Адель всегда хотела петь. Слух у неё есть, голос тихий, но приятный, нежный. Петь так петь! Позапрошлой весной мы отправились прослушиваться в ближайшую музыкальную школу. И это было не спонтанно, как с Лёхой и Ясей, а более чем запланировано – я заранее звонила, узнавала, уточняла. Адель выбирала себе особенное платье и готовила песни.
И вот мы пришли. Девочек, которые жаждут петь, было несколько. Мальчиков не было вовсе. Девочки выглядели празднично. Адель не выглядела празднично. Ещё при приближении к школе она начала как-то притормаживать, вздыхать, хлюпать носом. На пороге школы Адель сказала, жалобно:
– Знаешь, мама, я вот подумала... возможно, я не так уж хочу петь.
– Почему? – спросила я.
– Ну а зачем мне петь? Я могу и не петь.
– Тебе в любом случае нужно чем-то заниматься, – сказала я. – Кроме школы.
– А я вот люблю покушать, – сказала Адель.
– Боюсь, этого недостаточно.
– Ещё я люблю смотреть мультики!
– Аделечка, нужно уметь что-то делать самой, – сказала я.
– А я умею сама смотреть мультики!
– Нет, – сказала я, – это неподходящее занятие.
– Ну хорошо, – сердито сказала Адель, – я потом придумаю подходящее. А пока пошли домой.
– Как домой! Мы же на прослушивание пришли?
– Я не хочу на прослушивание! Не пойду туда!
– Адель, – железным голосом сказала я, – мы уже пришли. Деваться некуда, прослушивание будет.
Когда Адели что-то не нравится, она начинает плакать. Так что в ответ на мои слова она бурно разрыдалась. Пока мы стояли под дверью зала, где проходило прослушивание, слезы текли и текли по её лицу.
Я надеялась, что рано или поздно слезы всё же иссякнут, поэтому мы пропустили всех девочек. Мы слышали, как они пели. Одна девочка оказалась ну очень горластой, остальные звучали скромнее. Наконец девочки закончились, и я затолкнула в зал бедняжку Адель.
Совершенно никаких звуков за этим не последовало. Ни сразу, ни потом. Наконец из зала вышла элегантная дама в чёрном. Которая сказала, что моя девочка отказалась петь, она стоит и плачет.
– Мы всё понимаем, – мягко сказала дама. – Конечно, такое волнение – это очень естественно. Но как же мы можем оценить данные вашей девочки? Может, вы всё же убедите её спеть?
Я заглянула в зал. Адель стояла у рояля, за которым сидела ещё одна элегантная дама, в красном. Слезы струились по лицу Адели, но вроде как не потоком.
– Адель! – грозно сказала я.
Адель вздохнула:
– Здесь птицы не поют, деревья не растут, – жалобно пропела она, – и только мы к плечу плечо врастаем в землю тут...
На «тут» плотину прорвало, слёзы хлынули с невиданной мощью, Адель выскочила из зала и пролетела мимо меня, устремившись к входной двери.
– Какая нежная девочка, – не без умиления заметила дама в чёрном.
Я побежала догонять нежную девочку. Перед школой её не было. Я побегала туда-сюда и нашла Адель на качелях. Она уже не плакала.
– Мамочка, – как ни в чем не бывало сказала она. – Что-то мне на понравилась эта музыкальная школа.
– Ну ладно! – сказала я. – Наверное, надо в самом деле найти что-то ещё.
– Как это – что-то ещё?
– Ну, не пение. Если тебе так страшно петь перед посторонними, видимо, нет смысла этим заниматься.
– Как это? – возмущённо сказала Адель. – Я что, не буду петь?!
– А что, будешь?
– Конечно! Я обожаю петь! Хочу петь!
– Ну... может, тогда вернёмся?
– Нет! Мне там не понравилось, – решительно сказала Адель. – Мне нужна другая музыкальная школа.
– Где же мы возьмём другую?
– Найдёшь где-нибудь! У себя в компьютере.
– Послушай, Адель, но там ведь будет то же самое?
– Почему это?
– Потому что ты так устроена, – сказала я. – Ты боишься новых мест, новых людей. Как что не так – плачешь. Мы придём куда-то – и ты опять начнёшь рыдать.
– Почему это? Ничего я не начну!
– То есть ты обещаешь, что не будешь плакать, если мы придём куда-то ещё?
– Конечно! – воскликнула Адель.
– Что-то сомневаюсь.
– Ты всегда говоришь про меня гадости! – возмущённо завопила Адель. – Ты думаешь, что я какая-то дура и плакса! А мне, между прочим, обидно! Хочу петь! Хочу музыкальную школу!
Ну, эээ... ладно!
