Читать я научилась года в четыре. Уж не знаю, счастье это или горе, дар или проклятье, но с той поры покоя в доме не было совсем. Я не читала что попало, мое величество требовало чтива хорошего и разного. Когда репки, колобки и теремки стали неактуальны, девочка Таня стала кушать большие и интересные книги, причем делала это быстро, в больших количествах, и если бы речь шла о реальной, настоящей еде, давно бы умерла от обжорства, и гробик пришлось бы заказывать нестандартный – как минимум двуспальный.
Чтение стало моим наваждением, моей болезнью, моим воздухом.
Мама, носившая мне книги из библиотеки сумками, только вздыхала, но стойко переносить тяготы и лишения ей помогала гордость за то, что дочь расширяет свой кругозор и оперирует такими понятиями и ссылается на таких авторов, о существовании которых немалая часть ее сверстников даже не догадывается. Папа тоже гордился, правда, мне об этом никогда не говорил.
А потом папа взвыл. По-настоящему. Потому что у дочки появилось новое наваждение внутри уже привычного. В руки дочери попал роман Леонида Платова «Секретный фарватер», и девочка зависла. Залипла. Погрузилась. Ушла на дно вместе с немецкой подводной лодкой «Летучий Голландец», уносившей на своем борту капитана советского торпедного катера Бориса Шубина.
Иногда мне кажется, что девочка не всплыла до сих пор…
Я много читала книг о Великой Отечественной войне – и тогда, в детстве и подростковом возрасте, и сейчас. Многие из них были зачитаны до дыр, и стойкость и мужество их героев вдохновляло меня, я восхищалась ими. Но в «Секретном фарватере» я не просто влюбилась в героев, меня закрутила интрига, меня покорила «легендарное» ответвление основных линий, а позже, когда я стала чуть взрослее, политическая составляющая добавилась к более ранним фрагментам моего наваждения.
И, разумеется, меня очаровал главный герой первой части. Шубин. Везунчик, герой, балагур и душа компании, грамотный и честный командир, просто умный и отзывчивый человек. С ним я прошла все его пути бессчетное количество раз, снова и снова восхищаясь его упорством, острым умом, хитростью, добротой к друзьям и близким и нетерпимостью к врагу и любому проявлению лицемерия и лживости. Он стал моим героем на несколько лет.
Папа хватался за голову при одном упоминании о «Секретном фарватере». «Тебе что, читать больше нечего?!» - восклицал он, иногда добавляя что-нибудь нелицеприятное. Мне было что читать. Я читала. Но время от времени все равно возвращалась к любимой книге. Она и сейчас, кажется, лежит где-то на книжной полке у родителей, зачитанная, в посеревшей от прикосновений моих рук обложке, с которой улыбается Шубин.
Написала я все это и задумалась: а случайно ли то, что главным героем моего первого романа стал капитан полиции по имени Борис?.. Кто ж теперь поймет?
