Полицию в Хургаде я нашла без затруднений. Находится эта "красота" рядом с Гранд отелем. Постовые мягко преградили мне дорогу. Я попыталась объяснить, что я русская, что у меня проблема с мужем-египтянином.
К тому времени с непонимавшими русский я объяснялась на смеси жестов, подкреплённых запомненными английскими и арабскими словами, плюс вспоминаемыми со времён школы фразами на французском. Постовые быстро поняли, что проблема в самом деле есть и немалая, хотя я, естественно, не рассказала всё просто охране. Начальства ещё не было на месте и... доблестная охрана начала те же речи, что и любой носитель первичных мужских половых признаков в городе-герое. Мне было не по себе.
Приглашениям встретиться после задушевных комплиментов я не так чтобы удивилась, но меня реально насторожило это. Такие же не станут помогать мне против такого же. Это пугало. Но выбора не было.
Я села в ожидании начальства. Периодически заглядывали сотрудники - просто поглазеть на меня. Прошло часа полтора - два. Я начинала нервничать. На мой вопрос, когда же меня выслушают, все молчали, как партизаны.
Начальство появилось только тогда, когда я затребовала вызвать консула, президента и ещё-кого-нибудь, раз в данном учреждении никому недосуг. Суть строгий начальник понял (кстати, позже выяснилось, что английский мне бы не помог там объясняться, туристическая полиция говорит только по-арабски, а для общения по надобности вызываются торговцы из соседних магазинчиков), также он понял, что я не просто поплачу и уйду, поэтому нужен был переводчик. Высокий чин дал указание невысоким выловить торговца, говорящего на русском. Выловили.
Серьёзного вида мужчина лет 30, не лощёного вида (хоть это радовало), стал слушать мой рассказ и тут же переводить.
По мере повествования собралась толпа слушателей. Все качали головами, сокрушенно цокали языками, делали удивлённые лица, переживали, что в их городе существует такой подлый индивид (буквально один), как Мидо
Высокий чин переживал больше всех. По окончании рассказа принесённое мной серебро проверили, опечатали и оно легло в сейф до первого моего требования его вернуть. Меня отправили в лавочку переводчика (назовём его Хани) составлять заявление. В лавке были ещё два человека, вполне солидного вида. Узнав историю, первые попытки поприставать угасли. Они сказали, что помогут чем смогут,
но если в Хургаде узнают, что они помогли хотя бы просто составить заявление, у них будут проблемы
Я не собиралась распространяться, и заявление было написано подробно, в том виде, в котором оно не могло быть не принято. Меня напоили чаем, принесли еду из кафе, часа два натаскивали, как разговаривать с полицией, на чём надо акцентировать внимание, чего требовать и чего, когда закрутится механизм, нельзя делать ни в коем случае. На их, хоть и не профессиональный, но опытный взгляд, шансы на успех есть и неплохие, надо только не допустить ошибок. Мне были даны контактные телефоны и велено конспирироваться (я с ними не знакома, Хани только переводит, не давая никаких советов).
Заявление было принято. Процесс, кстати, весьма интересен.
Заявление читает вслух высокий чин при свидетелях, при мне, идёт синхронный перевод, задаются вопросы и если свидетели верят рассказу, они подписываются, что верят и заявление принимается.
С одним из полицейских и с Хани мы поехали на квартиру. Пригласили работника дома и при свидетелях были проверены документы на всю технику (благо таможенная декларация сохранилась), все убедились в её наличии, тут же был принесён новый замок и при всех заменён.
Я немного успокоилась. Действия полиции показались мне весьма достойными. Когда всё было сделано и народ разошёлся, я позвонила Диме.
Диме тоже действия полиции понравились. Хани он знал и даже имел с ним какой-то конфликт, но признавал, что мужик он умный и знающий, что всё подсказал правильно.
Я стала ждать, что будет дальше. Было уже не так страшно. Мой вакуум потихоньку разрушался, я понимала, что опять всё может быть совсем не так, как видится и слышится, но я хотя бы не чувствовала себя больше в полном одиночестве среди стаи волков, что хоть кто-то, хоть в какой-то степени проявил человечность по оношению ко мне...
