Они вышли на улицу. Солнце уже спряталось за гору, а луна выползала из-за горы огромным багровым диском. На вершине горы уже белел снег, и от этого свет луны казался еще сильнее. Зрелище завораживало, и Тамара остановилась, любуясь им. Воздух был холодный, уже пахло морозом.
Савдат уже подошла к сараю, где содержались три буйволицы. Девушки видели их и раньше, ведь сарай стоял во дворе их дома, но подходить не решались: уж больно грозно те выглядели. Они были крупнее коровы, с длинными рогами, темно-коричневые. Савдат, войдя к ним, сказала что-то по-чеченски, животные повернули головы в их сторону. Взгляд буйволиц не сулил ничего хорошего. Савдат подошла к одной из них, что стояла поближе, похлопала по спине, взяла скамейку, стоявшую у стены, поставила к буйволице.
- Давайте я попробую, - предложила Вера.
- Она с характером, может не подпустить, - усмехнулась Савдат. - Эту я сама подою. А другую, та помоложе, ты попробуешь.
Она с трудом села под животное, подставив ведро, помыла вымя, вытерла полотенцем и стала доить. Первые струи молока зазвенели в подойник. Молока было немного, оно было желтоватое, но очень жирное.
Вера попробовала подоить другую буйволицу, но ей скоро пришлось отступить: животное нервничало, все время оглядываясь на «доярку». Савдат, посмеиваясь, смотрела на усилия девушки, потом сказала:
- Хватит, Вера, не отдаст она все молоко, чувствует чужую руку.
Три буйволицы дали почти ведро молока. Тамара сказала, что их корова дает почти три ведра в день – каждый раз по семь-восемь литров.
- Корову здесь трудно держать – нужно много корма хорошего, а буйволы могут есть и стебли кукурузы, и сено, и даже ветки.
Девушки взяли ведро с молоком, донесли его в дом Савдат. Она налила им в банку:
- Вот вам к ужину. Оно, конечно, жирное, почти сливки, но можно разбавить кипяченой водой, и будет хорошее молоко.
Вдруг она охнула, схватилась за живот.
-Ох, девочки, наверно, мне пора. Ширвани! – закричала она, - быстрее к Розе, позови ее!
Вера и Тамара помогли женщине пройти в комнату, лечь на диван. Они растерялись, не зная, как помочь ей. Малыши окружили мать, девятилетняя Луиза держала на руках Аслана, которому недавно исполнилось полтора года. Он тянулся к матери, девочка едва удерживала его.
- Девочки, помогите уложить спать малышей, - превозмогая боль, попросила Савдат учительниц.
Она позвала старшую дочь, что-то сказала ей, и девочка пошла в кухню, поставила на плиту кастрюлю с водой. Вера и Тамара отвели младших детей в их комнату, спросили, где их постели. Луиза показала колыбель Аслана, рассказала, как его нужно уложить и крепко примотать пеленкой. Девушки не рискнули это сделать, просто уложили его на расстеленный на полу матрац, накрытый одеялом. Девочки улеглись сразу, а малыши Аслан и Беслан стали капризничать. Вера стала их утешать, а Тамара вышла к Савдат.
-А где дядя Хожа? – спросила она у женщины. - Он приедет?
- Савдат сквозь стон ответила:
- Он обещал к вечеру, - она снова застонала.
В дверь быстро вошла женщина средних лет, быстро подошла к Савдат, что-то спросила у роженицы, позвала Сациту, старшую дочку. Ширвани вошел, спросил у матери что-то и пошел во двор. Вскоре заработал движок, и в доме загорелся свет.
Роза посмотрела на Тамару и сказала, что им надо уйти из дома, они не должны видеть рождение ребенка.
- Мы хотели помочь, - сказала Тамара.
- Все будет сделано как надо, а вам надо уйти, - повторила повитуха.
-А здесь все рожают дома? – спросила Вера.
- Нет, не все. Если раньше уходит в район, там в роддоме рожает, а кто не успевает, та дома. А теперь уходите!
Девушки вышли во двор. Ширвани сидел на пороге дома. Учительницы постояли и, не найдя, что сказать, пошли домой. Им было интересно, как все проходит, но, оказывается, им было нельзя там находиться.
- Как так можно – в наше время рожать дома? – возмутилась Лиза, когда подруги рассказали ей.
- А куда здесь денешься? – Вера села за стол и взяла тетради. – Пока до Шатоя довезут, родит в лесу. И на чем везти? Верхом на лошади?
-В соседнем Памятое есть медпункт, - проговорила Тамара.
- И что? Все равно туда только на лошади нужно добираться, - Вера подняла взгляд от тетради. – Не хотела б я тут рожать.
- А что, тебе предлагают? – пошутила Лиза. - Ой, девочки, когда мы отработаем три года, нам будет уже по двадцать два – ужас, какие мы будем старые!
Тамара вспомнила, что говорил ей Хасан. Правда, Савдат предостерегала их:
- Не верьте, девочки! Они у нас умеют говорить красивые слова, но никогда на вас не женятся. Родители не позволят. В городе, бывает, что женятся на русских, но сюда их не привозят. А вы красивые, умные. Влюбиться в вас можно, только не верьте им.
А Хасан был так убедителен! Он так смотрел на нее! Неужели можно не верить глазам? Тамара вдруг подумала, что он, вообще-то ничего... И тут же отбросила эти мысли: ничего быть здесь не может!
Она вспомнила, как Иван, парень, с которым она встречалась до отъезда сюда, провожая ее, говорил:
-Ты ведь приедешь на ноябрьские? В школе каникулы будут, и, может быть, ты уже не поедешь обратно, - многозначительно проговорил он.
-Почему? – спросила она тогда.
- Ты ведь можешь выйти замуж, а муж не отпустит обратно.
Тогда у Тамары сердце запрыгало от радости: Иван почти предлагал ей руку и сердце. Почти... Так оно и осталось – почти.
В октябре мать прислала письмо, в котором описывала все, что происходило в деревне, и в конце письма, между прочим, была приписка: «А в прошлое воскресенье к нам в село свадьба приезжала. Племянник Насти Николаенко женился, Иван. К тетке заехал, она болела. Невеста, правда, с животом уже, приличный живот такой». Это был тот самый Иван...
Тамара проплакала почти всю ночь. Зачем он так? Почему не сказал, что есть у него другая, что она ждет ребенка? Зачем говорил о каникулах в ноябре? Поэтому и не поехала Тамара в отпуск на каникулах, сказала, что надо обустраиваться здесь. Подруги поддержали ее.
