Да как она посмела?! Покуситься на наше всё, переврать и вульгаризировать самого Пушкина! Наверняка есть желающие предать анафеме Клементину Бове — автора романа «Ужель та самая Татьяна». Но так ли плоха её «фантазия»? Или, быть может, Евгений Онегин и компания довольно удачно вписались в реалии XXI века?
Возраст героев
В том, что касается возраста героев, Клементина Бове не просто «играет» с текстом Пушкина, а откровенно противоречит ему. Во-первых, она изрядно «омолаживает» Онегина — на момент знакомства с Татьяной ему 17 лет. И это как-то не очень вяжется с его «болезнью слишком старомодной» — сплином. Вот Пушкинский Онегин, «доживший без цели, без трудов до двадцати шести годов», имеет более весомые основания страдать подобным недугом — у него-то «на носу» кризис среднего возраста.
С Татьяной всё ещё сложнее. Александр Сергеевич, кажется, сам толком не знал сколько лет его героине. В тексте романа он прямо и косвенно несколько раз говорит о том, что она — 13-летняя девочка. Однако Вяземскому он пишет, что письмо Татьяны Онегину — это «письмо женщины, к тому же 17-летней, к тому же влюблённой». К тому же, если бы ей было 13, то ухаживания Ленского за Ольгой — которая ещё младше— выглядели бы по меньшей мере странно. Поэтому остановимся на том, что Татьяне 17. Клементина Бове делает её 14-летней девочкой-подростком. Это, во-вторых.
В-третьих, она окончательно путает все карты, превратив Ольгу в старшую сестру. В итоге мы получаем такую картину: одинокая 14-летняя девочка наблюдает за отношениями старшей сестры и её приятеля (давно, перешедшими стадию ухаживаний), и тут ей попадается Онегин. Пушкинская «любовь-бовь-бовь большая» сходит на нет и уступает место подростковой влюблённости.
По мотивам Пушкина
В интервью сайту «Афиша Daily» Клементина Бове призналась, что «хотела не просто переписать Пушкина, но и поиграть с другими отсылками — например, с типичным подростковым любовным романом». Это у неё получилось.
Но и за попытку переписать Пушкина на современный манер поставим ей зачёт. Там, где Александр Сергеевич лишь иронизирует, Клементина Бове откровенно смеётся. Другие времена, другие нравы, другие читатели.
Письмо Татьяны Онегину не впечатляет, но вот размышления девушки, предшествующие ему, получились очень забавными:
«Такому умнику письмо чем странней,
Тем в нём сильнее вызовет волненье...
М-да, что-нибудь высокодуховное. Она должна блеснуть тонкостью. Он любит ссылки и цитаты? Да пусть хоть объестся — она составит ему письмо из сплошных цитат».
Изобретательность, с которой написан текст Бове, тоже вполне соответствует гениальному замыслу Пушкина: «Я теперь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница».
Да и в конце концов, Пётр Ильич Чайковский купировал первоисточник и переставил акценты — это же не помешало его опере получить признание и стать шедевром мирового музыкального театра. Поэтому не станем строго судить Клементину Бове и оставим за её романом право на существование. Тем более, что это только «фантазия по мотивам романа Александра Пушкина «Евгений Онегин» (1833) и оперы Петра Чайковского «Евгений Онегин» (1879)».
Кстати, оригинальное название — Songe à la douceur — звучит довольно посредственно и, пожалуй, должно понравится девочкам-подросткам (хотя, роман всё-таки угодил в категорию 18+). А вот название русской версии — «Ужель та самая Татьяна?» — могло бы порадовать Фёдора Михайловича Достоевского, ибо он считал, что: «Может быть, Пушкин даже лучше бы сделал, если бы назвал свою поэму именем Татьяны, а не Онегина, ибо бесспорно она главная героиня поэмы».
Ну что, достанем Malleus Maleficarum, найдём и сожжём ведьму? Или признаем творение Клементины Бове достойным внимания? Пишите своё мнение в комментариях. Успехов!
