ли, намеренно ли – чтобы сделать книгу интереснее) с хронологией. В реальной истории представление этого Марлезонского балета было:
- не в то время, в какое происходят описываемые события (с разницей в несколько лет);
- и не в том месте (Дюма перенес балет в Париж, хотя дело было в замке Шантийи или аббатстве Ройомоне – дважды).
А что это был за Марлезонский балет такой – на самом деле? Интересно же узнать!
В те годы, и впрямь, при дворе Людовика XIII устраивали разного рода увеселительные мероприятия, включая театрализованные балеты. Проходило все это пышно и помпезно.
В то же время, присутствовала и ирония. Одни названия чего стоят: «Великий бал богатой вдовушки из Бильба», «Всерьез и гротескно»... Сам же Марлезонский балет в буквальном переводе звучит как «Балет охоты на черных дроздов» (тут было обыграно любимое королевское развлечение: охота на птиц).
Впрочем, несмотря на ироничность, а также на явную эстетику действа, зрители оценили его как скучное и слишком длинное. И, в принципе, их понять можно: в наше время мало кто из неподготовленных товарищей усидит в театре с привычными 3 актами, а в Марлезонском балете этих актов было ни много ни мало – целых 16.
А уж актерам каково приходилось! Ведь все это время надо было играть подобающе, зрители-то были – сплошь королевские особы да дворяне, вхожие к королю.
Вообще задал традицию показывать дворянам балеты еще Генрих III (1551–1589 гг.). При самом же знакомом советскому зрителю (именно после «Д’Артаньяна...») короле Людовике XIII (1601–1643 гг.) эта традиция достигла апогея.
Наш Людовик с детства тяготел к музыке, был хорошо обучен, поэтому такие мероприятия ему нравились. Он несколько раз и сам сыграл мелкие роли в театральных представлениях такого рода.
Кстати, в нашем советском фильме Марлезонский балет сняли в Большом дворце Петергофа. Именно там находятся все эти замечательные украшения, которые мы можем видеть при блистательном дворе кино-Людовика.
А конкретнее, в Купеческом, или Танцевальном, зале. Ну, все логично: такие залы строились не для того, чтобы в них распивать кофе в маленьких чашечках, а чтобы собираться там большими компаниями и танцевать.
Собственно сцену с объявлением «Вторая часть Марлезонского балета!» снимали в Одесском оперном театре. Если вы там когда-либо бывали, то наверняка помните великолепную лестницу, ведущую к верхним зрительным рядам. Эту лестницу показывают туристам на любой экскурсии по Одессе.
Кстати, поговаривают, что во время выполнения трюков в этой сцене Владимир Балон – де Жюссак неудачно выставил шпагу, Михаил Боярский споткнулся о нее и проткнул себе нёбо.
По другой версии, шпага была, но принадлежала она Борису Клюеву – Рошфору, а направил ее себе в лицо случайно сам Михаил Боярский в пылу кино-сражения.
Вот они, издержки хороших фильмов!
В целом сцена с Марлезонским балетом снималась Юнгвальд-Хилькевичем около недели. А телезрители любят ее, как и весь фильм, до сих пор.