Как-то мы с Гошей гуляли, как обычно, напротив нашего дома. Это аллея, обсаженная соснами. Ведёт она к церкви, и там мало кто ходит. Повернули было уже назад, и вдруг я увидел странную картину. На дальнем конце аллеи медленно шли мужчина и женщина. Вдруг мужчина повалил женщину на снег и стал увлечённо молотить её руками и ногами.
Я, глазам своим не веря, иду к нему. Это всё средь бела дня, почти в центре города. Рядом оживлённая улица. Подходим. Гоша, почувствовавший, как видно, моё состояние, взъерошил шерсть на загривке и даже уже начал сквозь зубы рычать.
Этот тип меня заметил. Бить женщину перестал. Смотрю: он машет руками - меня, вроде как, зовёт: дескать, иди, иди сюда.
Я подошёл к нему. Выяснилось, что это его жена. Это были его первые слова. Он их сказал успокоительным тоном: не волнуйся, мол, чего ты. Всё в порядке: я ж не чужую какую бью, а свою собственную жену. Ничего ему говорить я не стал, так как он был в стельку пьян, как, впрочем, и его исколоченная супруга.
Просто достал телефон и вызвал полицию и "Скорую". "Скорая" приехала раньше, женщину завели в машину. Потом подъехала полиция. Я рассказал, что видел. Преступник спокойно стоял и, корча выразительные гримасы и размахивая руками, что-то рассказывал стражам порядка.
Один из них, немолодой уже человек, поблагодарил меня, но добавил при этом: "Хотя это бесполезно: она же заявления писать не будет".
Дня через два я видел эту пару: не успел ещё их забыть. Они вместе шли в магазин - уже относительно трезвые. Вполне мирно и дружно шли. Она тащила сумку. Он, как настоящий командир, двигался чуть впереди. Всё у них было хорошо. Правда, у неё на виске чернел здоровенный синяк.
* * *
Я часто получаю письма от своих учениц, которым сейчас уже под 40. Недавно мне написали об одной моей ученице, Марине: между прочим, она очень умная и очень красивая. Муж её пил, бил её. Она, чтобы вырвать его из компании "дружков", увезла его в Калининград. Рассказавшая об этом другая моя ученица, Женя, сообщила, что и её муж тоже время от времени распускает руки. Она раньше терпела, даже оправдывалась, но сейчас терпеть уже не хочет: подумывает о разводе. Другая моя ученица из того же города, Вика, даже показывала мне следы побоев на лице.
Разумеется, время от времени мужья бьют жён во всех странах мира. Вот только в России это что-то вроде национального вида спорта.
Не случайно семейное насилие у нас даже решили декриминализировать. То есть, признали нормальным явлением.
Почему так?
Дело в том, что русской ментальности свойственна т.н. "семейственность" или "патриархальность". Это означает в данном случае, что отношения между людьми у нас понимаются как отношения СОБСТВЕННОСТИ. То есть, все люди кому-то принадлежат. Каждый россиянин является чьей-то собственностью - и сам имеет кого-то в собственности.
Допустим, глава государства - как бы он ни назывался формально (великий князь, царь, император, генеральный секретарь, президент) - в России традиционно воспринимается как глава большой патриархальной семьи, ЦАРЬ-БАТЮШКА. "Батюшка" - это отец. Он имеет право сделать что угодно со своими детьми, так как дети - его собственность.
Точно так же понимаются и отношения власти и народа (власть является собственником народа), и отношения мужей и жён. Жена - это собственность мужа.
Избитая женщина не пишет заявление на мужа не потому, что боится его: часто - не боится. Просто это неприлично, не принято. Как это так - на мужа заявление писать? Ни родственники не поймут, ни подруги, ни соседи. Это ж твой муж.
Другое дело, если чужой ударит. А это свой, родной.
В Петербурге есть знаменитый бомж (вообще-то уже 2 года он не бомж: ему дали социальное жильё) Раснер Вячеслав Романович. О нём есть даже статья в Википедии. Он на самом деле 10 лет бомжевал, при этом водил экскурсии по Невскому проспекту, хотя лицензии у него нет. Он живёт в Петербурге. Так вот, у Вячеслава Романовича есть названный сын, Женя. То есть, он никакой ему не сын, но решил называться его сыном. И вот как-то знакомый Раснера шёл по улице, видит такую сцену: Женя - это здоровенный молодой парень - избивает своего "отца" прямо на улице, при прохожих. Остановился, стал его стыдить, говорить, что нельзя бить старика, а Женя очень обиделся и говорит: "ЭТО МОЙ ПАПА!"
Вот такая интересная психология.
У меня в нашем городе есть знакомый: он единственный ребёнок, выросший в благополучной интеллигентной семье, юрист, у него жена, ребёнок, денежная работа, всё хорошо. Его отец умер, а мама заболела старческим слабоумием. Однако она дееспособная и вменяемая, но есть проблемы с памятью. Как-то она затеряла ключ от собственной квартиры, прямо в своей квартире. С тех пор, уже год, сын ей КЛЮЧА НЕ ДАЁТ. Она физически достаточно бодрая: гулять рядом с домом, зайти в магазин - может. Но как выйти без ключа? Пустить в квартиру она тоже теперь не может никого. Утром к ней ненадолго приходит социальный работник, вечером - сын. А весь день она сидит запертая в квартире одна. И сын уверен, что поступил абсолютно правильно: напомню, ОН ЮРИСТ по специальности. Почему правильно? ЭТО ЖЕ ЕГО МАМА! То есть, - его собственность.
К сожалению, криминализация домашнего насилия или его декриминализация ничего тут не изменят. Если будут бояться наказания, бить, может, и перестанут, но мало что изменится по сути. Восприятие своих близких как своей собственности - останется. Петр Первый ввёл наказание за небритые бороды, и их стали брить. Заставил носить европейское платье. Но суть от этого не изменилась.
К сожалению, битьё жён в России - это симптом гораздо более серьёзной болезни, и устранив этот симптом, саму болезнь всё равно не вылечишь.
